Книга Убийство арабских ночей - Джон Диксон Карр

Я было подумал, что она немедленно схватит медную пепельницу и запустит ее мне в голову. Но она преодолела это желание, прижав руки к полной груди; вместо этого она голосом, в котором безошибочно слышалось холодное презрение, четко дала мне понять, куда я должен идти и чем заниматься.

– Уайтхолл дубль 0, дубль 6, – сказал я. – Чей это номер? Вы же понимаете, я могу установить его через станцию.

– Это квартира Рональда Холмса. Вы мне не верите, не так ли?

Я взял телефонный справочник.

– Вы не хотите мне верить. Но это так и есть. – Глаза у нее заплыли слезами. – Неужели вы обязаны держать меня здесь? Вы думаете, мне это нравится, когда… когда здесь все это и остальное? Почему вы не даете мне уйти или хотя бы кому-нибудь позвонить? Почему вы не позволяете мне позвонить брату?

– Где находится ваш брат?

– В квартире Рональда.

Вопрос, почему она не позвала к телефону своего брата вместо Гарриет Кирктон, если хотела поговорить с ним, был настолько очевиден, что я даже не стал задавать его. Но что касается номера, она не врала: в справочнике числился Рональд Холмс на Принс-Регент-стрит, Пэлл-Мэлл-Плейс, и номер его телефона был Уайтхолл 0066. Отложив справочник, я в первый раз обратил внимание, что Пруэна нет в комнате; она с ехидным и высокомерным спокойствием ждала моего вопроса.

– Он в туалете, – объяснила мисс Уэйд. – Я попросила его удалиться туда, пока я звоню. Ладно, Раффлз, старина! Можете вылезать.

Пруэн, мрачный и смущенный, открыл дверь и, полный возмущения, проскользнул в комнату. Судя по единственному взгляду, который он бросил на девушку, его отношение к ней было близко к обожанию; он как бы просил у нее прощения тем, что резко отвечал всем, кто с ним заговаривал. Я подозвал Хоскинса и констебля Мартина, стоящего у дверей.

– Беритесь за дело. Мартин, остаетесь здесь и присматриваете за мисс Уэйд, пока я не вернусь. Этот телефон неисправен, не так ли? – Девушка с мрачным видом сидела в кресле красной кожи, и я повернулся к ней: – Теперь мне бы хотелось, чтобы вы успокоились на пару минут… если вы не против. С вашим братом связались и его доставят сюда. Все будет в порядке. Я скоро вернусь.

Выходя, я слышал, как она произнесла несколько слов, которые мои дядя с тетей в Белфасте сочли бы неприличными. Направляясь к выходу, я остановился в центре той деловой активности, которая кипела вокруг дорожного экипажа. Роджер кончил фотографировать распростертое тело, но Кросби еще возился с отпечатками пальцев, а доктор Марсден продолжал осматривать труп. Кинжал был извлечен из раны. Кросби держал его, обернув носовым платком: зловещее изогнутое лезвие длиной чуть больше десяти дюймов, заостренное с обеих сторон и с острым кончиком. Оно уже было вытерто.

– Отпечатков на ней хватает, сэр, – сказал Кросби, показывая на рукоятку слоновой кости. – Но они стерты и перекрывают друг друга, словно рукоятку держали несколько человек. Я увеличу их и прикину, смогу ли что-нибудь выяснить. Несколько четких отпечатков имеются и внутри кареты… Есть и кое-что еще. Похоже, имя этой личности Раймонд Пендерел. Из его жилетного кармана выпали пара визитных карточек, и то же имя вытеснено на шляпе.

Он протянул две измазанные кровью визитные карточки, незамысловатый шрифт которых говорил, что они отпечатаны в мастерской на углу, где стоит лишь подождать, и набор готов. Я посмотрел на молчаливого доктора Марсдена, который только хмыкнул.

– Пока сказать мне особенно нечего, – сообщил он. – Погиб он от этого оружия; удар был нанесен прямо в сердце, и умер он мгновенно. – Он с трудом поднялся. – Время смерти… хм-м. Когда вы его нашли? В двадцать пять минут первого. Так. Сейчас четверть второго. Я бы сказал, что он умер между половиной одиннадцатого и половиной двенадцатого, с некоторым отклонением в ту или иную сторону. – Он помолчал. – И вот еще что, Каррузерс. Это уже вне моей компетенции, но я вам кое-что подскажу. Вы обратили внимание на форму клинка? Мало кто из людей, не обладающих медицинскими знаниями, мог так точно рассчитать место удара, чтобы попасть прямо в сердце. Лезвие было или исключительно удачно направлено, либо убийца не сомневался, куда бить.

Встав рядом с трупом на колени, я обыскал его карманы. Они были пусты, если не считать нескольких медных монеток, пачки с десятью сигаретами и смятой газетной вырезки. Она была из колонки светских сплетен; сообщение было напечатано в самом верху газетной полосы, и сохранилась дата – «Авг., 11». Чуть больше месяца назад. Текст гласил:

«Сегодня, не в силах переносить суровый климат Ирака, в Англию вернулась мисс МИРИАМ УЭЙД. Она молода, красива, чужда условностям и наводит ужас на всех хозяек гостиниц. По слухам, восемнадцать месяцев назад, перед отъездом, она обручилась с СЭМОМ БАКСТЕРОМ, сыном лорда АББСЛИ, который некогда был видным представителем золотой молодежи, а ныне считается восходящей звездой британской дипломатической миссии в Каире. Наследующей неделе предполагается прибытие ее отца ДЖЕФФРИ УЭЙДА, ученого и коллекционера, чьи выдающиеся усы всегда привлекали внимание на ученых сборищах. Есть основания считать, что следы дворца калифа в Багдаде могут быть…»

Вырезка, которую я, сложив, спрятал в своем блокноте рядом со зловещей запиской, найденной у Маннеринга, не вносила ясности в вопрос, кто же был представителем золотой молодежи – лорд Аббсли или его сын; но скорее всего, речь шла о последнем. Еще одно звено в цепи событий. Но что касается Раймонда Пендерела, на одежде его не было ни малейших следов, из которых явствовало бы, кто он такой и где живет. От одежды шел легкий запах камфоры, словно она довольно давно была пересыпана нафталином, а на внутреннем кармане был нашит ярлычок «Годьен, английский портной, бульвар Мальзерб, 27, Париж». Вот и все.

Оставив Роджеру и Кросби указания поискать следы около лифта в помещении куратора, я отправился на поиски Рональда Холмса. У обочины стояла полицейская машина, в которой Грегори Маннеринг отчаянно спорил с констеблем Джемисоном. Я торопливо прошел мимо, чтобы не вступать в перепалку, и направился по Пэлл-Мэлл. Город казался совершенно вымершим, пустые мостовые мерцали в свете уличных фонарей, а далекие гудки машин звучали так, словно те проезжали мимо. К Пэлл-Мэлл-Плейс вел небольшой дворик с газоном, выходивший на улицу, перекрытую арочным туннелем. Миновав его, я обнаружил скопление темных зданий, среди которых высилось узкое многоквартирное строение с неоновой вывеской «Принс-Регент-корт». Внутри тянулся длинный холл, в конце которого размещалась клетка автоматического лифта. Консьержа не было видно, но за панелью телефонной станции зевал сонный юноша в ливрее, усыпанной пуговицами. Представляться мне не хотелось.

– Вечеринка у мистера Холмса все еще продолжается? – спросил я.

– Так точно, сэр, – ответили пуговицы, тщетно пытаясь придать голосу военную четкость. Он потянулся за соединительным штекером. – Ваше имя?

Для усиления эффекта я пустил в ход монету.

– Минуту! Не сообщайте обо мне. Я постучу в двери и скажу, что пришли из полиции. Значит, я поднимаюсь. Этаж D, не так ли?