Книга Воспоминания комиссара-танкиста - Николай Андреевич Колосов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, академия закончена. Впереди ждала новая служба, причем такая, о какой мне в ту пору и не думалось.
Был май 1939 года.
Глава 4. Неожиданное назначение
Нельзя сказать, чтобы я обрадовался своему распределению. Научная работа меня не привлекала – хотелось в войска, к людям, к боевой технике. Тем более что в штабе КВО нам были даны определенные авансы… Казалось обидным: наши сокурсники идут в войска, и лишь мы двое, да еще Павел Бараев, который учился по программе трех с половиной лет, оставались в адъюнктуре.
О решении нашей судьбы нам сообщили еще до официального объявления распределения. Мы с Борисом тут же обратились к командованию факультета с просьбой это дело пересмотреть, однако наше руководство тут же переадресовало нас на кафедры. Меня принял начальник кафедры истории военного искусства комбриг Александр Иванович Милковский.
– Произошла какая-то путаница, ошибка! – заявил я уверенно. – Я никогда не помышлял о науке. Я командир. Имею опыт штабной работы. А диссертацию просто не смогу написать!
– Подождите, товарищ Колосов! – прервал меня полковник Саввин, курировавший наш курс. – Если мне не изменяет память, вы активно работали в нашем научном кружке…
– Так ведь почти все слушатели занимаются в кружках, – возразил я. – К тому же каждому командиру следует знать историю армии, историю войн прошлого. Но это ведь только прикладная дисциплина, а главное – сегодняшний день. Мое место – в войсках!
– Ну что ж, ваша позиция мне понятна, – подвел итог Милковский. – Все же подумайте как следует над нашим предложением. По-моему, вам стоит согласиться.
Слова эти я воспринял только как подобающий для такого случая совет и надеялся, что моя твердая позиция сыграла решающую роль. Однако просчитался. Как уже говорил, мы остались при академии. Ну а раз так, пора возмущений миновала, наступило время всерьез браться за работу.
Довольно скоро я понял, что мне по-настоящему повезло. Прежде всего повезло с коллективом кафедры, в который я попал. Это было очень сильное педагогическое и научное подразделение, возглавляемое комбригом Милковским – человеком очень эрудированным, знающим дело и с большой любовью к нему относившимся. Он читал слушателям курс истории Первой мировой войны. К сожалению, в академии он работал недолго: в первое присвоение генеральских званий в 1940 году по неизвестной мне причине чин генерала не получил и вскоре куда-то убыл. Лекции Милковского запомнились тем, что комбриг для каждой из них подбирал очень интересные малоизвестные примеры. Мы знали: того, что он рассказывает, в учебниках не найти, поэтому всегда внимательно слушали, тщательно конспектировали его лекции.
Полковник Саввин был участником Гражданской войны. Он и вел занятия по этой теме…
Следующий из основных курсов – по Русско-японской войне – вел немолодой уже полковник Снежков, сам участник той войны. Он служил в конном отряде генерала П.И. Мищенко, прославившемся дерзким рейдом по японским тылам в мае – июле 1905 года.
В общем, почти все преподаватели кафедры обладали не только богатым педагогическим, но и боевым опытом, у них было чему поучиться. То, что они сами являлись участниками событий, о которых рассказывали, значительно повышало наглядность занятий, вызывало особый интерес слушателей.
С первых дней я начал интенсивную подготовку к сдаче экзаменов кандидатского минимума. Пришлось вновь браться за изучение курсов марксистско-ленинской философии, истории оперативного искусства, истории Древнего мира, Средних веков, новой и новейшей. Поначалу казалось, что предстоит повторять пройденное, но вскоре стало ясно: то, что изучали раньше, было некой схемой, основой будущих фундаментальных знаний. Теперь следовало копать вглубь, основательно иметь дело с серьезными научными трудами, а не учебниками.
Для адъюнктов проводились лекции и консультации. Лекции были в основном установочные, доминировала самостоятельная работа. В процессе изучения литературы, знакомства с различными материалами и документами нужно было постепенно определить тему будущей кандидатской диссертации. Но с этим нас – а всего на кафедре оказалось три или четыре адъюнкта – не торопили. Главной задачей начального этапа была сдача экзаменов.
Впрочем, определенную отдачу от нас требовали уже с первых дней обучения для того, видимо, чтобы адъюнкты не почувствовали слишком много свободы, не начали по древней школярской привычке откладывать все «на потом». Почти сразу же дали темы первых научных работ. Надо же было так случиться, что мне поручили готовить реферат по Бородинской битве. Сейчас, полвека спустя, я уже боюсь точно назвать его тему, довольно смутно помню содержание: нужно было, как мне кажется, расписать обстановку перед сражением, оценить соотношение сил, расположение сторон, объяснить цели и задачи, которые каждая противоборствующая армия перед собой ставила. Затем подробно расписать ход сражения, сделать выводы.
Материалов на эту тему было немало, так что более-менее прилично подготовить такой реферат было задачей не самой сложной. Конечно, я и предполагать не мог, что этот случайный эпизод окажется тематически связанным с будущим двадцатилетним периодом моей жизни – временем, когда я руководил музеем-панорамой «Бородинская битва».
Вскоре мне был определен научный руководитель будущей диссертации – молодой преподаватель Котин. Мы начали совместную работу, однако продолжалась она недолго и прервалась совершенно неожиданно…
В начале 1940 года, в один из зимних дней, меня вызвали к комиссару академии Михаилу Антоновичу Антонову. Это был человек воистину легендарной судьбы. Болгарский революционер, он в годы Гражданской войны оказался в Советской России, сражался против белогвардейцев и интервентов. В послевоенное время Антонов работал в Наркомате по военным и морским делам, был помощником маршала К.Е. Ворошилова. С этой должности перешел в нашу академию. Революционер-интернационалист, человек, умудренный богатейшим жизненным опытом, очень рассудительный, внимательный к людям, он пользовался огромным уважением преподавательского и постоянного состава академии, был буквально боготворим слушателями.
Михаил Антонович меня знал: во время учебы я был членом партбюро факультета, активно сотрудничал с редакцией многотиражной газеты академии. Кстати, в ту пору ее возглавлял призванный на военную службу недавний выпускник Харьковского института журналистики Виктор Порфирьевич Судак – очень инициативный, творческий журналист. Это он, в частности, придумал назначать для выпуска каждого номера так называемых сменных редакторов. Работой актива по подготовке одной газеты руководил один из слушателей, следующего – другой… То, что нам пришлось «повариться в газетной кухне», впоследствии позволило командирам-танкистам лучше понимать заботы и нужны военных газетчиков, по-настоящему использовать возможности армейской печати. Меня же Виктор старался привлекать к работе почаще, учитывая мой опыт руководства комсомольской прессой Петропавловска, равно как и то, что я был внештатным замредактора многотиражной газеты в «Калиновке».
Наш разговор с М.А. Антоновым получился непродолжительным, вроде бы даже незначительным.