Книга Любовь в сети и наяву - Светлана Лубенец

– И вот представь, – рассказывала Михеева, – вылетаю я на улицу, а там Валерка с Алексеевым стоят друг против друга красные, злые. Селиванов кричит чуть ли не на весь двор: «Какого черта ты в доме своей девушки ухлестываешь за другой?! В нашем классе так никто не поступает!» А твой гад Митечка ему на это: «Надо же! Прямо пажеский корпус какой-то, а не класс!» Но Валерке, как ты знаешь, палец в рот не клади, он сразу нашел, что ответить: «Пажеский – не пажеский, а парни в нашем классе нормальные учатся! И своих девушек не меняют на каких-то там Дианок, которые только и делают, что подсчитывают бесконечные победы!» Алексеев, конечно, не придумал ничего получше, чем сказать: «Да никакая она мне не своя!»

Иришка скривилась, шмыгнула носом и добавила:

– Вот таким Митечка подлецом оказался! Вот и верь после этого людям! А своим Валерой я просто горжусь! Он очень здорово Алексееву ответил: «Ага! Не своя! Мы всем классом следили, как ты ее охмурял в сети, как стишки чувствительные писал, романсики слал! Даже в наш класс перевелся из другой школы, паразит! Гвоздички сегодня принес, как герой сериала про любовь, а чуть Дианка бровью повела – и все?! Так не делается, понял?!» И тут, Нин, прикинь, как раз Верховцева из подъезда выходит. Видимо, она слышала, что кричал Селиванов, потому что тут же завелась с пол-оборота: «Ты-то что встреваешь, болван?» А Валера ей: «А то и встреваю, что Нинка – наша, родная, мы все с ней с первого класса учимся, а этот… плейбой явился сюда и давай ее мучить! И ведь главное, у всех на глазах! Прямо никакого стеснения!»

Иришка опять перевела дух, потом спросила, нет ли у Нины сейчас температуры, и, получив отрицательный ответ, продолжила свой рассказ:

– А Алексеев, представь, стал кричать, что тебя не охмурял, что ты все сама придумала! А он, дескать, теперь должен отдуваться. Мол, он прикидывался, сколько мог, а теперь с него хватит! Но ты не думай, Нин, ему ж никто не поверил! Валерка прямо так и крикнул: «А кто ж тогда, если не ты!»

Нина, которая молча слушала свою подругу, при этих ее словах окончательно замерла в коконе своего одеяла недвижимым изваянием. Ей совсем не хотелось слышать, что на это ответил Алексеев, потому что ничего хорошего он ответить не мог.

– Да ладно, Ира… – тихо отозвалась она. – Мне все равно, что он сказал. Шла бы ты лучше домой. Заразишься еще от меня.

– Если заражусь, это будет только хорошо, – заявила Михеева, – потому что у нас послезавтра контрошка по физике, а я ни бум-бум… ну ни одной задачи решить не могу… Так что ты можешь смело на меня кашлять! Хотя… когда хочешь, ни за что не заболеешь! А когда не надо – нате, получите бронхит, распишитесь! Вот тебе сейчас не надо бы болеть! Тебе сейчас надо бы прийти в класс королевой, а на этого Алексеева даже мимоходом не взглянуть! На кого он тебя променял? На Дианку?! Это что значит?

– Что? – почему-то испугалась Нина.

– Это значит, что он абсолютно ненадежный человек и все равно предал бы тебя, как только встретил бы девчонку, подобную магнетической Верховцевой. Но, Нина, имей в виду, вовсе не все сдаются таким, как она! Вот мой Валера, например…

– Да все я знаю про твоего Валеру, – скрипучим голосом отозвалась Нина. – Можешь не продолжать…

– Ладно, пойду я, пожалуй, уроков задали – море, – согласилась Ира, – но напоследок повторю: никто Митечке не поверил, что ты про вашу любовь насочиняла. Такое захочешь, да не придумаешь – фантазии не хватит! В общем, весь класс против Алексеева и Верховцевой! Ты так и знай! Пусть это тебе поможет поправиться!

Нина и рада была бы поверить в то, что одноклассники так ничего и не поняли в этой истории, но почти сразу после ухода Михеевой ей позвонила сама Диана.

– Делаешь вид, что болеешь? – с издевкой спросила она.

– Я не делаю вид, а на самом деле болею, – ответила Нина и тут же закашлялась.

– Вот только не надо больше этого актерства! – сквозь собственный кашель она еле услышала голос Верховцевой. – Митя мне все рассказал! Тебе бы книжки сочинять, Кирьянова! Фэнтези для слабоумных! В общем, больше на Митю губу не раскатывай. Он для тебя умер, поняла!

Нина отвечать не стала, просто отключила телефон. Именно после звонка Дианы она впервые заговорила с мамой о переходе в другую школу. Тамара Львовна сразу засыпала дочь вопросами:

– Это из-за того мальчика, который принес гвоздики, да? Он у вас новенький? Это его Диана Верховцева назвала твоим бойфрендом? Вы с ним поссорились, да?

Нина решила, что идти в полную несознанку смысла не имеет, а потому ответила только на последний вопрос, который как бы вбирал в себя все предыдущие:

– Да, мы с ним поссорились.

Они с Митей не ссорились, но не объяснять же маме то, как все обстоит на самом деле.

– Но это же не конец света! – отозвалась Тамара Львовна. – Поссорились – помиритесь!

– Мы не помиримся, – буркнула Нина.

– Даже если так! На нем свет клином не сошелся! Будут в твоей жизни молодые люди и получше этого красавчика! Подумаешь, букеты нам принес! Не в букетах счастье!

– А в чем? – зачем-то спросила Нина, хотя на самом деле ей вовсе не хотелось продолжать с мамой этот бессмысленный разговор. Вопрос нечаянно вылетел сам собой. Интересно же, в чем мама видит счастье.

– В чем, в чем… – в раздумье повторила за дочерью Тамара Львовна. – Во взаимопонимании, что ли… С человеком, с которым ты сделаешься счастливой, вы будете одинаковыми глазами смотреть на мир. Даже если с разных сторон или с разных высот – все равно одинаково.

– Это как же – с разных высот? – не поняла Нина.

– Ну… например, если человек окажется тебя умнее, больше знает, чем ты, все равно ваши мироощущения должны совпадать. Вы не должны быть антагонистами. Это неправда, что люди, противоположные по взглядам, притягиваются друг к другу, как противоположно заряженные электроны. В человеческом мире не всегда действуют законы, обязательные для элементарных частиц.

Нина после маминых слов надолго задумалась. По всему выходило, что их с Митей мироощущения не совпали. Он хоть и согласился принять условия игры, не принял ее, Нину, в свое сердце. Просто забавлялся до тех пор, пока это не стало противоречить его собственным интересам. И плевать ему на то, в каком идиотском положении оказалась одноклассница. Впрочем, она сама во всем виновата, не надо было затевать эту мистификацию. Но кто ж знал, что придуманный Дмитрий Алексеев вдруг материализуется в действительности! Предусмотреть такое развитие событий было совершенно невозможно.

Сейчас Нина хотела только одного: чтобы мама наконец ушла и оставила ее в покое, наедине с собственными печальными мыслями. Даже самые горькие мысли о Мите были в чем-то неизъяснимо сладкими. Но мама не была бы мамой, если бы не подсела к дочери на постель и не начала утешать ее разными словами, ласково проводя рукой по волосам. В конце концов она все же поняла, что лучше дать дочери прийти в себя, сказала: