Книга Тридцатого уничтожить! - Виктор Доценко

Граната разорвалась прямо среди трех душманов, и все они были убиты.

Стало тихо вокруг. И вдруг в этой неправдоподобной после оглушительного боя тишине раздалась короткая очередь, которая прошила грудь тезки великого поэта. Он с удивлением посмотрел на свою раненую грудь, потом перевел взгляд на друга и тихо сказал:

— Окончен бал, погасли свечи! — Он сумел даже повернуться к капитану, чтобы добавить что-то, но не успел.

Упал солдат на друга, словно решив прикрыть его своим телом.

Капитан простонал в бессильной злобе от непоправимой утраты и прицелился в молодого «духа» в чалме, который, вероятно, думал, что все кончилось для него благополучно, он остался в живых. Автомат Воронова выпустил очень короткую очередь и тут же захлебнулся: кончились патроны, но этих пуль хватило — из-за утеса вывалилось тело молодого душмана и скатилось по склону.

Выждав на всякий случай несколько минут, Воронов накинул свою фуражку на ствол автомата и высунул из-за укрытия — выстрелов не последовало. Он прислушался, но вокруг стояла звенящая тишина.

Поняв, что никого, кроме них с Савелием, не осталось в живых. Воронов решил подняться на ноги, но острая боль в плече несколько охладила его пыл. Только сейчас, когда напряжение, вызванное боем, спало, он заметил, что ранен. Кое-как стянув плечо остатками бинтов, Воронов, пересиливая боль, встал и обошел тела своих солдата может кто еще живой, но все были мертвы. С трудом, стискивая от боли зубы, Воронов поднял Савелия, закинул его руки к себе на плечи, подхватил единственный заряженный патронами автомат и двинулся вперед, шатаясь из стороны в стороны и еле двигая ноги.

Пот заливал его лицо, насквозь промокла форма, несмотря на то, что стояла минусовая температура. Неожиданно у него потемнело в глазах, и ему показалось, что наступила ночь, но когда Воронов остановился и немного перевел дух, то яркий свет от белого снега брызнул ему в глаза. Капитан понял, что с Савелием на плечах он опоздает на встречу с вертолетом. В этот момент друг очнулся и громко простонал.

— Потерпи, братишка, потерпи. Скоро «вертушка» прилетит за нами!

— А если не при… летит? — прошептал Савелий.

— Если не прилетит, то я их маму… — Воронов вдруг споткнулся и едва не выронил Савелия на острые камни, но сам разодрал правое колено. — А, черт! — выругался он и осторожно опустил Савелия на снег. Потом сунул в его пересохшие от высокой температуры губы пригоршню чистого снега:

— Ты полежи здесь чуток, а я осмотрюсь: может быть, они прилетели уже. Это тебе, на всякий случай, — проговорил он и сунул в руки Савелия автомат. Затем медленно, оглядываясь по сторонам, пошел в сторону вертолетной площадки.

Не отошел он и ста метров, как что-то заставило его остановиться, словно кто-то схватил его за плечо. Поворачиваясь, он наступил на предательски торчащий под снегом камешек и опрокинулся на спину, пытаясь ухватиться руками за скользкие выступы.

Последнее, что успел увидеть капитан, цепляясь из последних сил за острый край скалы, оказавшийся камнем, что Савелия окружили трое душманов. В этот момент камень развернулся, и Воронов сорвался вниз, пролетел метра три и наверняка бы разбился насмерть, если бы не густой кустарник, смягчивший его падение на спину.

Савелий очнулся потому, что в его лицо попал небольшой камешек. С трудом разлепив глаза, он увидел перед собой ржавших душманов. Один из них приготовился бросить в него еще один камень. Савелий сжал руку и вдруг почувствовал, что держит автомат. Не задумываясь ни секунды, он вскинул его, и очередь, разорвавшая тишину, далеким эхом отозвавшись среди скал, оборвала жизнь одному из «духов».

Не успело его тело коснуться земли, как второй душман поднял ногу в кованом сапоге и ударил Савелия в лицо.

Когда Говорков пришел в сознание, то услышал отрывистую, гортанную речь и почти сразу все вспомнил. Плен!?? Он попал в плен!

Не открывал глаз, Савелий мысленно прощупал каждую свою мышцу, пытаясь понять, в каком состоянии находится его тело. Как ни странно, ею ноги и руки не были связаны: вероятно, душманы поняли, что в таком состоянии человек вряд ли попытается чтолибо предпринять.

То ли экстремальная оптация, в которой он оказался, сыграла роль, то ли времени уже много прошло, но раны его почти не беспокоили. Неожиданно он почувствовал какой-то противный запах, исходивший от его груди. Неужели загнили раны? Сквозь прикрытые ресницы Савелий скосил глаза на грудь и с удовлетворением отметил, что он умело и туго перебинтован, а из-под бинтов торчат какие-то травы. Вероятно, они и издавали этот запах.

Интересно, для чего он понадобился душманам, если они даже перебинтовали его? Откуда такая забота к тому, кто на их глазах убил их соотечественника?

Савелий незаметно приоткрыл глаза, рядом никого не было. Он осмотрелся: небольшие, но аккуратные деревянные строения, метрах в десяти стояло несколько человек. Среди них он увидел людей в чалмах и с автоматами на плечах, а также нескольких офицеров. Один из офицеров, звания которого Савелий не рассмотрел, к его удивлению, был американцем.

Рядом с людьми он увидел военную технику: открытый джип, бронетранспортер, у одного из строения стоял часовой. Все говорило о том, что он находился на территории воинского подразделения. Салелий едва не вскрикнул, когда увидел метрах в пятидесяти небольшой вертолет. Добраться бы до него! Был бы он не ранен, мог бы попробовать, а в таком состоянии нечего было и мечтать. Думай, Савелий, думай! Не может быть, чтобы не было какого-нибудь выхода. Как говорил его старый тренер Укору Магасаки.

«Во всякой ловушке есть два выхода: один, которая знает тот, кто ее сделал, второй, кто в ловушку попал и сумел найти выход от нее».

Что же, Савелию нужно второе: найти выход из этой ловушки. Легко сказать найти! Но… Главное не спешить. Жаль, что не знает их языка: все было бы легче.

Вдруг Савелий подумал о своих карманах. Дело в том, что на это задание их группу отправили так скоропалительно, что не было времени для обычной подготовки. Воронова вызвали среди ночи в штаб. Через несколько минут он вернулся, вызвал пофамильно пятнадцать человек, приказал взять запас продуктов на сутки, оружие, и они тут же двинулись из части. Савелий не успел даже сдать на хранением как обычно, свои награды: медаль и два ордена Красной Звезды.

Задание состояло в следующем: их отряд должен был прикрывать в горах проход какой-то спецгруппы из пяти человек в тыл душманов. Завязался жестокий бой, но операция была проведена четко и без потерь, группа душманов была уничтожена полностью.

После того как бой окончился, они проверили все трупы в поисках каких-нибудь документов, но ничего стоящего не обнаружили, а Савелий, когда уже они собирались возвращаться, нашел около одного мертвого душмана какую-то странную вещь, сделанную из камня розового цвета то ли брелок, то ли амулет, а может, и игрушка. Он сунул ее в карман, где лежали завернутые в тряпочку награды.

Во время одной из кратковременных остановок Савелий вытащил эту вещицу, чтобы разглядеть повнимательнее. Толстый лысый мужичок сидел, скрестив ноги и сложив на груди руки крест-накрест. Савелий поднял фигурку и взглянул на нее в свете солнечных лучей, и она сразу стала прозрачной, а внутри ее проявилась надпись на языке, напоминающем арабский. Когда он убрал ее со света, она снова стала розовой. Он показал амулет Воронову, и тот пошутил: