Книга Сильный духом, холодный сердцем - Надежда Мельникова

— Что творишь, ненормальная!? — подбегаю я к лестнице, отталкивая сторожа, пытаюсь снять горе-воительницу.

— Отпустите меня, Олег Борисович, я читала об этом в интер...

В следующую секунду я хватаю ее и силой стягиваю с лестницы, мы катимся по траве. Темные очки слетают с ее лица, капюшон спадает, выпуская на волю светлые густые волосы.

— Ты хоть представляешь насколько это опасно? Это что больше некому делать? Для этого есть МЧС! — ору, оказавшись на ней сверху, грубо прижимая к траве.

Жестко хватаю за подбородок, заставляя смотреть себе в лицо, пытаюсь воспитать девчонку, но выходит что-то совсем другое. Ее губы приоткрываются, глаза затягивает блестящей пеленой. Ощущаю каждый изгиб ее хрупкого женского тела, и грудь, что ритмично опускается и подымается в такт моему глубокому дыханию. И это так необъяснимо правильно, что даже страшно. Наши глаза встречаются, дыхание сливается воедино…

Но в отличие от боксерской жены с ее экипировкой, на мне майка с короткими рукавами. Полно открытых участков тела.

Я чувствую жало.

Одно, два… десять.

— Все прочла! Я изучила, как нужно делать! Можно использовать ведро с водой, — бубнит Лиза, не отрывая от меня глаз и не пытаясь выкарабкаться из-под моего тяжелого тела, — при помощи подручных средств, его так закрепить, чтобы само гнездо находилось в воде несколько часов. А можно взять мусорный пакет, обернуть его вокруг гнезда и обрезать у основания.... В вечернее время суток насекомые менее активны и большинство из них находятся в улье. Олег Борисович, что с вами?

Я чувствую резкую головную боль, будто нож в голову вставили и начали крутить с бешеной скоростью, а потом мне кажется, словно я весь отекаю от гортани до бронхов.

— Господи, да у вас анафилактический шок начинается.

Шок? Да ну? Ответить я не могу, шлепаю губами, будто они из двух подушек резиновых. А ведь и вправду, что-то начинается, укусов уже не чувствую, все тело, как сплошная рана. Дурак, какой же дурак, полез спасать девицу, которая раздразнила осиное гнездо! Правила, надо всегда следовать правилам, тогда не будет ошибок, подобных этой! Что на меня нашло?

А ведь я и не знал, что у меня аллергия. Проверяли же на комиссии, в МЧС с аллергией не берут. Да и гнезда я не раз снимал на вызовах. И с деревьев, и чердаков, но тогда на мне был костюм, сшитый из стеганных одеял, маска и очки, перчатки. Скорее всего дело в слишком высокой концентрации яда.

Резко жарко, а теперь вот трясёт, словно поднимается температура. Сторож и Лизавета оттаскивают меня, как можно дальше от гнезда.

— Скорую! — орет мужик.

А мне уже все равно…

— Не успеем, — бежит с аптечкой Лиза.

Что собралась делать эта сумасшедшая? Убить меня быстрее? Не могу повернуть голову.

— Через несколько минут может наступить летальный исход. Как сделать укол внутривенно? — говорит она своему смартфону. — Адреналин. Надо ввести внутривенно, иной путь введения не принесет результатов. А еще антигистаминное средство, — роется она среди лекарств, высыпанных на траву.

— Лиза, вы что гуглите, как сделать укол?

— Да, надо вспомнить, как и что!

— Боже, спаси хлопца и сохрани, — крестится.

Она запихивает мне что-то в рот. Обрабатывают чем-то места укусов. За льдом бежит сторож.

— У меня прабабушка на руках была, я делала уколы ей внутривенно пару раз, когда нужно было срочно. Давление такое было, что «скорою» могли не дождаться, — успокаивает она либо, меня либо себя. — Я найду вену! — завязывает жгут, трясущимися руками тычет в меня одноразовым шприцом. — Борисович, я тебе не дам умереть! Только не из-за меня. Так, ну же, вот она, вена. Какие у нас крупные, хорошие вены, — шумно сглатывает. — У бабушки были хуже.

Если бы я только мог возмутиться, послать их обоих куда подальше, но я как будто в гребанном кино, где меня двое идиотов закапывают заживо.

— Лиза, лекарство слегка просрочено, пару дней, но... Это ж, блин, аптечка годами лежит, — трет платком лоб пожилой сторож.

— Сработает. Он слишком хорош, чтобы помереть так рано. Кто же нас спасать-то будет?

Я уже ничего не соображаю, каким-то образом оказываюсь в машине этой чокнутой девчонки. Смелая, черт бы ее побрал, по-идиотски улыбаюсь, а потом отключаюсь.

Глава 11

Олег

Очнувшись в больничной палате, первое, что я вижу — это лицо Петрова, который внимательно меня рассматривает.

Мне намного лучше. Больше скажу, состояние почти такое же, каким было до того, как чужая жена меня чуть не угробила.

— Борисович, — потирает он подбородок, качая головой с осуждением, — я что-то не понял. Это что вообще такое было? Ты что, голыми руками осиное гнездо полез снимать?

Ничего не отвечаю, смотрю на него исподлобья, пытаюсь сесть. Нахмурившись, отдираю провода капельниц. Хлещет кровь, Петров пытается приладить мне на руку кусок ваты, а я злюсь и кидаю ватой в него.

За приоткрытой дверью отлично слышны мелодичные трели Викинга, который активно любезничает с женой боксера. Точно уверен, что это она, с какого-то перепугу узнаю ее по голосу.

— Потому что я дурак, — запихиваю ноги в тапки.

— Вот это-то меня и удивляет. Еще вчера утром ты был самым умным из нас.

— Эх, — махнув рукой, встаю с кровати.

Женский смех и голос, который годами меня теперь будет преследовать, особенно это ее: «Я сейчас найду вену».

— А на базе кто? — выхожу из палаты.

Петров отворачивается, смотрит на потолок. Ясно, что-то скрывает.

— Ты главное не нервничай, тебе нельзя, начальник.

На его талии шипит рация. Перевожу взгляд на прибор с антенной.

— На базе, у пульта моя Наташка.

— Твоя Наташка, которой двенадцать лет. Скажи мне, что есть еще какая-то Наташка.

Он поджимает губы.

— Борисович, когда мы узнали, что с тобой случилось, мы сюда бегом прибежали все вместе. Отряд — семья, помнишь?

Надо подумать, как замять всю эту ситуацию, переосмыслить, но взгляд сам ползет по коридору, неосознанно натыкаясь на девушку с короткими, до плеч, светлыми волосами. Злюсь на нее страшно, но усмехаюсь с удивлением. Слабая и сильная одновременно, разве так бывает? Решения принимает быстро, не всегда верные, но она не жалуется и не плачет. Страх ее ломает, а она продолжает сопротивляться ему.

— Первый-первый, я второй, — раздается детский голос в рации, отвлекая меня от размышлений.

Услышав это, закатываю глаза. Детский сад какой-то.

— Папа, вызов. На реке перевернулся плот с людьми, количество я не запомнила, папа, зато записала адрес и, кажется, там были дети, но тетя так быстро говорила…