Книга Котт в сапогах. Поспорить с судьбой - Сергей Ковалев

Пусий еще приходил в себя от первого потрясения, а гигант уже потерял всякий интерес к птицам и протопал к стене, вдоль которой на пьедесталах возвышались вазы. Только осознание полной бессмысленности подобного поступка удержало меня от попытки схватить Андрэ за плащ. Чертов громила! Мои познания в изящных искусствах невелики. Если точнее, они состоят в том, что я знаю про существование всяких красивых бесполезных вещей, за которые богатые люди готовы выкладывать немалые деньги. Учитывая личность Пусия, нетрудно было догадаться, что потрескавшиеся от времени вазоны с аляповатым рисунком относились именно к этим пресловутым «предметам искусства» и наверняка стоили бессмысленно дорого. Если Андрэ что-нибудь уронит — нам конец!

Как и любой коллекционер, Пусий мгновенно оживился, стоило кому-то заинтересоваться его ненаглядным хламом.

— О-о-о, мой драгоценный друг, — сладко пропел король, закатывая глаза. — Я так и знал, что твоя тонкая душа не сможет не восхититься изяществом этих древних ваз, доставленных мне из далекой Чайны! Недаром я сразу почувствовал в тебе родственную душу и нежное сердце, что так учащенно бьется под этой грубой… мм… мощной оболочкой!

— А? — Гигант прислушался и смущенно пробормотал: — Это не сердце. Это у меня в брюхе бурчит… Ели-то мы ажио утром!

— Два часа назад, — проворчал я под нос, впрочем, совсем тихо. Раз уж Пусий нас затащил сюда — пусть хоть накормит! Тем более что по озарившемуся радостью лицу короля можно было понять, что он и сам рад случаю продемонстрировать гостеприимство. Надо же! И у Пусия, оказывается, есть положительные черты!

Насчет положительных черт я ошибся…

— Иезус Мария!

— Но-но, без заклинаний мне тут! — погрозил мне кулаком стражник, которому Пусий поручил проводить меня в обеденный зал. Как оказалось, приглашение отобедать распространялось только на Андрэ. Меня же вежливо выставили. В другой ситуации, а точнее, будь на месте Пусия другой король — я бы только порадовался. Все равно дворцовый этикет не позволял мне сидеть за одним столом с коронованными особами, да и есть я совсем не хотел. Увы! Тон, которым Пусий потребовал шампанского, и масленые взгляды, что при этом он бросал на Андрэ, уверили меня — мой простодушный король в нешуточной опасности! Но что я мог сделать?! Стражник вполне корректно, но твердо пресек все мои попытки вернуться. Пропустив меня в обеденный зал, он закрыл дверь и встал возле нее, всем своим видом показывая, что меня не выпустит. Кипя от беспомощной злости, я стал мерить зал шагами, игнорируя щедро накрытый стол.

Ожидание затягивалось.

Потом дворец содрогнулся от вопля, полного отчаяния.

Кричал явно Пусий.

Я приготовился к самому худшему. Обычно благодушного и трусоватого Андрэ трудно разозлить, да и отходит он почти сразу, но в гневе даже за короткое время вполне способен натворить ужасных дел! Только обвинения в убийстве короля дружественного государства нам не хватало! Конечно, судя по крику, Пусий был еще жив — мертвецы ведь не кричат — но… цел ли? В смысле — все ли жизненно необходимые части тела еще при нем? Ох! Вот и сбылся сон!

В дверь ввалился смертельно бледный де Суфле и, вращая выпученными от ужаса глазами, что-то прошептал стражнику. Суровый воин также стал белее полотна и чуть не выронил алебарду. Потом оба мрачно посмотрели на меня. И бежать-то некуда!

Посовещавшись шепотом минут пять — десять, царедворцы наконец приняли какое-то решение.

— Эй, ты! Пошли!

— Э-э-э, приятель! Если там что-то и случилось, то я тут совсем ни при чем! И вообще…

— Пошли, пошли! Поздно оправдываться!

Я взял себя в лапы. Как бы там ни было, благородному потомку рода фон Коттов не пристало унижаться перед какими-то придворными бездельниками!

Вопреки ожиданиям меня отвели совсем даже не в темницу, а в конюшню. Конюх спешно оседлал Иголку, стражник махнул рукой:

— Садись и уезжай!

— Но…

— Проваливай, сказано тебе!

— И не подумаю! — возмутился я. — Где Андрэ?! Что вы сделали с моим государем?! Думаете, это вам с рук сойдет? Вы еще не видели меня в гневе!

Даже не снисходя до спора, стражник схватил меня за шиворот, с оскорбительной легкостью забросил в седло и, прежде чем я сообразил, что происходит, связал мои лапы поводьями.

— Эй, мерзавец!..

— Выведи лошадь за ограду и там отпусти, — не обращая на мои вопли ровным счетом никакого внимания, скомандовал де Суфле. — Пусть катятся на все четыре стороны.

— Капитан, что происходит? — испуганно заржала Иголка, вставая на дыбы и пытаясь вырваться из рук солдата. Но у того оказалось достаточно опыта, чтобы увернуться от копыт и удержать поводья. — Капитан?!

— Тихо, Иголка! — вынужден был скомандовать я. — Мне самому все равно не освободиться, а будешь брыкаться, они и тебя скрутят.

— Но что происходит? И где его величество…

— Боюсь, мы его больше не увидим, — вздохнул я. — В лучшем случае, он сейчас в темнице…

— Капитан…

— В худшем же, боюсь…

— Капитан, о чем вы?

— …его уже нет с нами.

— Капитан, что вы такое говорите? Вон же его величество, у ворот!

Я вздрогнул и поднял глаза. Действительно, Андрэ — живой и невредимый — топтался по ту сторону ворот. На лице гиганта было написано недоумение. Ну я имею в виду, еще большее недоумение, чем обычно. С десяток стражников с алебардами наперевес испуганной кучкой загораживали ему проход.

Увидев меня, Андрэ расплылся в счастливой улыбке, запрыгал и замахал руками, нагнав этой нехитрой пантомимой еще больше страху на стражников.

— Капитан! А я уж думал, вы решили остаться!

— С чего бы это мне здесь оставаться? — не удержался я от сарказма. — Это ведь тебя здесь так тепло принимали!

— Э… Ну да, — согласно кивнул Андрэ, распутывая поводья на моих лапах. — Эк вы неаккуратно, господин капитан! Надобно их вот так держать!

— Иезус Мария! — простонал я. — Ты будешь меня учить, как держать поводья?!

— Ну а че? Вы же запутались, не я… Господин капитан! Перестаньте на меня так смотреть! Мне страшно!

— Поехали! — сквозь зубы прошипел я. — А то еще у Пусия опять начнется обострение гостеприимства… Кстати, что у вас там произошло?

— А?

— Ну чего Пусий орал, словно ты ему любимую мозоль оттоптал? Я уж думал, ты его пришиб.

— Да ну за что бы я его? — растерянно пожал плечами Андрэ. — Хороший дядька… хотя и дурачок. Ну так скорбных головою обижать грешно! Я бы его ни в жисть не ударил!

— Пусий-то дурачок?! Да уж не глупее многих!

— Это вы верно подметили, господин капитан! — поддержал меня Андрэ. — Я вообще удивляюсь, сколько на свете сумасшедших — просто страсть! Кажется, весь мир с ума сошел!