Книга Год зайца - Арто Паасилинна

— Да уж, любителям животных иногда приходится несладко, — проворчал Ватанен, когда еловая ветка шлепнула его по лицу в зарослях.

Но все это были мелочи по сравнению с тем, что его ожидало.

Он пошел напрямик через болото; чтобы обойти его, пришлось бы сделать петлю не меньше километра. Первые шаги по болоту дались легко. Корова засомневалась, стоит ли идти, но Ватанен обернулся, прикрикнул на нее, и она осмелела. Иногда ее ноги проваливались, но Ватанен надеялся, что одну-то корову в такое сухое лето торфяное болото должно выдержать. К тому же эти деревенские красавицы наверняка умеют бродить по лесам и болотам.

Однако ближе к середине болото стало более зыбким. Корова шла за Ватаненом; начав проваливаться, она припустила бегом. Трясина впереди заколыхалась. Пришлось идти по краю торфяника. Ватанен тоже ускорил шаг; вдруг его сапог застрял в грязи. Проклиная все на свете, Ватанен выдернул ногу из болота; сапог остался в трясине. Через пару шагов все повторилось со вторым сапогом. Босиком Ватанен с трудом выбрался на место посуше.

За спиной раздалось мычание. Ватанен обернулся и с ужасом увидел, что грузная корова не может сдвинуться с места. Она по брюхо провалилась в трясину, лежала без движения и громко, жалобно мычала.

Ватанен положил теленка на торфяную кочку и кинулся на помощь корове. Он попытался вытянуть ее за рога на сухое место, но это оказалось ему не под силу.

Нужно было спешить. Ватанен достал из рюкзака топор, добежал до сухих сосенок, которые торчали из болота в полусотне метров от коровы, срубил несколько штук, стесал острые сучки и вернулся назад. За это время корова успела погрузиться в трясину еще глубже.

Ватанен протолкнул жерди под живот коровы. Казалось, животина понимает, что ее пытаются спасти. Она не сопротивлялась, хотя жерди наверняка причиняли ей боль. Погружение прекратилось. Ватанен попробовал, орудуя жердями как рычагами, приподнять корову, но получалось не очень. Животное было уже по уши в грязи. Заяц изумленно пялился на происходящее.

— Мог бы помочь, — буркнул Ватанен, пытаясь вытолкать корову из болота.

Ватанен сходил на торфяной островок, успокоил теленка, отвязал куски веревки от одеяла, связал их и, вернувшись к корове, привязал один конец к ее пе редней ноге. Нога уже глубоко погрузилась в трясину; скоро Ватанен оказался в грязи с головы до ног.

Веревки только-только хватило, чтобы дотянуть ее до старого соснового пня, и Ватанен крепко привязал ее к нему.

— Теперь если утонешь, то только вместе с пнем, — сказал он корове.

Животное замолчало и спокойно прислушивалось к словам человека, хлопочущего рядом.

Ватанен сделал из веревки русскую лебедку: ослабил сплетение в одном месте, вставил в получившееся отверстие ветку потолще и начал крутить. Очень скоро веревка натянулась. Нога животного стала понемногу появляться из болота. Корова старалась, как могла, помогать. Время от времени Ватанен ослаблял ворот и рычагами приподнимал коровью тушу, стараясь не повредить вымя. Потихоньку корова продвигалась к пню.

Ватанен крутил ворот, ослаблял его, подталкивал корову сзади, успокаивал ее, медленно подтягивал животное к сухому месту и не заметил, как настал вечер. Навалилась усталость, но корову нельзя было оставлять на ночь в болоте.

— Нелегкая это работа — ухаживать за скотиной!

К полуночи Ватанен дотащил корову до более-менее твердого места, и она смогла сама выбраться на сухой островок. Буренка из последних сил рванулась из трясины и, почувствовав под ногами твердую почву, тут же улеглась на отдых. Ватанен подвел к ней шатающегося на тоненьких ножках теленка и сам тут же уснул на болотной кочке. Под утро ему стало холодно, и он перебрался к корове под бок. Там было тепло, как у печки.

Утром солнце озарило измазанных черной грязью корову, мужчину, теленка и зайца. Все четверо проснулись: корова роняла лепешки, теленок сосал молоко, Ватанен курил. Докурив, он закинул теленка за спину и отправился через болото. Корова последовала за ним; теперь она шла очень осторожно, а добравшись до противоположного берега, обернулась к болоту и послала ему злобное мычание.

У первого же лесного озерца Ватанен вымыл корову с теленком и сполоснул свою одежду. Последним помывке подвергся заяц, отчего у него надолго испортилось настроение.

Наконец Ватанен со своими подопечными добрался до дороги; там ждали пустая машина-скотовозка и уставшие мужики, которые весь вечер и всю ночь безрезультатно его искали. Всех коров увезли еще вечером, Ирья отправилась с ними. Ватанен доехал на машине до Сонкаярви и теперь стоял посреди деревенской улицы в грязной одежде, босиком, с зайцем на руках.

10. В церкви

Ватанен провел ночь в мотеле; на постели ему спалось плохо — он успел привыкнуть к полевым условиям. Утром он купил в магазине новые сапоги, свитер, белье и брюки. Старую грязную одежду выкинул.

Было солнечное жаркое субботнее утро. Ватанен прошелся по деревенской улице, высматривая, чем бы покормить зайца, и оказался на кладбище.

Заяц с удовольствием пасся на могильных холмиках. Больше всего ему понравились колоски плевела на свежих могилах.

Церковь была открыта. Ватанен позвал зайца с собой, и они вместе вошли в храм. Как там было прохладно, как спокойно! Ватанен давным-давно признал себя неверующим, но это не мешало ему наслаждаться здешней тишиной.

Заяц проскакал по центральному проходу церкви к переднему ряду скамеек, уронил перед алтарем несколько горошин, а затем принялся изучать церковь более обстоятельно. Ватанен присел на скамью, осмотрел роспись алтаря. В молельном зале было около шестисот мест. С обеих сторон зал обрамляли длинные галереи, соединявшиеся в хоры под органом. На галереи вели две деревянные лестницы. Приглушенный свет, лившийся из узких высоких окон, успокаивал, навевал сон.

Ватанен подобрал заячий горох перед алтарем и сунул в карман. Устроившись на последнем ряду рядом с боковым нефом, он снял сапоги, подложил под голову рюкзак и задремал. Здесь он чувствовал себя намного лучше, чем в мотеле; высокий потолок, сосновые колонны, покрытые текстами псалмов, умиротворяли. Он с отвращением вспомнил сальные потрескавшиеся обои в комнате мотеля. Заяц беззвучно возился у дверей ризницы. «Ничего страшного, пусть там побудет», — подумал Ватанен, засыпая.

В церковь вошел пожилой священник в черной сутане с пасторским воротничком-стоечкой. Он бодро прошел мимо алтаря в ризницу, не заметив зайца. Тот с удивлением уставился на незнакомца.

Вскоре пастор вышел из ризницы, держа в руках охапку длинных свечей и скомканный лист оберточной бумаги, в которую они были завернуты. Он взошел на алтарь и, заменив наполовину сгоревшие свечи целыми, унес свечные огарки обратно в ризницу. Потом он зажег свечи и спустился в проход, чтобы оценить результат своих стараний. Похлопал себя по карманам брюк под сутаной — загремели спички в коробке, достал сигарету и закурил. Затягиваясь, он выпускал дым в сторону от алтаря. Когда от сигареты остался небольшой окурок, пастор погасил его о каменный подоконник, сдул пепел на пол, сунул бычок в спичечный коробок и спрятал в карман. Потом отряхнулся, как бы очищаясь от греха курения, и вновь зашел в ризницу. На сей раз, выйдя оттуда, он держал в руках несколько листков бумаги, скорее всего с текстом проповеди.