Книга Все, что остается - Патрисия Корнуэлл

— Однажды она уже пробовала поговорить со мной, — сказала я.

— Я знаю об этом, — ответил он, не глядя на меня. Я не стала спрашивать, откуда это ему известно, немного расстроившись, что, очевидно, было заметно по выражению моего лица.

— С чисто человеческой точки зрения, твое посещение дома миссис Харви вполне оправданно, — добавил он. — Но на будущее лучше воздержаться от каких бы то ни было контактов с ней. Расследование должно проходить без ее участия. Чем больше она вмешивается в это дело, тем большей опасности подвергает свою жизнь.

— Что? Ты хочешь сказать, что однажды ее тоже могут найти мертвой? — скептически спросил Марино.

— Такая вероятность не исключена, поскольку, однажды дав волю своим чувствам, она может совершить какой-нибудь необдуманный поступок и сама станет очередной жертвой.

Опасения Уэсли по поводу состояния психики миссис Харви мне представлялись едва неубедительными. Меня очень волновал вопрос, поедем ли мы с Марино после обеда обратно в Ричмонд, так как для меня было совершенно очевидно: Уэсли пригласил нас к себе отнюдь не для того, чтобы обсудить взаимоотношения пропавшей парочки.

— Мне кажется, что я все время от кого-то завишу, — призналась я, вспомнив про чистое небо в Ричмонде.

— Все мы иногда оказываемся в таком положении, — раздраженно ответил Марино.

— Ты хоть понимаешь, что на самом деле происходит?

— Да, конечно, — ответил он, поднося зажигалку к сигарете. — Это только лишь мои подозрения, но все же. Мне кажется, это чертово Бюро расследований получило информацию о том, что кому-то хотят сильно напакостить. Я чувствую, что кто-то прикрывает свою защиту, а Бентон призван следить за этим.

— А вместе с ним и мы.

— Ты очень догадлива, доктор.

Прошло три года с тех пор, как Эбби Торнбулл появилась в дверях моего офиса с букетом свежесрезанных ирисов и бутылкой превосходного вина. В этот день она пришла попрощаться и сообщить о своем увольнении из редакции газеты «Ричмонд тайме». Она уезжала в Вашингтон, где собиралась работать в качестве репортера полицейской хроники для газеты «Пост». Тогда мы обещали поддерживать связь друг с другом. Теперь мне было трудно даже вспомнить, когда в последний раз я звонила или писала ей.

— Вы хотите, чтобы я соединила ее с вами, — спросила меня моя секретарша Роза, — или мне попросить ее оставить для вас сообщение?

— Соедини меня с ней, — попросила я. — Скарпетта, — привычно-деловым тоном представилась я.

— Ты по-прежнему говоришь таким начальственным тоном, — послышался в трубке знакомый голос.

— Прошу прощения, Эбби, — засмеялась я. — Роза мне сказала, что ты звонишь. А я, как всегда, по горло в работе и совершенно разучилась говорить приятельским тоном по телефону. Как ты поживаешь?

— Прекрасно, не считая того, что число убийств в Вашингтоне втрое увеличилось с тех пор, как я сюда переехала.

— Я полагаю, это случайное совпадение.

— В основном преступления на почве наркотиков, — говорила она нервным тоном. — Кокаин, крэк с применением огнестрельного оружия. Мне всегда казалось, что такие города, как Майами или Нью-Йорк, побили рекорд по количеству преступлений. Но, оказывается, наша дорогая столица всех переплюнула.

Посмотрев на часы, я быстро записала время звонка на страничке календаря. Это уже стало привычкой. Мне так часто приходилось помечать время назначенных деловых встреч и разговоров, что рука инстинктивно тянулась к календарю, даже когда звонила парикмахерша.

— Может быть, у тебя найдется свободное время поужинать сегодня вечером? — спросила она.

— В Вашингтоне? — удивилась я.

— Я нахожусь в Ричмонде.

Получив согласие на предложение пообедать у меня дома, я направилась в бакалейную лавку. Толкая перед собой тележку с покупками, я после долгих раздумий все-таки выбрала кусок вырезки, а также кое-что для приготовления салата. Был прекрасный день, и мысль о том, что сегодня я увижусь с Эбби, еще больше поднимала мне настроение. Я решила, что ради встречи со старым другом можно и повозиться немного на кухне.

Придя домой, я начала стряпать: мелко резать чеснок, ссыпая его затем в чашку, наполненную красным вином и свежим оливковым маслом. Хотя моя мама всегда опасалась, что я испорчу продукты, я-то знала, что у меня особый кулинарный талант. Если честно, то лучше меня никто в городе не мог приготовить маринад; и очень трудно было удержаться от того, чтобы не сдобрить им любой кусочек мяса. Отламывая листья бостонского салата и осушая их на бумажных салфетках, я мелко нарезала грибы, лук и оставшийся в холодильнике последний ганноверский помидор, так как я собиралась приготовить мясо-гриль. Все было готово, и я вышла в обнесенный кирпичной оградой дворик.

Окидывая взглядом свой засаженный деревьями и цветами дворик, я на минуту почувствовала себя человеком, совершенно забывшим о том, что у него тоже есть личная собственность. Схватив бутылку с растворителем и губку, я стала энергично драить мебель перед тем, как взяться за ручки гриля, которым я не пользовалась с того самого субботнего вечера в мае, когда Марк был здесь в последний раз. Я оттирала сальную поверхность черного, как сажа, гриля до тех пор, пока у меня не свело руки. Память снова возвращала меня в тот вечер. Сначала спор, затем борьба, закончившаяся страстным любовным экстазом.

Я почти не узнала Эбби, когда она около шести появилась на пороге моего дома. Работая дежурным постовым полицейским службы в Ричмонде, она носила длинные, до плеч, волосы с проседью, благодаря которым выглядела изможденной, мрачной и гораздо старше своих сорока с небольшим лет. А сейчас она стояла передо мной коротко стриженная, с модной прической, седина исчезла, что очень шло ей. Глаза ее имели различный зеленый оттенок, что я всегда находила весьма интригующим. На ней был темно-синий шелковый костюм с блузкой цвета слоновой кости. В руках она держала сумку из черной, гладкой кожи.

— Ты выглядишь совсем по-столичному, — призналась я, заключая ее в объятия.

— Как я рада видеть тебя, Кей!

Помня о том, как я любила виски, она принесла с собой бутылку «Гленфиддич», которую мы, не теряя времени, тут же открыли. Сидя во внутреннем дворике, мы непрерывно болтали, потягивая вино; а я тем временем хлопотала возле гриля, стараясь зажечь его под открытым сумрачным летним небом.

— Конечно, я немного скучаю по Ричмонду, — сказала Эбби. — Вашингтон — прекрасный город, а здесь так много ухабов. Решив доставить себе немного удовольствия, я купила «сааб», в который однажды кто-то ворвался, разбив декоративные колпаки на колесах и выбив дверцы. Я плачу сто пятьдесят долларов в месяц за стоянку этого проклятого автомобиля, которая находится через четыре квартала от моего дома. И давно не паркуюсь на территории редакции газеты «Пост». Я добираюсь до работы пешком или на служебной машине. Вашингтон определенно отличается от Ричмонда. — А затем, более решительно, добавила: — Но я абсолютно не жалею о том, что уехала отсюда.