Книга Практическая романтика - Оксана Алексеева

— Что происходит?! — вдруг раздался голос Раевского, который озвучил именно тот самый вопрос, который пришел мне в голову первым. — Герман, перестань!

— Юр, я прошу, не сейчас, — ответил ему тот, но на друга даже не взглянул.

— Герман! — повторил Юра.

И, вероятно, не рассчитывая на успех переговоров, просто стянул с себя мокрую футболку, которую только что надел, и шагнул ко мне, протягивая. Я не знаю почему, но этот акт милосердия стал для меня последней каплей. Я почувствовала себя настолько раздавленной, что просто сорвалась с места и побежала, не в силах больше выносить главную роль в этой сцене. У Юры хватило тактичности не кинуться вслед за мной, я была благодарна хотя бы за это.

Время было почти четыре утра. Я старалась держаться ближе к кустам — благо корпус обслуживающего персонала располагался в стороне. Шмыгнула мимо охранника, который только брови успел вскинуть, схватила ключ с панели. Пробралась в нашу комнату, залезла под горячий душ. Думала, как только достигну этого пункта, там и позволю себе разреветься. Но уже там осознала, что реветь не хочется. Наоборот, все мое нутро наполнила настоящая злость, еще большая, чем была до сегодняшнего дня — та-то порядком поизносилась, стерлась за давностью времени. А теперь все свежо, прям бодрит. Ненавижу! Германа, всю эту толпу негодяев, готовых унижать смеха ради, Верочку, которой самое место рядом с такими гиенами. Ярость моя достигла такого пика, что я искренне пожелала Герману и Вере большой любви — никто не отомстит им лучше, чем они сами. Два сапога пара — ну, примерно, как ботильон от Гуччи и лапоть. Совет им да любовь!

Однако на судьбу я полагаться была не намерена. Уже даже практика отошла на второй план в сравнении с желанием поставить их всех на место.

Глава 7

Хана кубическая

Утро было самым недобрым из всех утр. Хотя бы потому, что началось через полтора часа после того, как я легла спать. Продрала глаза и на соседней кровати обнаружила Верочку, так же пытающуюся осознать себя в пространстве под назойливый долбеж по ушам будильника.

Собиралась я быстро не только потому, что боялась разозлить Карину Петровну во второй рабочий день, а по большей части, чтобы не общаться с любимой сестренкой. Да и вообще, когда ты зверски не выспался, то план действий однозначный: двигаться как можно быстрее и активнее, чтобы обмануть организм и включить его в новый день насильно. Побежала в столовую для персонала, где нас кормили по времени. Там с опоздавшими тоже церемониться не станут.

Верочка, быть может, по моей удаляющейся спине догадалась, что разговаривать с ней я желанием не горю. Но самое изумительное — она пыталась, я ушам своим не поверила, когда услышала что-то наподобие: «Уже вставать? Как бы до конца смены сегодня дожить, правда?». В дальнейшем она была занята тем, что меня догоняла. Надо отдать ей должное, она даже глаза подкрасить каким-то образом успела. Правда, завтракала стоя — не было ни одной лишней секунды, чтобы тратить время на присаживания-вставания.

Карина Петровна не стала комментировать наш помятый вид и сразу перешла к делу:

— Вы двое, и вот вы еще, сегодня убираете не в номерах. Девочки, — это уже к другим, — а вам придется взять на себя третье крыло. Да-да, к сожалению, нагрузку иначе не перераспределишь, — она подняла руку вверх, жестом останавливая все стенания, а когда последние смирились и поплелись выполнять распоряжение, она снова обратилась к нам и еще пятерым девушкам, сразу пригвожденным к месту непонятностью. — А с вами мы идем на бережок. Чистый воздух, прохлада, не благодарите!

Собственно, я не слишком быстро соображаю, раз до меня дошла суть задания, только когда мы по берегу отправились от отеля. Хоть вечеринка проходила и не слишком близко к корпусам, но все же эта территория тоже закреплена за «Грёзами», а значит, там должен быть такой же идеальный порядок. Я в каком-то оцепенении осматривала валяющиеся повсюду бутылки, жестяные банки и пластиковые стаканчики, пока Карина Петровна раздавала нам огромные мешки для мусора.

Нет, я не видела ничего плохого в этой работе, ничуть не хуже, чем уборка в номерах, но сам факт потрясал настолько, что я не смогла промолчать — особенно на фоне того, что во мне закипала злость всякий раз при воспоминании о вчерашнем:

— Милое дело, конечно. Веселились одни, а расхлебывать другим…

Мое мнение подхватили все девушки, особенно те, которых на этой самой вечеринке и не было, — им-то вообще, наверное, происходящее казалось несправедливым. Одна даже осмелилась высказать почти революционную мысль — дескать, кто гулял, тот пусть и убирает.

Однако Карина Петровна монотонно ответила, без грамма раздражения в голосе:

— Добро пожаловать в реальный мир, девочки. Он именно так и устроен, если кто не в курсе.

И мы работали, просто подбадривая друг друга вялыми возмущениями. Верочка, оказавшаяся со мной поблизости, тихо сказала:

— Тебе ли говорить, Ульяна, ты здесь тоже веселилась, — и улыбнулась так приветливо, будто мы с ней закадычные подружки.

Я даже забыла о том, что вообще никогда в жизни не собиралась с ней разговаривать:

— Но не мусорила! И этот ублюдок уж точно мог распорядиться перед своими прихвостнями, чтобы кидали бутылки вон в тот контейнер. Они его с ног до головы облизывать готовы, уж от такой просьбы не переломились бы! Но нет же — пусть работники поработают, пока все уроды спокойно отсыпаются в своих постелях. Был бы у тебя мозг, Верочка, тоже бы дошло, что иногда можно вести себя по-человечески.

— Я понимаю, ты сердишься…

— Да ладно! По тону догадалась?

Она не сдалась — и растянула улыбку еще шире:

— Я не буду обращать внимания на твои бзики, Ульяна. Как никогда не обращала! И ничего я не сделала тебе такого, чтобы ты разговаривала со мной в таком тоне!

— Неужели… — у меня на несколько секунд дар речи пропал. — То есть это не ты вчера ржала над тем, как твой Герман надо мной издевается?

— Не преувеличивай! — она тоже подняла голос. — Во-первых, ты действительно говорила о нем плохо — заслужила. А во-вторых, если бы ты хоть на секунду вошла в мое положение, то поняла бы — я и не могла вести себя иначе! Вчера я наконец-то вошла в их круг, какой я была бы дурой, если бы начала из себя строить высокомерную царицу, как некоторые!

— Капец… Оказывается, раньше я о тебе думала даже хорошо, это просто дно дурости. Ну да ладно, раз ты сама считаешь, что тебе место в кругу этого урода, то кто я такая, чтобы мучить тебя каким-то самоуважением? Главное, под руку не подвернись, когда этой мрази от меня достанется!

Она смотрела на меня пристально, будто действительно не понимала, почему до меня не доходит какая-то истина.

— Ульяна, ты ничему не учишься, значит, мало тебе досталось. Ты типа камикадзе, что ли? Герман школу не закончил, когда человека убил, и ничего ему за это не было. Ты реально думаешь, что вчерашнее — это самое жуткое, что он мог с тобой сделать? И ты собираешься нарываться дальше? И после этого именно я дура? Ничего не перепутала?