Книга Звездочет - Мишель Яффе

— Иди сюда, — промолвил он хрипловатым, зазывнымголосом.

Бьянка стояла против него, всеми силами пытаясь сдержатьдрожь. Граф привлек ее к себе, крепко обнял, а потом приказал снять жакет.

Подумав мгновение, Бьянка принялась расстегивать пуговицынепослушными пальцами. Медленно сбросив с себя одежду, она посмотрела прямо наЙена, который не сводил с нее глаз. Она еще ни разу в жизни не раздеваласьперед мужчиной, и, как ни странно, это подействовало на нее возбуждающе.Несмотря на огонь, ее тело покрылось мурашками, отвердевшие соски просвечивалисквозь тонкую ткань сорочки. Йену безумно хотелось сжать эти нежные бутоны всвоих пальцах, припасть к ним губами, катать их языком, но он сдержал себя. Онне будет спешить, он заставит ее тело раскрыть ему все свои секреты. Он поднялс пола черный жакет Бьянки и бросил его в огонь.

— Но это… это же мое! — возмутилась девушка,глядя, как красные языки пламени лизнули темную ткань.

— Тебе не следует носить подобные вещи, — заявилЙен, подумав, что его невесте больше всего пойдет нагота. — А теперьснимай лосины.

— Может, мне и не следует ходить в этой одежде, —отозвалась Бьянка, — но, думаю, еще неприличнее разгуливать по дому голой.Не говоря уже о том, что вы увидите меня обнаженной, милорд.

— Твоя забота об этом очень трогательна,дорогуша, — язвительно молвил Фоскари, чувствуя, что его возбуждениенарастает, — однако я бы сказал, что она, как обычно, неуместна. Эта дверьведет прямо из моих покоев в твои, так что тебе не стоит опасаться, что тебякто-нибудь увидит нагой. К тому же мы обручены, и никого бы не удивило, что тыстоишь передо мной голая.

Несколько минут оба молчали, тишину нарушало лишьпотрескивание огня в камине.

— Так вы хотите… — наконец дрожащим, прерывающимсяголосом спросила Бьянка, которой казалось, что от волнения сердце выскочит унее из груди, — вы хотите заняться со мной любовью?

Ее наивность поразила графа, что-то в нем шевельнулось. Ужево второй раз за эту ночь он усомнился в ее вине. Неужели она действительноневинна? И невинна во всех смыслах? Йен размышлял об этом, глядя на ее точенуюфигурку, до тех пор, пока его восставшая плоть не потребовала к себе внимания.

— Кажется, я попросил тебя снять лосины, —повторил он низким голосом.

Пока Бьянка возилась со шнурками, Йен раздумывал о том, какбыло бы хорошо взять ее ягодицы в ладони и насадить ее на свою плоть,изнывающую от желания. Он задышал быстрее, его сердце громко колотилось вгруди. Когда Бьянка наконец справилась с лосинами и перешагнула через них,Фоскари наклонился, чтобы поднять их и бросить в огонь. Тут он впервые почтифизически ощутил исходившие от нее волны возбуждения.

Рука Фоскари дотронулась до ее бедра, и в животе Бьянки разлилосьприятное томление. Тонкая, полупрозрачная сорочка едва прикрывала пушистыйтреугольник внизу. Не дожидаясь приказания графа, она сорвала с себя рубашку ибросила ее в камин.

Голова у Йена шла кругом. Эта женщина была еще болеепрекрасна, чем виделась ему во сне. Потому что во сне он не видел маленькой, вформе цветка клевера, родинки на ее животе, не видел нежной ложбинки междумаленьких грудей — такой подходящей для того, чтобы положить туда голову. Всвете пламени волосы Бьянки стали казаться огненно-золотыми, и эти сверкающиелоконы спадали на ее грудь.

Бьянка стояла молча, едва дыша, а его взор ласкал ее тело.Господи, кажется, ее мечтам суждено сбыться, то, о чем она так долго мечтала,наконец-то произойдет. Она познает тайны искусства любви. Бьянка ожидала, что,возможно, немного испугается, возбудится, но ей и в голову не приходило, чтоона будет в таком состоянии. Представляя, как ее щека прижимается к еговолосатой, мускулистой груди, как его сильные ноги обвивают ее, а его рукискользят по ее телу, Бьянка едва дышала. Ее кожа покрылась мурашками, во ртупересохло, ее сердце билось так громко, что Йен — она была в этом уверена —слышал это биение.

Наконец Йен усадил ее к себе на колени. У Бьянки перехватилодыхание, когда его разгоряченная плоть прикоснулась к ее бедру, а его пальцыдотронулись до ее груди. Она подняла голову, глаза их встретились. То, что онав считанные секунды прочла в его взоре, сказало Бьянке о том, что она готовапустить Йена не только в свое тело, но и в свою душу. А потом он приподнял ееподбородок и накрыл ее губы своими…

По телу Фоскари пробежали искры, поцелуй подействовал нанего, как никогда раньше. Это была не просто страсть. Эти удивительные ощущенияохватили все его тело, грозя спалить его вместе с сердцем. В один миг Йенпонял, что эта женщина с золотистыми волосами способна сокрушить все барьеры,которые он целых два года так тщательно возводил вокруг своей души. Впрочем,она уже и так нарушила мерный ход его жизни, так почему бы не позволить ейпродолжать в том же духе? Ему оставалось всего лишь открыться ей, напитьсянектаром ее губ, позволить ее магии воздействовать на него. Он вновь начнетчувствовать, вновь научится смеяться, любить… и вновь его душа будет ранена!

Встряхнувшись, Фоскари грубо оттолкнул девушку от себя ипоставил ее на пол.

— Уходи! — задыхаясь, выкрикнул он. —Немедленно! Бьянка была так потрясена его поведением, что сначала не знала, каксебя вести.

— Уходи! — повторил граф. — Оставьменя! — Заметив, что она хочет что-то сказать, он остановил ее: — Если тынемедленно не уберешься, то я прикажу завтра же тебя арестовать!

Задрожав от обиды и ярости, девушка бросилась к двери. Графбезумными глазами смотрел ей вслед.

— Я ненавижу тебя! — крикнула Бьянка. Потом дверьза ней закрылась.

Несколько мгновений Фоскари невидящим взором смотрел передсобой, а потом прошептал, обращаясь к пустоте:

— Ненависть владеет не только тобой…

Глава 8

Вытянувшись на своем темно-синем ложе, Бьянка смотрела впотолок. Точнее, она смотрела сквозь него, пытаясь справиться со своим гневомна этого тупого и бессердечного человека, который так жестоко обошелся с нейнедавно. Шишка у нее на голове все еще болела, однако эта боль не шла ни вкакое сравнение с теми страданиями, которые испытывала ее душа. Обхватив рукамиколени, Бьянка пыталась заставить себя забыть те ощущения, которые онаиспытала, когда Йен прижимал ее к своей груди, дотрагивался до ее бедер,целовал ее губы. Ее едва не затошнило при воспоминании о том, как она, обнаженная,попросила его заняться с ней любовью. Какой же дурочкой она была, вообразив,что он испытывает к ней какие-то чувства, кроме отвращения! Впрочем, графразвеял ее иллюзии на этот счет. Смущение уступило место гневу: он возбуждался,манипулируя ею! Ему и в голову не приходило заниматься с ней любовью — нет, онвсего лишь играл с ней, потешался над ее неопытностью.

Лишь мелодичный звон часов да слабые лучи утреннего солнца,пробивающиеся сквозь тяжелые портьеры, напомнили ей о времени. Бьянка вздохнулаи потянулась. Ей надо было встать и одеться, но она чувствовала, что не всостоянии сделать ни то ни другое.