Книга Точка после «ять» - Виктория и Сергей Журавлевы

необходимостью собрать и забрать какие-то важные документы…

– Но мы же знаем теперь, что тех самых важных документов они не нашли, – не сдавался я.

– Вы хотите идти туда сейчас, в такую темень, когда кто-нибудь может нас услышать? – кузина, возражая мне, все же поднялась и укуталась в висевшую на спинке козетки шаль.

За окном снова ударил раскат грома.

– Днем это сделать почти невозможно, – я все пытался заразить Аглаю своим азартом, – наши поиски не ускользнут от бдительного взгляда вашей матушки. А сейчас такая буря за окном! Она заглушит любой случайный шум…

Искра молнии на мгновение осветила лицо Аглаи, придавая ее испуганному взгляду долю античной трагичности. Девушка встала и дрожащей рукой взяла со стола лампу. Пламя за стеклом качнулось и затрепетало.

– Что же, этот день и так был ужасен… В самый раз закончить его посещением кабинета моего покойного отца, – пробормотала кузина, сделав упор на предпоследнем слове.

Мы, стараясь ступать как можно тише, вышли из гостиной, осторожно прошли по коридору, озаряемому грозовыми всполохами, и поднялись вверх по лестнице. Подойдя к двери кабинета, Аглая остановилась и обернулась ко мне:

– Это совершенно необходимо?

Не ответив кузине, я отстранил ее и толкнул дверную ручку.

Дверь предательски заскрипела.

Весь дом, как мне показалось, содрогнулся. Втянув головы в плечи, мы замерли в ожидании топота ног прислуги, сбегающейся с разных концов усадьбы. Аглая, закрыв ладонью рот, вжалась в стену.

Но на шум никто не откликнулся. Большой темный дом все так же безмолвствовал. Только за окнами шумел дождь, на пару с ветром стуча в стекла ветками цветущих в саду кустов и деревьев.

Я опять взялся рукой за дверную ручку, и в сумраке снова раздался громкий протяжный скрежет.

Аглая схватила меня за рукав и покачала головой.

Мне пришлось подчиниться.

Мы вернулись в гостиную, и Аглая упала в кресло.

– Все, достаточно! Никаких ночных обысков и осмотров, никаких расследований и догадок! Подлог, убийство, смерть адвоката, заверившего завещание… Мне и днем уже ходить страшно, а уж ночью… Нет, это невозможно! Увольте! – она стукнула кулачком по подлокотнику кресла и вдруг, закрыв лицо рукой, тихо расплакалась.

Я совершенно растерялся. Не зная, что делать и с какой стороны подступиться к этому огромному и неудобному креслу с плачущей в нем кузиной, я беспомощно озирался в поисках графина с водой. Потом я просто встал перед сестрой на колено и взял ее за руку.

Немного погодя, Аглая всхлипнула, вздохнула и чуть улыбнулась мне сквозь слезы:

– Все хорошо, Мишенька, со мной все хорошо. Идите, милый, спать…

Мне ничего не оставалось, как отправиться в свою комнату.

Раздевшись и умывшись, я вспомнил, что так и не написал письма матери, но сил у меня для того более не оставалось, и я решил отложить это дело на завтра, успев набросать лишь несколько строк в своей записной книжке. В комнате было немного зябко, да и переживания ушедшего дня еще давали о себе знать колючим холодком по коже, поэтому я забрался в кровать, уже предчувствуя вероятное приближение лихорадки.

«Самому бы сейчас не слечь ненароком, – подумал я. – Это было бы нынче совсем некстати».

Сон все не шел.

Гроза закончилась. Шум за окном стих, и только с кровли еще то тут, то там срывались крупные водяные капли и звонко шлепались в натекшие под окнами лужи.

Я встал и приоткрыл окно. Сад дохнул на меня своим влажным, терпким и сладким ароматом. Но легче мне не стало.

Вдруг в пустынном безмолвии дома мне послышался скрип.

Я обернулся к двери и прислушался.

Тишина…

Я на цыпочках подошел к двери и замер.

Снова тихо…

Я затаил дыхание.

«Неужто показалось?» – удивившись правдоподобности своей иллюзии, я вздохнул и тут снова услышал этот звук.

Это был скрип. Скрип двери в хозяйский кабинет.

Кто-то вошел в кабинет? Вор? И дом, и двор заперты, и на дворе полно прислуги. Аглая? Она сейчас слишком напугана, чтобы снова пойти туда. Тетка, Надежда Кирилловна? Но почему сейчас? Уж она-то всегда может это сделать днем. Слуги? В самом доме живут только горничная да кухарка, но едва ли им что-то может понадобиться в хозяйском кабинете…

Я сел на кровать и снова прислушался.

Было тихо. И все же мне там и сям то и дело мерещились шаги, стуки, скрипы, какой-то шелест и позвякивание.

Голова плыла. Я лег в постель и лежал, совсем не шевелясь и стараясь разом расслышать хоть что-нибудь и не слышать ничего.

Сколько это продолжалось, не знаю, так как силы, видимо, окончательно покинули меня, и я сам не заметил, как наконец уснул.

Глава V

Утром я проснулся совершенно разбитым. Спустившись к завтраку, я увидел в столовой Аглаю. Она стояла у окна, и темные круги под ее красными глазами свидетельствовали о проведенной ею бессонной ночи.

Не успели мы поприветствовать друг друга, как в столовую вошла Надежда Кирилловна. Она была одета по-дорожному, и вид у нее был самый решительный.

– Аглая, друг мой, я вчера перед сном вспомнила об одном важном деле в нашей усадьбе на Клязьме, и мне нужно на пару дней срочно уехать, – сказала она. – Ты не хочешь составить мне компанию? Кучер уже закладывает экипаж…

Кузина побелела.

– Простите, матушка, но мне что-то неможется, – прошептала она и схватилась за резную спинку стула.

– Боже мой, конечно! Такие события, такие нервы, – тетка перекрестилась сама и осенила крестным знамением дочь. – Хорошо, тогда я поеду одна. Оставляю вас с Михаилом Ивановичем под надзором нашей кухарки. Аглая, ляг сейчас же в постель! Тебе надо поберечь себя! Михаил Иванович, поухаживайте за сестрой, будьте так добры! Да, и не забудьте написать матушке обо всех наших злоключениях, – и она, распрощавшись с нами, вышла во двор, на ходу раздавая прислуге последние распоряжения.

Мы остались в столовой одни. Аглая, собирая с подоконника в ладонь опавшие лепестки герани, молча смотрела в окно на то, как во дворе лакей Тихон, одетый в длинный синий кафтан и шапку с меховой опушкой, укладывал в легкую бричку для дальних поездок теткин багаж.

Я подошел к кузине почти вплотную.

– Могут ли векселя оказаться на вашей летней даче? – прошептал я.

– Едва ли, – так же тихо ответила Аглая. – Отец никогда не хранил там ничего важного или ценного.

– Однако ваша матушка, вероятно, желает удостовериться в этом лично. В любом случае, ее отъезд ненадолго развязывает нам руки.

– Вы намерены снова идти в отцовский кабинет?

– Мы должны попытаться ухватить эту нить! Или же убедиться в