Книга Летчик. Фронтовая «Ведьма» - Виталий Свадьбин

ты немец из Люфтваффе? Это они как павлины рисуют что не попадя.

— Нарисую ведьму на метле, пусть боятся. Они же суеверные. У них и Гитлер на почве мракобесия свихнулся. Говорят, он бесноватый, — решил пошутить я.

Василий Кузьмич рассмеялся, и смеялся минуты две, наверное.

— Эх молодость, молодость. Есть у нас художник, он в роте охраны служит. Ефрейтор Васнецов Пётр Семёнович. Рисует очень хорошо.

— Он случайно не родственник великого русского художника Виктора Васнецова?

— Не знаю, Женя, родственник или нет. Но вот жарши… Э-э-э… Или шаржи… Тьфу, чёрт.

— Дружеские шаржи.

— Во-во. Они самые. Рисует ну очень похоже и смешно. Вот я с ним поговорю, может он нарисует. Но Гладышева спросить надо. А то вдруг нельзя.

Хорошо, пойду к Гладышеву плакаться на горькую судьбинушку. Постоял, подумал и потопал прихрамывая, направился обратно в санчасть. По дороге встретил Ирину Попову.

— Привет, Женя. Слышала, что тебя зачислили в 3-ю эскадрилью?

— Да, девочки рассказали.

— Я тебя к себе хотела, но Носов так старался и просил, и «плакал». Чуть ли не на груди у бати рыдал. Но выпросил. Если хочешь, можем вместе пойти к полковнику. Думаю, не откажет.

— А в чём разница? Мне всё равно где летать, да и просить не хочется.

— Ну смотри, как знаешь, — сухо отозвалась Попова.

Попова двинулась дальше, а я не понял обиделась она или нет? Ну да Бог с ней. На хрена мне «бабий батальон»? Чтобы страдать? А Носов мужик нормальный, вон даже на руках носит, небось от Поповой такого не дождёшься. Пришел в санитарную палатку и взялся за чтение о Павке Корчагине, бравом комсомольце, да так и уснул, примерно на второй странице.

На следующее утро проснулся, потрогал себя за больные места. Локоть почти не болит и коленка тоже. Помогает народное средство в виде лопуха. Попробовал ходить, пожалуй, с тростью пока удобней. Голова тоже уже не болит. Я взял зеркальце, рассмотрел бровь, будет маленький шрам возле виска. В глаза особо не бросается. Пришла капитанша, последователь Гиппократа, поговорили о моём самочувствии, она разрешила мне прогулки, но выписку сделает завтра или послезавтра. Ну и ладно. Гулять можно уже хорошо, немного подумав, направился в штаб.

Подойдя к землянке, в которой расположился штаб задумался. Вот зайду обращусь и попрошу, а комполка возьмёт и пошлёт подальше, на три известных буквы. Что тогда? Ничего. Надо Гладышева под хорошее настроение поймать. Я уселся на скамеечку недалеко от входа в штаб. На вопросы бойцов и лётчиков, отвечаю «Принимаю солнечные ванны». Мои ожидания не пропали даром. Через полчаса Гладышев вышел из штабной землянки, вместе с ним шёл начальник ТЭЧ капитан Дубов Андрей Семёнович. Увидев меня, полковник подошёл к скамейке.

— А вот и наша героиня. Как самочувствие, Женя, — и комполка присел на скамейку.

Я хотел подскочить и поприветствовать полковника, но он удержал меня за руку со словами «сиди не прыгай».

— Хорошее самочувствие, Иван Васильевич. Могу приступить к полётам.

— Ух ты какая шустрая. Я спрошу у Нины Петровны. Ну а здесь чего сидишь?

— Вас жду, товарищ гвардии полковник.

— Даже так? Чего же в штаб не зашла?

— Не хотела отвлекать от важных дел, — после моих слов Гладышев засмеялся.

— Видишь, Андрей Семёнович, как обо мне заботятся наши красавицы. Ну да говори уж, чего хотела, — а Дубов тоже улыбнулся.

— Просьба у меня, точнее две. Хочу свой самолёт в камуфляжную окраску покрасить.

— Хм, ну и зачем это тебе? — полковник задумчиво пошевелил усами.

— Камуфляж позволяет размывать силуэт самолета на фоне земли. Скрытность на аэродроме и при перелёте в разведывательных рейдах.

— Допустим. Хотя я не верю, что камуфляж создаст большую скрытность. А как быть если лётчик сел на вынужденную? Нам также будет затруднительно обнаружить наш самолёт. Думаю, небольшое преимущество. Плюс лишние затраты по краске.

— Не такие уж большие затраты. Добавить кривые линии и цвета подобрать будет точно польза. А потом после вынужденной ищем не только мы, но и немцы. Так что минус и минус, получается плюс, — Гладышев после моих слов снова рассмеялся.

— Смотри, Андрей Семёнович, какую заботу тебе принесли на блюдечке. Хорошо, Женя, разрешаю попробовать, а потом в полёте посмотрим, что получается. А вторая просьба? — без вариантов, хороший человек наш батя, не пропустил, что я говорил о двух просьбах.

— Разрешите мне на хвостовой части фюзеляжа нарисовать рисунок ведьмы на метле.

Полковник и капитан посмотрели на меня так, будь то хотели понять, а не сошла ли Евгения Красько с ума или у меня из носа растут волосы, причём пучками.

— Не могу понять, зачем тебе это? — комполка явно удивился, но пока не сердился.

— Символика, поганой метлой выметаю врагов с территории нашей любимой Родины.

— Во загнула! Замполит от зависти заболеет, — засмеялся капитан Дубов.

— Понимаешь, что ты получишь известность у Люфтваффе? За тобой начнут охотиться. Рано или поздно смогут сбить. Тебе такая известность нужна? Она у тебя уже есть. Тот лётчик, с тузами, не простой пилот. Ральф Мультке, майор, инструктор. Прибыл из Франции. Думаешь тебе простят такого аса? Как бы не так. Ваши переговоры слышали и знают позывной лётчика, который сбил Мультке. Он известная личность в Рейхе. Кресты ему лично Гитлер вручал. Безусловно ты молодец, приземлила такого профессионала. У него счёт — больше ста сбитых противников. А ты ещё хочешь метку поставить. Желаешь, чтобы немцы за тобой по всему фронту гонялись. Пойми, тебе просто повезло, — говорил командир серьёзным тоном.

— Кому везёт у того, и петух снесёт. Я не боюсь фашистов и прятаться от них не стану. Пусть знают, что наши лётчики лучшие асы в мире. Пусть бояться. Для них Ведьма это что-то связанное с мистикой, вот и пусть бегают от меня. Собью ещё пару десятков, а потом буду гонять их по всему фронту мокрой тряпкой. Если разрешите буду летать на поединки и сбивать у них лучших. К тому же они прекрасно по номеру меня могут запомнить.

— Ну-ну, расхорохорилась. Аника-воин. Ты молодая ещё не понимаешь, что сбить могут.

— Да всех сбить могут, а могут и не сбить. Но наше дело правое, так? Так! Значит победа будет за нами? Есть возражения? — ох и доведёт меня мой язык под монастырь.

— Видал, Андрей такую? И ведь сама верит в то, что говорит, — мой спич почему-то развеселил полковника.

— Я хороший лётчик. А скоро буду лучшим, — пробурчал я надув губы, чисто по девчачьи.

— Ладно. Посоветуюсь с комдивом, потом скажу тебе своё решение, заверил меня Гладышев.

Полковник и капитан ушли по своим делам, а остался сидеть и размышлять о том, что моя идея может сдохнуть на корню. Ну да