Книга Штрафники против «Тигров» - Роман Кожухаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Непохоже это на наших… — перемещая пулемет и беря его на изготовку, так же тихо ответил Аникин.
— Фашисты? — произнес Якимов, выставляя вперед ствол трофейного немецкого автомата.
Они притаились за стволами деревьев, ожидая, когда враг не выдержит и обнаружит себя. Впереди отчетливо треснула ветка.
— Ага… — уверенно произнес Андрей. Передернув затвор, он отчетливо и громко сказал:
— Фашисты!.. Хенде хох… Шнеле…
Несколько секунд в ответ ему только шумели листья на верхушках деревьев. Потом за одним из них снова хрустнула ветка. Яким, не выдержав, полоснул в него очередью. Две пули угодили в ствол, наискось вспоров темно-серую кору.
— Панове… блажам… не забие… панове… — вдруг жалобно заголосило женским тоненьким голосом это самое дерево.
— Что за черт?! — пробормотал Андрей. — Не стреляй, Яким. А ну, выходи, кто там прячется?..
Прошло несколько секунд, и вот от ствола отделилась фигура. Юбка, мужской пиджак, на голове платок. Та самая женщина, с хутора.
— А ну, стой! Не двигайся… Руки… Руки покажь! Вверх подымай… — говорил Яким, подтверждая свои слова указательным движением ствола автомата. Голос его звучал безжалостно сухо. Женщина от этого еще больше перепугалась. Ее поднятые руки задрожали. Побелевшие, разбитые, с запекшейся кровью губы пролепетали еще жалостнее:
— Ни вбивайте… Благаю[3]… Ни треба…
Аникин, держа пулемет наготове, медленно подошел к ней. Он внимательно оглядывался по сторонам. Где-то рядом могли затаиться фашисты. Похоже, они устроили погоню. А эта — наверное, проводница у них.
— Что ты тут делаешь? — стараясь не повышать голоса, спросил Аникин.
Она молчала, озираясь то на него, то на Якима расширенными, наполненными ужасом и страхом глазами. Ее аккуратный курносый носик дышал часто-часто.
— Что молчишь? Воды в рот набрала? — наседал Яким. — Отвечай, когда тебя спрашивают…
— Не треба стриляти… — снова пробормотала она. Две крупные прозрачные слезы выкатились из ее глаз. Слезы текли по ее покрытым пылью и копотью щекам, прокладывая чистые линии-дорожки.
— Мы тебя не убьем, — как можно мягче произнес Аникин. — Ты одна? Отвечай мне…
Женщина закивала головой. Платок ее сбился назад, еще больше открывая лицо. На свету она показалась еще моложе.
— Вытри сопли, — мягко, но настойчиво произнес Андрей. — А ты, Яким, обыщи ее.
Тут же закинув автомат за спину, он протянул обе руки к ее груди и вдруг покраснел, как рак, и замер.
— Ох, товарищ командир… пять лет к бабе не притрагивался… — выдохнул Яким.
— Смелее, боец! Но не увлекайся… — подзадорил его Аникин.
Якимов пошарил руками у груди, потом ниже — с боков и спины. Когда он спустился к бедрам, лицо его стало совершенно взопревшим.
— Чисто… — отступая, произнес Яким. Он кряхтел и прятал глаза, вытирая пот с лица. За все время процедуры женщина не пошевелилась. Она словно одеревенела, боясь сделать хоть одно движение.
— Не плачь… утрись чем-нибудь… — сказал Аникин.
Женщина послушно вытерла лицо, размазав остатки пыли и копоти. И слезы ее перестали течь, как по команде, хотя она то и дело всхлипывала.
— Рассказывай теперь, кто ты, как тебя звать и что ты тут делаешь. Только быстро… — четко произнес Аникин.
— Тикаю… вид гадив цих… — Женщина вдруг быстро-быстро заговорила по-польски. Глаза ее в этот момент наполнились такой злобой, что обоих солдат взяла оторопь. Не ожидали они обнаружить в этой беспомощной, зареванной крестьянке такую яростную ненависть.
— Небось ругается, товарищ командир… — вслух, полушепотом предположил Яким, невольно отступая назад на полшага.
— Как тебя зовут? — спросил ее Аникин. Она помолчала несколько секунд, словно пыталась понять, чего от нее хотят.
— Агнешка, — произнесла она и тут же показала рукавом пиджака, который был велик, в ту сторону, где остался хутор.
— Галици… галици…
Она несколько раз повторила это слово, делая ударение на первый слог.
— Черт ее знает… Что за галици? — сплюнул Яким. — Может, полиция?
— Не… не полиция… — задумчиво выговорил Андрей. — «Галичина»?
Женщина вскинулась, будто кто-то током ее ударил. Она лихорадочно закивала головой. Новая порция ругательств полилась из ее разбитого рта. Аникин распознавал и некоторые общеславянские слова, которые не требовали перевода.
— Галици, галици… — еще быстрее стала твердить Агнешка. — Шукают партизан, тоби шукают…
Она ткнула пальцем Аникину в грудь.
— Слышь, командир, — ухмыльнулся Яким. — Она вас персональным врагом всех фашистов назначила.
— Погоди смеяться, Якимов… — тяжело выдохнул Андрей. — Дело принимает серьезный оборот. Похоже, по нашу душу пожаловали эсэсовцы из дивизии «Галичина». Слыхал про таких?
— Это еще что за гоп со смыком? — пожимая плечами, спросил Якимов.
— Еще какой гоп… — отозвался Аникин. — Немцы дивизию из местных сколотили. Немчуру надо знать — они грязную работу не шибко выполнять любят. В перчаточках воюют. И даже в части изуверств соблюдают известную чистоплотность. Для таких, совсем уж зверских, надобностей подбирают желающих добровольцев. А те и рады стараться. Из кожи вон лезут, чтобы показать, что они достойные кандидаты в истинную арийскую расу…
Аникин повернулся к женщине.
— Агнешка… что значит, шукают? Они в лесу, что ли?.. В лесу галици?
Та закивала головой часто-часто.
— Я сховалася… бачила, як вони пошли до ласу[4]. Дюже виеле[5]галици…
Сбивчиво, на трудно понимаемой польско-украинско-русской смеси, женщина сказала, что на хутор на заре приехали галици, дуже багато галици. Они тут же начали облаву. А часть из них отправились обратно, по лесной дороге, в сторону Почапово, чтобы зайти к партизанам во фланг.
— Это она нас партизанами называет, — догадался Яким.
— Черт, худо дело… — с досадой произнес Аникин. — Я Карпенко приказал вести группу в сторону Гончаровки. Нам майор конечный пункт рейда обозначил. А по карте это как раз возле Почапово.
Женщина опять закивала головой часто-часто.
— Почапови, Почапови… — произнесла она, показывая рукой куда-то в сторону, наискось от того направления, куда шли Аникин и Якимов, стремясь догнать группу.
