Книга Инферно. Последние дни - Скотт Вестерфельд

Вот что я узнал о собаках.

Они очень похожи на хорошеньких девушек. Если рядом с тобойодна или две, все очень мило и забавно, но когда их собирается достаточномного, это непременно оборачивается стычкой. Стоит добавить или убрать одну, иситуация резко меняется. Собака, которая верховодит, может стать номером дваили даже скатиться до самого низа. Наблюдая, как братья-доберманы свирепымвзглядом пытаются смутить мастиффа, я невольно задавался вопросом, непроисходит ли в музыкальной группе то же самое — скорее канал «Дикая природа»,чем Эм-ти-ви.[25]

И если да, то вся эта суета — пустая трата времени, потомучто Перл, совершенно очевидно, как раз тот человек, который должен всеорганизовывать.

Не поймите меня неправильно, Москит мой самый старый, самыйлучший друг. Я только ради него и взял в руки гитару, и он — самыйфудивительный музыкант, с которым я когда-либо встречался. Но из Моса никогдане получится вожак, говоря «собачьим» языком. О чем бы ни шла речь. Он не можетудержаться даже на самой паршивой работенке, потому что любой видорганизованной деятельности — ждать в очереди, заполнять формы, приходитьвовремя — сводит его с ума. Это просто совершенно немыслимо — чтобы онудерживал на поводках пять-шесть непокорных музыкантов и заставлял их двигатьсяв одном направлении.

На мой взгляд, маленькие собачки занимают обычно правильнуюпозицию. Шнауцера на самом деле не волновало, кто будет вожаком — мастифф илидоберманы, — он просто хотел обнюхать чью-нибудь задницу и отправиться напрогулку. Он просто хотел, чтобы борьба закончилась.

Сегодня, однако, никто не был вожаком — и определенно не я.С семью поводками в руке на корточках не посидишь. Каждый раз, когда мыдобирались до перекрестка, я пытался свернуть в сторону Таймс-сквер, но собакиприходили в возбуждение от запаха каждого бродячего животного и рвались вразные стороны. Я отпускал их немного пошляться, чтобы успокоить нервы, а потомтянул в ту сторону, куда требовалось мне. Никаких рекордов скорости мы ставитьне собирались, поскольку до встречи с Мосом оставалось еще достаточно времени,тем более, как я уже упоминал, он наверняка опоздает.

Странно было то, как сильно псов пугали свободныепространства. Даже мастифф торопливо шмыгал мимо них, хотя обычно рвался прямотуда, чтобы вволю побегать.

Насколько это было странно? Судите сами. Пес размером схорошего коня, весь день сидящий взаперти в манхэттенской квартире, — ивдруг не хочет ничего, кроме как жаться ко мне, дрожа, словно угодивший поддождь пудель.

Учитывая такое настроение собак, сутолока Таймс-сквер моглазаставить их впасть в буйство. Да, надо было нам с Мосом встретиться с моейбарабанщицей в какой-нибудь другой день.

Потом мы вошли в темный, узкий проулок, и события принялипо-настоящему сверхъестественный оборот.

Втащил нас туда бультерьер, всегда считавший своим долгомподнять лапу у любого предмета и воспользовавшийся всеобщей сумятицей. Онбросился к стене со множеством «меток», но на полпути внезапно замер, таращасьв полутьму. Тявканье остальных псов смолкло, словно на семь собачьих мордодновременно надели намордники.

Проулок был полон глаз.

Из теней на нас уставились сотни маленьких мордочек. Позадименя проносились грузовики, я чувствовал спиной тепло солнечного света — успокаивающиеприметы реального мира. Но в проулке все замерло и даже время как будтоостановилось. Похожие на луковицы тела крыс были неподвижны, они жались друг кдругу около мешков с мусором, зубы оскалены, головы торчат из дыр и прорезов.Двигались только блестящие усики — это тысячи ноздрей принюхивались к воздуху.

В самом дальнем углу на верхушке подтекающей груды мусорарасположился одинокий кот. Он тоже глядел на меня, никак не реагируя на моюмаленькую собачью армию, но явно раздраженный тем, что я забрел в этот проулок.Под его высокомерным взглядом я сам себе показался карликом — типа уличногопарнишки, случайно наткнувшегося на пятизвездочный ресторан в поисках места,где бы отлить.

Кот мигнул красными глазами и зевнул, показавзакручивающийся красный язык.

«Совсем не глупо», — подумал я.

Если мои доберманы заметят этого кота, то кинутся к нему,затащив меня и всю остальную свору глубоко в проулок. Нетрудно представитьсебе, как я возвращаю портье семь покусанных крысами, почти впавших в бешенствоживотных — и навсегда лишаюсь возможности заработать хотя бы цент навыгуливании собак.

— Пошли, ребята, — пробормотал я и потянул назадзажатые в горсти поводки. — Тут не на что смотреть.

Но они были парализованы, пригвождены к месту этойгалактикой глаз.

Кот снова открыл рот, издал долгое, сердитое «мур-р-р-роу…»

И доберманы сбежали, словно испуганные кошки.

Оба подпрыгнули, развернулись в воздухе и мимо меня рванулик солнечному свету. Остальные толпой бросились за ними, опутывая поводками моиноги и буквально волоча на улицу.

Все, что я мог делать, — это стараться устоять наногах, когда мастифф вырвался вперед и помчался на полной скорости. Он утянулостальных на проезжую часть, и прямо перед нашими носами с воем и желтоймигалкой пронеслось такси. Приземистый фургон для доставки заказов на домобъехал нас, визгливо сигналя, напугав мастиффа и заставив его резко свернутьвлево.

Сейчас мы двигались посередине улицы. Впереди прогрохоталмусоровоз, следом за нами ехал тот самый фургон для доставки заказов. Мы попаливнутрь трафика, как если бы я решил совершить небольшую прогулку на запряженнойсобаками колеснице.

К несчастью, я забыл прихватить с собой колесницу, поэтомуспотыкался, едва удерживаясь на ногах, поскольку поводки все еще обматывали их.И если бы я упал, мастифф, без сомнения, даже не подумал бы остановиться, так имчался бы, обдирая мне лицо об асфальт. И даже если бы свора остановилась,заметив, что с меня заживо сдирают кожу, нас переехал бы следовавший позадифургон.

Он все еще громко сигналил, очевидно, стремясь таким образомпомочь, и два парня в задней части мусоровоза смеялись, тыча в меня затянутымив перчатки пальцами. Пара посыльных на велосипедах, все из себя вперфорированной лайкре, промчались мимо; мои псы выглядели просто как еще однакомпания простофиль на родео.

Вся процессия свернула, объезжая дорожных рабочих впереди, ивнезапно мои ноги заскользили по большому пространству рассыпанного песка. Язаметил брошенную коробку из-под пиццы, встал на нее и, махая для равновесия свободнойрукой, поехал на коробке, словно на доске по побережью.

Это стало почти забавно, но тут мусоровоз начал замедлятьсяи остановился перед большим жилым зданием со сваленными снаружи длинными,похожими на какашки мусорными мешками. Он заполнил собой всю улицу, не оставивнам прохода.