Книга Только так. И никак иначе - Яна Перепечина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Ну, вот, всё хорошо! Всё слава Богу!
И было у Пашки в тот момент ярчайшее ощущение, что, действительно, всё хорошо только потому, что есть на свете Господь, который очень любит своих непутёвых детей и который готов помогать и поддерживать всегда, только услышь Его призыв, только поверь и обратись к Нему с Верой и Надеждой…
Уже под утро Пашка остановил машину у церковной ограды. Батюшка повернулся к своему случайному помощнику и благодарно улыбнулся:
- Спасибо Вам за всё… За всё…
Паша хотел сказать привычное «не за что», но почему-то произнёс:
- Пожалуйста, батюшка…
Помолчали. Наконец, молодой священник снял рукавицу с правой руки и протянул ладонь:
- Давай на «ты»? Как-то это теплее, чем на «вы». Меня Петром зовут…
- С удовольствием, - Пашка даже удивился про себя, когда понял, что они до сих пор не знали имён друг друга и не перешли ещё на «ты», - а меня – Павлом.
- Здорово… Знаешь, были апостолы Пётр и Павел… Паш, ты в следующее воскресенье приезжай к нам, Бог даст, крестить сына будем. Ты обязательно должен быть, а уж как Оля обрадуется…
Пашка приехал и в следующее воскресенье, на крестины, и ещё через неделю, и ещё. Сам не заметил, как стал потихоньку бывать на воскресных службах, как укрепилось в его душе чувство, возникшее той холодной январской ночью, на ступенях роддома. Чувство, которого раньше он не знал, но которое объясняло теперь всё до этого непонятое, неизведанное, странное. Чувство абсолютной свободы и защищённости. Чувство любящего сына рядом с сильным и добрым отцом. Вернее, так: рядом с Отцом. А молодой чудаковатый батюшка Пётр стал ему лучшим и ближайшим другом.
Утром четвёртого января Злата всё-таки решила показать опять явившуюся погостить-погреться-постоловаться Мурку ветеринарам. Кашель у неё так и не прекращался, после каждого приступа несчастное животное сжималось в комок и страдальчески поглядывало по сторонам. Поэтому Злата посадила даже не сопротивляющуюся кошечку в переноску Банзая и отправилась в ветеринарку.
Клиника располагалась в старом одноэтажном доме, почти не видном за сугробами и ёлками. Народу было немного. Немолодой ветеринар, очень похожий на доктора из старого советского фильма, внимательно осмотрел Мурку и сказал, что ничего особенно страшного нет, но животное явно нездорово и необходимо несколько дней поделать капельницы.
Для мохнатых пациентов, которым требовались подобные процедуры, в клинике выделили целый кабинет. Он был раазделён ширмочками на закутки, в каждом из которых стояли стол для животного, стул для хозяина и кронштейн для капельницы. Злата поставила переноску на стол, вынула одеяльце и с удобством устроила на нём кошку. Молоденькая ассистент ветеринара Леночка ловко выбрила шерсть на левой передней лапе Мурки, установила катетер и, велев, когда закончится раствор, позвонить в колокольчик, висевший рядом, ушла.
Злата поудобнее устроилась, выпрямила, чтобы лучше по венам шло лекарство, лапу Мурке и приготовилась к полуторачасовому дремотному ожиданию.
В клинике было очень тихо. Лишь иногда в регистратуре раздавались телефонные звонки и голоса редких посетителей.
Неожиданно резко распахнулась входная дверь, по коридору прозвучали широкие уверенные шаги и раздался взволнованный мужской голос:
- Ольга Владимировна, здравствуйте! Сергей Иванович свободен?!
- О, господи, Павел! Что случилось? Что с Фредом? Клади его скорее сюда! Сергей Иванович! Сергей Иванович! Скорее!
- Что случилось? – старый ветеринар судя по всему тоже заволновался, но старался говорить спокойно и уверенно. – Что произошло? А-а-а, Пашенька! Что-то с Федей?
Злата невольно прислушалась, стало очень жалко неведомого Фреда и его хозяина.
- Сергей Иваныч, - молодой голос срывался, было ясно, что его обладатель невероятно напуган, - он… он сегодня с утра абсолютно счастливый был, довольный, мы с ним погуляли, потом я его покормил, ушёл в дом, через полчаса выглянул, а он… а Федька по дорожке на брюхе ползёт и встать не может. Я его ощупал, повреждений, вроде, никаких… Что с ним, я не знаю…
- Федюшка, малыш, ты что? – ветеринар явно ожидал самого худшего. – Паш, давай-ка его скорее в кабинет. Валюша, сейчас мы кровь возьмём и на анализ срочно. Леночку предупреди, попроси остальные пробы пока отложить, заняться Фединой кровью…
- Хорошо, сейчас сделаю, берите скорее – я отнесу.
Голоса затихли. Злате стало очень грустно. Она погладила Мурку по незамысловато окрашенной шкурке:
- Ой, Мурён, хорошо, что с тобой ничего серьёзного. Боюсь, что у этой собаки всё гораздо хуже. Слышала, как Сергей Иванович занервничал?
Буквально через пятнадцать минут за соседней ширмой завозилась ассистент, и в кабинет стремительным шагом вошёл парень, на руках он нёс обмякшего крупного чёрного пса.
- Вот сюда, пожалуйста, сейчас мы ему капельницу поставим… Потерпи, малыш, тебе должно будет полегчать. – Девушка-ассистент ласково потрепала бесчувственную голову с острыми ушами. Собака никак не отреагировала. Капельницу установили быстро, парень нежно опустил своего питомца на одеяло за ширмой, расположенной по диагонали от Златы, присел на стул и обнял бровастую голову обеими руками. Ассистентка вышла, тогда молодой человек с силой прижался лбом к боку пса. Злате стало неловко, и хотя было понятно, что он никого не видит, она отвела взгляд.
Сначала всё было тихо, Мурка размеренно и сонно урчала, пёс и хозяин за ширмой молчали. Вдруг собака задышала быстрее и громче, её хозяин вскочил и бросился в коридор:
- Скорее! Помогите ему! Сергей Иваныч! Плохо Феде, совсем плохо! Захлопали двери, в кабинет вбежал доктор. Он чем-то гремел, его ассистенты ловко готовили шприцы и ампулы, Злате стало казаться, что несчастному псу непременно помогут. Но очень скоро доктор замолчал, махнул рукой ассистентам, те беззвучно выскользнули в коридор.
- Паш, прости меня. Я не смог… - повисла тишина. Злате было невыносимо жалко парня и его бедного пса. Она украдкой глянула назад и замерла: с абсолютно белым лицом мимо доктора, прямо, как ей показалось, на неё смотрел их сосед, которого она видела на улице, когда только приехала к бабушке. А его весёлый, шустрый и озорной ризеншнауцер лежал чёрной неживой грудой на столе…
Примерно через полчаса Злата вышла, наконец, на крыльцо клиники с переноской в руках. Сквозь ветви деревьев сыпался тихий снег. На скамейке за ёлками прямо на снежной подушке сидел, сгорбившись, человек. Злата сразу же узнала его и испугалась: как будто воздух выпустили из жизнерадостного, полного сил молодого мужчины.
Неловко ступая по заснеженной боковой дорожке, Злата, сама не понимая себя, тихонько подошла к скамье и села рядом с парнем. Он, казалось, не обратил на неё внимания, так и продолжал сидеть молча и недвижимо. Ноги слегка расставлены, локти опираются на колени, кисти рук сжаты и совсем побелели от мороза - сидит уже давно. Куртка нараспашку и русые волосы, густо занесённые снегом. Горе…
