Книга Ветер из прошлого - Алёна Волгина

много людей, и слова не шли на язык. Санитары в зеленых халатах бережно укладывали Дейзи на носилки. Мимо промчался какой-то посыльный из эскадрильи. Прошли два техника, тащившие странную деревянную загогулину – вероятно, запчасть от «гидры».

– Конечно, – наконец ответил Альваро. – Не волнуйся.

Она следила за ним взглядом, пока парус «Ниньи» не растаял в солнечном небе. Потом отнесла свою джунту в укрытие и поспешила в замок на поиски Дейзи.

Весь оставшийся день Дийна провела в лазарете. Дейзи ненадолго пришла в себя, затем снова уснула. Ее поведение все еще было странно тихим, однако в лице уже появилось знакомое упорство и исчезла пустота, так пугавшая их в последние месяцы. Можно было надеяться, что Орден Хора окончательно утратил над ней свою власть.

Санитарка из Дийны была никудышная, но и для нее тоже нашлась работа. Она таскала в палаты тазы с водой, питье и бинты, помогала укладывать раненых, убирала и проветривала палаты, кипятила инструменты, готовила грелки… И при каждом удобном случае бросалась к широким окнам, чтобы посмотреть на плац перед замком и провести мысленный переучет местонахождения своих друзей. Диего был в мастерских, Дейзи – в лазарете, Орландо, чудом успев спастись с горящей джунты, теперь помогал техникам, но остальные пилоты «Крыльев Керро» рассеялись где-то между Ла Калетой и замком. А главное – Альваро все еще оставался в небе.

У нее отлегло от сердца, когда на выступ скалы, розоватый от закатного солнца, опустился бело-синий парус.

– Дийна! – крикнул кто-то от двери. – В седьмую палату, срочно!

– Да-да, сейчас!

По ее лицу неудержимо расплывалась улыбка. Слава ветрам, он вернулся, и с ним ничего не случилось! Закрыв глаза, Дийна на минуту прислонилась лбом к стеклу. Счастье, казалось, согревало ее изнутри, и колючий озноб, преследовавший ее от самого ущелья, наконец-то прошел. «Иди уже работать, лентяйка». Она повернулась к двери, когда краем глаза вновь заметила движение на плацу.

Тяжело взмахнув крыльями, на площадку перед замком приземлился дракон в сверкающей бронзовой чешуе. Это был Рохо. Кроме Марио, на нем сидел еще один всадник – кажется, из пилотов. Марио спустился на землю не сразу, и в его движениях была то ли усталость, то ли смертельное безразличие. Второй человек, перегнувшись, бережно подал ему груз, который они привезли. Это был парус от джунты. Порванный оранжево-голубой парус.

Пальцы Дийны сами собой впились в подоконник. Транкилья!

Она не помнила, как выбежала наружу. Расталкивала пилотов, санитаров и техников, будто нарочно попадавшихся ей на пути. Вдалеке виднелся бронзовый горб дракона – единственное, что имело значение в этот момент. Горло перехватывало от спешки. Наконец она почти добежала до цели, но ее поймал Марио, больше похожий на незнакомца, с внезапно повзрослевшим, чужим, страшным лицом.

– Дийна, стой! Ее там нет. Она разбилась. Мы похоронили ее в горах…

Мир вокруг потемнел и стал черно-белым. Ей пришлось крепче схватиться за Марио, чтобы не упасть, и неудержимо хотелось дотянуться до паруса, осмотреть его хорошенько, чтобы убедиться, что все это ошибка. Но Марио продолжал крепко держать ее за плечи. Кажется, он говорил что-то еще – губы шевелились, хотя Дийна не различала ни слова, а второй пилот сочувственно смотрел на них, и кольчужный черный бок Рохо подымался и опадал от тяжелого дыхания.

В темном замке не было ни света, ни слова, ни музыки. Эрвидерос удалось отстоять, но это дорого обошлось его защитникам. Гарнизон уменьшился почти наполовину, многие пилоты «гидр» не вернулись на разбитый аэродром, «Крылья Керро» потеряли Транкилью…

Поэтому победу никто не праздновал. Эрвидерос замкнулся в своем молчании, угрюмый и неприступный, оставив людям эту ночь, чтобы они могли как-то справиться со своим горем, пережить его или скрыть внутри до более легких времен.

Дийне не сиделось на месте. Диего совсем пропал в мастерских – те поломанные «гидры», которые еще можно было спасти, следовало вернуть в строй как можно скорее. Альваро тоже нельзя было отыскать; они с доньей Каэтаной распоряжались всеми делами, так как граф де Мельгар лежал раненый в своей комнате. Орландо и Винченцо ушли куда-то вдвоем. Марио сказал, что отправится на Фуэрте, и лицо у него при этом было такое, что она даже не решилась с ним попрощаться.

Она дежурила у постели Дейзи, держа ее за тонкую горячую руку, и ее захлестывало отчаяние. В душе словно раскрывалась бездонная воронка, полная горечи. Из-за тусклой чадной лампы болели глаза, от шепота и чьих-то стонов в соседней палате к горлу подкатывал ком. Наконец Дийна не выдержала и на цыпочках выскользнула из комнаты.

Ровные ступени каменной лестницы вели ее все выше и выше. Потом камень сменило железо, а вместо просторных пролетов маршевых лестниц под ногами закружилась узкая винтовая спираль. Дийна поднялась выше замковых чердаков, к самым шпилям. Интуиция вела ее подальше от людей, от чужого горя. Ей бы со своим справиться… Одиночество иногда помогало.

Толкнув железную дверь, она вышла на узкий карниз, тянувшийся по стене главной башни. Где-то вдалеке Башня закруглялась, но она была такой огромной, что до изгиба пришлось бы идти и идти. Здесь никого не было, только ветер и тишина. Внизу, между выгнутых арок и стрельчатых окон, бежали текучие облака.

Ширины карниза как раз хватало, чтобы сесть, прислонившись к стене, и вытянуть ноги. Дийна села, чувствуя под собой пропасть. Горы на западе еще заливало багровым, но в вышине небо было прозрачным и чистым, ночь уже набросила на него звездную сеть, и, присмотревшись, можно было увидеть, как переливаются другие миры, как сплетаются вероятности… Время шло тихим шагом, всегда готовое замедлиться или свернуться в складки, чтобы вы обязательно встретили тех людей, которые бесконечно важны для вас.

Это был миг, когда мир замирает в равновесии, баюкая небо в своих ладонях. От окружающей красоты едкая горечь в груди притаилась, затихла на время. Зрелище бескрайнего вечернего неба завораживало, а стремительный бег облаков напоминал об их летных уроках на Керро.

– Я ни за что не смогу!

Транкилья неуверенно переступала на джунте, пытаясь сохранить равновесие и в то же время удержать парус.

– Конечно, сможешь! Верь в себя. Так, а теперь передвинь левую руку ближе к мачте…

– Вот так?

– Нет, другую левую. Отлично! Мы еще сделаем из тебя воланте!

Транкилья никогда не чувствовала себя в воздухе так свободно, как Дейзи или Диего. Все они, не сговариваясь, старались оберегать ее от действительно опасных операций. Зато она обладала редкой честностью, душевной щедростью и прямотой, которая не позволила ей остаться в стороне,