Книга Посланник - Дэниел Сильва

– Это вы, Габриэль? – спросил папа, не открывая глаз.

– Да, ваше святейшество.

– Это кончилось?

Три бомбы, три ракеты – символ Святой Троицы, решил Габриэль. Рассчитанное оскорбление мушрикуна.

– Да, ваше святейшество. По-моему, кончилось.

– А где Луиджи?

Габриэль посмотрел в сторону догоравшего помоста и увидел Донати, выходившего, спотыкаясь, из дыма – на руках у него было тело мертвого кардинала.

– Он жив, ваше святейшество.

Папа закрыл глаза и прошептал:

– Слава Богу.

Габриэль почувствовал руку на своем плече и, обернувшись, увидел четырех мужчин в синих костюмах, с оружием в руках.

– Давай его! – крикнул один из мужчин. – Мы заберем его отсюда.

Габриэль посмотрел в упор на мужчину и медленно покачал головой.

– Я сам. – Он поднялся и понес папу в Апостольский дворец, окруженный гвардейцами.

* * *

Многоквартирный дом стоял в проулке, близ церкви Санта-Мария-ин-Трастевере. Он был четырехэтажным, его рыжие выцветшие стены были все в телефонных и электропроводах и имели несколько больших пятен голого кирпича. На нижнем этаже находилась маленькая мастерская по ремонту велосипедов, занимавшая и часть улицы. Справа от мастерской находилась дверь, ведущая в квартиры на верхних этажах. У Ибрахима эль-Банны в кармане лежал ключ от одной из этих квартир.

Нападение началось через пять минут после ухода эль-Банны из Ватикана. На Борго ди Санта-Спирито, воспользовавшись паникой, он старательно снял куфию и повесил на шею большой деревянный крест. Оттуда он прошел в парк Яникулюм, а из парка спустился по холму в Трастевере. На виа делла Палья расстроенная женщина попросила у эль-Банны благословения. Он дал ей благословение, использовав слова и жесты, слышанные и виденные в Ватикане, затем тотчас попросил у Аллаха прощения за святотатство.

А теперь, очутившись в безопасности многоквартирного дома, он снял оскорбительный крест и пошел вверх по слабо освещенной лестнице. Ему велел прийти сюда сауди, который задумал и спланировал нападение, – об этом сауди он знал лишь то, что его зовут Халиль. Это был первый шаг к переезду из Европы и возвращению в исламский мир. Он надеялся вернуться в свой родной Египет, но Халиль убедил его, что там он никогда не будет в безопасности. «Американский лакей Мубарак в мгновение ока выдаст тебя неверным, – сказал Халиль. – На земле есть лишь одно место, где неверным до тебя не добраться».

Этим местом была Саудовская Аравия, земля пророка, место рождения ваххабизма в исламе. Ибрахиму эль-Банне были обещаны новые документы, преподавание в престижном университете Медины и банковский счет на полмиллиона долларов. Предоставление убежища – награда от принца Набиля, министра внутренних дел Саудовской Аравии. Деньги – подарок от саудовского миллиардера, финансировавшего операцию.

Словом, клирик-мусульманин, поднимавшийся по ступеням римского многоквартирного дома, был доволен жизнью. Он только что помог осуществить один из самых важных актов джихада в длинной и славной истории ислама. А теперь он готовился к новой жизни в Саудовской Аравии, где его речи и вера могут вдохновить следующее поколение исламских воинов. Слаще могла быть лишь жизнь в раю.

Достигнув третьего этажа, он подошел к квартире ЗА. Вставляя ключ в замок, он почувствовал легкий электрический разряд в пальцах. Когда же он повернул ключ, раздался взрыв. И больше он уже не чувствовал ничего.

В этот самый момент в районе Вашингтона, известном как Мутное Дно, женщина проснулась от кошмара. Он был полон видений, какие преследовали ее каждое утро в это время: служащая аэропорта, сопровождающая пассажиров к самолету, со взрезанным горлом; красивая молодая пассажирка, говорящая по телефону в последний раз в жизни. Ад. Посмотрев на стоявшие на ночном столике часы, она взяла пульт и нажала на кнопку. «О Господи, нет, – подумала она, увидев собор в огне. – Только не снова это».

Глава 7 Рим

Габриэль всю следующую неделю провел на конспиративной квартире близ церкви Тринита-деи-Монти. Были минуты, когда ему казалось, что на самом деле ничего и не было, а затем он выходил на балкон и видел над крышами города купол собора, разбитый и почерневший от огня, словно Господь – от неодобрения или по небрежности – потянулся и уничтожил творение рук своих детей. Габриэль, реставратор, хотел бы, чтобы это была всего лишь картина – ободранное полотно, которое он мог вылечить с помощью бутылки льняного масла и красок.

Количество смертей с каждым днем увеличивалось.

К концу среды – Черной Среды, как окрестили ее римские газеты, – число погибших составляло шестьсот человек. К четвергу их было уже шестьсот пятьдесят, а к концу недели – свыше семисот. Среди них был и полковник Карл Брюннер, как и Лука Анджели, боровшийся за жизнь три дня в клинике Джемелли, прежде чем его отключили от системы жизнеобеспечения. Папа совершил похоронный обряд и был возле Анджели, пока он не умер. Римская курия понесла страшные потери. Среди погибших было четыре кардинала, восемь епископов курии и три монсиньора. Их похороны пришлось провести в соборе Святого Иоанна Крестителя, поскольку через два дня после нападения международная группа инженеров-строителей пришла к выводу, что в собор входить небезопасно. «Република», самая крупная газета Рима, сообщила об этом, поместив фотографию разрушенного купола на всю страницу под единственным словом: «ОБРЕЧЕН».

Правительство Израиля официально не участвовало в расследовании, но Габриэль благодаря своей близости к Донати и папе быстро узнал все подробности теракта. Большую часть данных он получил, сидя каждый вечер за обеденным столом у папы вместе с людьми, ведущими расследование, – генералом Маркезе от карабинеров и Мартино Беллано из итальянской службы безопасности. Они по большей части говорили свободно в присутствии Габриэля, а то, о чем умалчивали, ему по долгу дружбы сообщал потом Донати. Габриэль, в свою очередь, передавал всю информацию на бульвар Царя Саула, чем и объяснялось то, что Шамрон не спешил возвращать его из Рима.

В течение сорока восьми часов после нападения итальянцы умудрились установить личности всех, кто в нем участвовал. Шофер фургона был тунисцем по происхождению, трое стрелявших из РПГ-7 – иорданцами по национальности и ветеранами беспорядков в Ираке. Всех троих убили карабинеры, открывшие огонь через секунды после выстрелов. Что же до трех мужчин, выступивших в роли немецких священников, то лишь один из них был немцем – молодой студент инженерного факультета из Гамбурга по имени Манфред Цейглер. Второй был голландцем из Роттердама, а третий – говорящим по-фламандски бельгийцем из Антверпена. Все трое – новообращенные исламисты, и все принимали участие в антиамериканских и антиизраильских демонстрациях. Габриэль – хотя у него и не было никаких доказательств – подозревал, что их завербовал профессор Али Массуди.

С помощью видеозаписи, сделанной телекамерой, и рассказов свидетелей итальянские и ватиканские власти сумели проследить за последними моментами жизни взорвавших себя. Получив в Бюро разрешений пропуск в Ватикан, все трое отправились в кабинет Ибрахима эль-Банны близ площади Святой Марты. Каждый вышел оттуда с большим портфелем. Как подозревал Анджели, эти трое затем через боковой вход вошли в собор. На площадь Святого Петра они вышли – как и подобало – через Дверь Смерти. Эта дверь, как и остальные четыре, ведущие из собора на площадь, должна была быть заперта. Ватиканская полиция все еще не знала, кто ее отпер.