Книга Отшельник - Борис Седов

— Отлично!

Знахарь достал из внутреннего кармана пиджака толстый пакет, но Вертяков протестующе выставил ладонь.

— Нет, прошу вас!

— Что такое? — Знахарь удивленно посмотрел на него, — вы отказываетесь?

— Конечно, нет, — Вертяков усмехнулся, — но… Когда вы выйдете на улицу, к вам подойдут. Там и отдадите. Береженого, знаете ли, бог бережет.

— Понимаю. Предусмотрительность никогда не мешает. Я с вами полностью согласен.

Знахарь сунул деньги обратно и спросил:

— А если, к примеру, получив все документы, я выйду на улицу и никому ничего не отдам? Сэкономлю, так сказать?

Вертяков улыбнулся и сказал:

— Я знаю, что вы так не поступите, но все же отвечу на ваш вопрос. Если вы нарушите нашу с вами устную договоренность, то выбранный вами участок немедленно будет признан заповедной зоной, и у вас появится масса проблем с разными организациями. Как официальными, так и неофициальными.

— Понял, — Знахарь одобрительно кивнул, — все правильно. Свои интересы нужно защищать.

— Конечно! А как вы сами поступили бы на моем месте, случись такое?

— Ну… Примерно так же.

— Вот видите! Мы понимаем друг друга, а взаимопонимание, как известно, — залог успеха.

Открылась дверь, и Элла Арнольдовна внесла поднос с чаем.

На подносе стоял пузатый фарфоровый чайник, две чашки на блюдцах, сахарница, блюдечко с нарезанным лимоном и миниатюрный горшочек с медом.

Поставив поднос на столик, она снова сделала книксен, отчего мышцы на ее стройных ногах на мгновение рельефно напряглись, и вышла. Мужчины проводили ее взглядом, затем переглянулись и, не сказав ни слова, усмехнулись.

— Прошу вас, хозяйничайте, — сказал Вертяков и, подавая пример, налил себе ароматного чаю.

— Все-таки вы меня соблазнили, — сказал Знахарь и, дождавшись, когда Вертяков поставит чайник на место, взял его за толстую фарфоровую ручку и стал осторожно наливать в свою чашку горячий, коньячного оттенка, напиток.

Некоторое время тишина кабинета нарушалась лишь позвякиванием ложечек, предупредительными любезными репликами и одобрительными отзывами в адрес настоящего китайского чая и ароматного местного меда.

Наконец Вертяков, откинувшись на спинку кресла, спросил:

— Не возражаете, если я закурю?

— Конечно нет! — ответил Знахарь, доставая из кармана сигареты, — я и сам курящий.

— Эх, бросить бы… Пытался, да ничего не получается.

— Как я вас понимаю! — согласился с ним Знахарь, — та же история…

Вертяков кивнул и поднес Знахарю золотую настольную зажигалку «Ронсон»:

— Расскажите мне еще раз, что вы собираетесь делать на этом участке. В прошлый ваш визит я, честно говоря, был сильно озабочен и не был в должной мере внимателен. Прошу за это прощения, но, сами знаете, как иногда бывает…

Знахарь кивнул:

— Знаю. А что касается участка… Вы сами-то его видели?

— Нет, не приходилось. Только на той фотографии с воздуха.

— Понятно. Ну, скажу вам, место просто волшебное. Это и на снимке видно. Излучина реки, вокруг лес — и не просто лес, а тайга! Река широкая и спокойная, тайга густая, тишина и, главное, никого на десятки километров. Я, знаете ли, устал от этой американской суеты — бизнес, деньги, — да пропади оно все пропадом! Я все-таки русский человек, и в последнее время меня все сильнее тянет на родину. Причем не просто в какой-то российский город, а именно в глубинку, так сказать, в дикое место. И чтобы если лось или медведь, то пусть тоже русские будут. Примерно так.

— Русский лось… — Вертяков рассмеялся, — это вы хорошо сказали.

— Да… Не знаю, как там у меня в голове дальше повернется, но сейчас хочу именно этого. Деньги у меня есть, так что… Кстати, вы можете порекомендовать мне хороших строителей? Чтобы работали быстро, добросовестно и не были алкоголиками. Веселие Руси есть питие — это кажется, Петр Первый сказал, — но для непьющих от такого подхода один только геморрой.

— Совершенно с вами согласен, — Вертяков встал и подошел к столу.

Взяв визитницу, он долго перелистывал ее и наконец сказал:

— Вот он, голубчик! Даю вам человека, который выполнит любой строительный заказ в кратчайший срок и на высшем уровне. Берет, правда, дорого, но уж качество гарантировано на триста процентов, а сроки ни на минуту не превышают время реальной работы. Держите!

И он, подойдя к Знахарю, протянул ему скромную визитку, которая даже своим сереньким цветом подчеркивала презрение владельца к никчемным понтам вроде золотого обреза и рельефного шрифта, а также говорила о том, что он достаточно уверен в себе, чтобы пренебречь внешними эффектами.

Взяв визитку, Знахарь бегло взглянул на нее, затем сунул в нагрудный карман и встал.

— У вас отличный чай и прекрасная секретарша, — сказал он, — но мне не терпится поставить ногу на собственную землю.

— Я понимаю вас, — засмеялся Вертяков, — не смею задерживать.

Он сделал небольшую паузу и добавил:

— Там к вам подойдут. Вы помните?

— Конечно. Всего доброго.

— И вам того же. Не забудьте пригласить в гости, когда построитесь!

— Обязательно!

Последовало крепкое рукопожатие, и Знахарь вышел в приемную.

Элла Арнольдовна встала из-за стола и, как бы приводя себя в порядок, провела ладонями по обтягивающей блузке, от добротной груди до сильных бедер. Самец, пришедший к шефу, произвел на нее самое благоприятное впечатление, и она бессознательно продемонстрировала ему свои наиболее эффектные места.

В ту же секунду, поняв, что сделала, она смутилась, но лишь на миг.

Выйдя из-за секретарского стола, она заглянула к Вертякову в кабинет и спросила:

— Вы закончили?

— Да, — донеслось из кабинета.

— Прошу вас, — Элла Арнольдовна взяла Знахаря под руку и подвела его к своему столу.

При этом она коснулась грудью его плеча, и Знахарь почувствовал сквозь тонкую ткань костюма ее твердый сосок.

«Та-а-ак, — подумал он, — еще одна бешеная».

— Вот ваши документы, — ворковала тем временем Элла Арнольдовна, усаживая Знахаря на стул, — читайте внимательно.

Знахарь углубился в бумаги, а Элла Арнольдовна, зайдя за спину, перегнулась через его плечо и, скользя тугой шелковой грудью по его уху, указывала белым пальчиком на тот или иной пункт в тексте. Грудь ее была горяча, как грелка, и Знахарь почувствовал неуместное возбуждение.

Одновременно с возбуждением он ощутил и раздражение, граничащее со злостью, поэтому, повернувшись к секретарше, засунул руку под юбку и погладил то место, которым Элла Арнольдовна думала в этот момент. Она тихо ахнула, закрыла глаза и резко втянула воздух пухлыми губами. Потом слабо оттолкнула его руку и прошептала: