Книга Кнопка и Антон - Эрих Кестнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Господин Бремзер молчал. Остальные учителя сидели, затаив дыхание. Кнопка вошла в раж.
– А вы тут сидите и пишете письмо его матери, мол, ее сын лентяй! Ну знаете, это уж слишком! Бедная женщина наверняка снова расхворается с горя, если вы пошлете ей письмо. Может, у нее из-за вас опять что-нибудь вырастет и она снова попадет в больницу! Но тогда уж и Антон заболеет, это я вам обещаю! Долго он так не выдержит!
– Да не ругайся ты так! – взмолился господин Бремзер. – Но почему, скажи на милость, он сам ни словом об этом не обмолвился?
– Вот тут вы правы, – признала Кнопка, – Я тоже его об этом спросила, и знаете, что он мне ответил?
– Ну? – спросил учитель, а его коллеги вновь поднялись со стульев и встали полукругом возле девочки.
– Лучше я откушу себе язык, – вот что он мне ответил, – доложила Кнопка. – Вероятно, он очень гордый мальчик.
Господин Бремзер слез, наконец, с подоконника.
– Хорошо, – сказал он, – я не стану писать его маме.
– Правильно! – одобрила его Кнопка. – Вы славный человек. Я это сразу поняла. Большое вам спасибо.
Учитель проводил ее до двери.
– Я тоже очень тебе благодарен, девочка.
– Да, еще одно, чуть не забыла. Не говорите Антону, что я была у вас.
– Буду нем, как рыба! – согласился господин Бремзер и погладил Кнопку по руке.
Тут прозвенел звонок. Перемена кончилась. Кнопка вихрем понеслась вниз по лестнице, вскочила в машину, и они поехали домой. Всю дорогу она подпрыгивала на мягком сидении и напевала себе под нос.
РАССУЖДЕНИЕ ВОСЬМОЕ
О ДРУЖБЕ
Не знаю, поверите вы мне или нет, но я завидую Кнопке. Не часто ведь выпадает возможность оказаться в такой мере полезной своему другу. А еще реже удается сослужить службу другу в полной тайне! Господин Бремзер не станет писать письма Антоновой маме. И не будет больше распекать мальчика. Антон сперва, конечно, удивится, потом обрадуется, а Кнопка будет тайком потирать руки. Ей-то хорошо известно, в чем тут дело. Без нее все пошло бы вкривь и вкось.
Но Антон ничего об этом не узнает. Кнопке не нужна его благодарность. Сам поступок служит ей наградой. А все другое не увеличило бы ее радость, а скорее уменьшило.
Я желаю каждому из вас иметь настоящего хорошего друга. И еще желаю всем вам не упустить случая доказать ему свою дружбу, но втайне от него самого. Спешите сами узнать, какое это счастье – делать счастливыми других!
Пока Антон искал в школьном ранце ключ от квартиры, дверь вдруг распахнулась. На пороге стояла мама.
– Здравствуй, мой мальчик! – сказала она с улыбкой.
– Здравствуй! – ошеломленно ответил он. Потом подскочил от радости и даже рискнул обнять маму. И наконец воскликнул:
– До чего же я рад, что ты опять на ногах!
Они пошли в комнату. Антон, усевшись на диван, следил за каждым маминым шагом.
– Пока еще трудновато ходить, – пожаловалась она, устало опускаясь рядом с ним. – Ну, как дела в школе?
– Рихард Науманн на географии заявил, что в Индии живут индейцы. До чего же глупый малый! А Шмитц так ущипнул Праманна, что тот свалился с парты. Господин Бремзер спросил, что случилось. А Праманн сказал, что у него, кажется, завелась блоха или даже две. А тут Шмитц как вскочит, как заорет, что он не желает сидеть с человеком, у которого блохи. Ему, мол, родители не позволяют. Мы чуть со смеху не померли. – Антон смеялся, как заведенный, все не мог остановиться. Наконец, он спросил: – Тебе сегодня не до шуток, да?
– Давай, рассказывай, что было дальше? Антон откинул голову на спинку дивана, вытянул ноги.
– На последнем уроке господин Бремзер был очень мил со мной, сказал, чтобы я заходил к нему, когда у меня будет время.
Вдруг Антон вскочил с криком:
– Ах, я идиот! Пора готовить обед!
Но мама удержала его и показала на стол. Там уже стояли тарелки и большая дымящаяся супница.
– Чечевица с сосисками? – спросил он.
Мама кивнула. Они сели и принялись за еду. Антон уписывал за обе щеки. Когда он все подчистил, мама дала ему добавки. Он пришел в восторг, но тут же заметил, что ее порция так и осталась нетронутой. Тут и у него аппетит пропал. Он грустно возил ложкой в тарелке с чечевицей, вылавливая кусочки сосисок. Молчание наполняло комнату, подобно туману, несущему с собою какую-то неясную угрозу.
Наконец, Антон не выдержал.
– Мамочка, я что-то не так сделал? Иногда и сам не заметишь, как… Или это из-за денег? Вообще-то, можно было обойтись и без сосисок.
Он с нежностью дотронулся до маминой руки. Но мама поспешно встала и унесла на кухню грязную посуду. Потом вернулась и сказала:
– Садись за уроки, я скоро приду.
Он сел на стул и покачал головой. Что же он такое натворил? Хлопнула входная дверь. Он открыл окно, сел на подоконник и выглянул на улицу. Прошло довольно много времени, прежде чем из подъезда вышла мама. Она шла маленькими шажками. Ей еще трудно было ходить. Она пошла вниз по Артиллериштрассе, потом свернула за угол.
Антон с тяжелым сердцем вернулся к столу, придвинул к себе чернильницу и принялся жевать кончик ручки.
Наконец, мама вернулась. Она принесла небольшой букетик цветов, налила воду в вазу с синими крапушками, поставила цветы, отщипнула увядшие лепестки, закрыла окно и молча встала возле него спиной к Антону.
– Красивые цветы, – проговорил мальчик. Он сидел сцепив руки и едва дыша от беспокойства. – Первоцвет, да?
Мама стояла поблизости, но совсем как чужая. Она смотрела в окно и спина ее вздрагивала. Лучше всего было бы подбежать к ней. Но он только привстал и взмолился:
– Скажи же хоть слово!
Голос его прозвучал так тихо, что, возможно, она его и не услышала.
А потом она вдруг спросила, так и не обернувшись:
– Какое сегодня число?
Он удивился, но, чтобы не сердить ее больше, подбежал к настенному календарю и громко сказал:
– Девятое апреля.
– Девятое апреля, – повторила она и прижала к губам платок.
И тут он понял, в чем дело! У мамы же сегодня день рождения! А он об этом забыл!
Антон рухнул на стул, весь дрожа. Он закрыл глаза и ему захотелось умереть, сию же минуту, не сходя с места… Так вот почему она сегодня встала. Вот почему сварила чечевичный суп с сосисками! И ей пришлось самой себе купить цветы! А сейчас она стоит у окна, покинутая всеми. А он даже не смеет подойти к ней, обнять ее.
