Книга Штрафники против «Тигров» - Роман Кожухаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты знаешь, где Почапово? И Гончаровку знаешь? — спросил Андрей.
Опять Агнешка кивнула, показывая туда же.
— Там, там Гончаривка. И Почапови…
Она ткнула пальцем в Аникина:
— Тоби шукают…
В этот момент треск автоматной очереди разорвал тишину леса. Громыхнуло так неожиданно и так близко, что Аникин, Яким и женщина — все трое — пригнулись.
На автомат ответил сухой, отрывистый металлический стук
— Погоди… так это ж «дегтярь» Девятова… — догадался Аникин и бросился на звуки стрельбы. На ходу он успел подсказать Якимову быть готовым к бою.
— Я как пионер, товарищ командир… — так же, на бегу, ответил Яким. — Всегда готов…
С каждым шагом шум и треск стрельбы нарастали, превращаясь в беспорядочную пальбу. Листва стала прореживаться, и бойцы увидели сквозь ветки кустарника неширокую лесную дорогу.
Аникин упал на живот и подполз как можно ближе к краю дороги. Прямо перед его носом пробежали чьи-то сапоги. Солдат, придерживая на голове характерную фашистскую каску, резко свернул вправо и нырнул в листву на той стороне. Тут же оттуда раздался винтовочный выстрел, потом еще один. Уже со спины, по странному, желто-голубому шеврону на рукаве кителя грязно-серого цвета, Аникин понял, что это не солдаты вермахта.
Несколько трассеров прошили открытое пространство над дорогой и ушли в непроглядную тень листвы, в которую только что пытался спрятаться фашист. Истошный крик вырвался оттуда. Меткое попадание. Аникин быстро сообразил, что группа Карпенко, скорее всего, находится по левую руку, а фашисты наступают вдоль дороги справа, со стороны хутора.
Возможно, какие-то силы врага располагались впереди. Оттуда раздавалась непрерывная стрельба — и одиночные из карабинов и винтовок, и автоматные очереди. Вот заработал пулемет, но не наш «Дегтярев», а фашистский. Левый край сразу умолк. Прижали, гады. Этим тут же воспользовались напиравшие по правому флангу.
— Вперед, швидче, швидче[6]!.. — завопил чей-то осипший голос. Сразу несколько фигур в необычной пятнистой форме, кто в касках, кто в кепках, пробежали по дороге справа налево. Первыми прямо на дорогу плюхнулись двое — пулеметчик и подающий ленту. Они тут же открыли огонь, давая возможность завершить перебежку. Несколько бежавших прыгнули в правые от дороги кусты. От зеленых, черных и бурых пятен на форме фашистов рябило в глазах, и они расплывались на фоне листвы.
Тот же осипший голос до хрипоты выкрикивал, словно стегая бежавших:
— Обходь праворучь… бей партизанив!
Чей-то черный силуэт, ломая сучья и ветки, вкатился и повалился на землю в нескольких сантиметрах правее Аникина. Каска налезла фашисту на лоб, и Аникину был виден только край его испуганного, потного, красного от бега лица. Он глядел на дорогу, словно приходя в себя, тяжело, в голос дыша.
Вдруг он почувствовал взгляд Аникина и медленно повернулся влево. Шея его уперлась в ствол пулемета, выставленного Андреем. Вся краснота исчезла с лица фашиста, и оно стало белым как мел. Глаза его расширились, не в силах вместить весь тот животный ужас, который в них отобразился. Он машинально дернул рукой, сжимавшей автомат. Вдруг ужас в глазах как будто остекленел, эсэсовец захрипел, все его тело затрусило мелкой дрожью. Струйка крови выступила из левого угла его рта. Уже потом, как при покадровом просмотре киноленты, Андрей увидел руку, всадившую нож в спину врага, чуть ниже левой лопатки, а потом — довольное лицо Якима.
— Сработал… товарищ командир… — возбужденно прошипел он, вытаскивая длинное лезвие ножа из раны и вытирая его о спину убитого. Каждое такое движение оставляло на грязном сукне пятнистой куртки багровые полосы. На рукаве убитого красовался золотой лев, вышитый на шевроне по голубому полю. На танкиста не похож. И разговаривали они по-украински. Значит, облаву на них устроили эсэсовцы, из той самой дивизии «Галичина», о которой говорил командир штрафной роты Шибановский.
— Щас… погоди… — Аникин усилием утихомирил в себе первую ошарашившую его волну ощущений. Он выдвинул вперед ствол пулемета, выставил сошки и проверил ленту. Патронов осталось всего на несколько очередей, но надо было выручать товарищей. Пулеметчики, расположившиеся на дороге, работали без остановки. Они здорово прижали группу Карпенко к земле, не давая ни секунды, чтобы огрызнуться.
— Щас, Яким, и я сработаю… — произнес Андрей. — Я беру пулеметчиков, а ты бей по тем, что в кусты сиганули. Понял? И правый сектор держи. Мало ли кто из эсэсовцев оттуда прет…
— Ясно… — коротко отозвался Яким, отползая от убитого в правую сторону.
Первым Аникин снял стрелявшего из «МГ». Он дал им пожить еще две секунды — у них закончилась лента, и они как раз ставили новую. Их разделяло всего метров десять, и убойная сила крупного, почти восьмимиллиметрового калибра патронов сделала свое дело. Пули всаживались в тело пулеметчика с такой силой, что его буквально стало рвать кусками. Подающий попытался перехватить ствол пулемета. В этот момент пуля попала ему прямо в кисть. Ее оторвало, как будто кусачками клацнуло. С диким воем, схватив здоровой рукой высоко поднятую вверх окровавленную культю, эсэсовец покатился по земле. Из его рта вырывались нечеловеческие протяжные звуки, которые никак не складывались хотя бы в подобие членораздельных слов.
Андрей снова нажал на курок. Пущенная им новая порция фашистских пуль вспорола наискось серый китель на животе катившегося. Его муки разом прекратились, и он вдруг застыл в смертной судороге, вытянув свое долговязое тело вдоль разбитой, заполненной дождевой водой дорожной колеи.
Андрей лишь через миг понял, что без толку выжимает курок своего пулемета. Патроны закончились. Решение созрело само собой.
— Прикрой, Яким… — крикнул Андрей и «щучкой» вынырнул из кустов на дорогу.
Это все равно что сигануть вперед головой с самого крутого обрыва, не проверив перед тем глубины речного дна. Пули засвистели, как будто Аникин угодил на открытом пространстве под шквалистый порыв ветра. Андрей подкатился к только что убитому им эсэсовцу и с ходу рукой и плечом подтолкнул его к мертвому пулеметчику. Получилось что-то на манер бруствера. У этих тоже на рукава были пришиты голубые шевроны с желтым львом.
Несколько автоматных пуль впились в сооруженное Аникиным заграждение. В это время левая рука Андрея сама нащупала пулемет эсэсовца. Еще минуту назад он стрелял по группе Карпенко и еще не остыл от стрельбы. Андрей быстрым движением убрал сошки, уложив ноздреватый ствол пулемета на живот мертвого эсэсовца, возле самой бляхи перехватившего китель ремня. На бляхе были выгравированы по-немецки какие-то слова. Первая очередь веером ушла в лесные заросли за правой обочиной дороги. Туда же без перерыва посылал свои очереди Яким.
