Книга Апокалипсис для шутников - Антон Краснов

– Да мы сами пока что не очень хорошо понимаем, – отозвался Афанасьев. – А ты где была в момент… ну, в общем, когда всё произошло?

– А когда всё произошло?

– Мы поместили семь Ключей в сферу примерно в пять утра, – басом отозвался старый Вотан Борович. – И если сила отмычек обняла весь мир мгновенно, то утренняя заря осветила уже дикий Иерусалим.

– Честно говоря, у меня и без катаклизма вышла смятая ночь, – заявила Ксения. – Я поссорилась со своим молодым человеком, если эту двуногую скотину вообще можно именовать человеком после его хамских выходок. Ушла из дома, побрела куда глаза глядят. Наткнулась на русских туристов и с горя выпила. Со мной такое редко бывает, но часто случается, как говорил еще один юморист типа Вовы Гершмана. Но на этот раз я что-то особенно отличилась. Вот представьте – проснулась под деревом! Как приличная девушка, да еще с таким отчеством, как у меня, вообще может представить, что такое ночевка под деревом! Кстати, под деревом как раз в… Гефсиманском саду. Как я туда попала, сама до сих пор не понимаю.

– Под деревом? – вдруг подал голос Вотан. – Под старым оливковым деревом с узловатым стволом и двумя дуплами почти у самой земли?

– Да разве я упомню, – махнула рукой девушка, – тут такая кутерьма завертелась, что у меня память вышибло! Ужас, ужас!.. Я потом расскажу, когда немного в себя приду. А вы-то как остались в норме? Ведь такой кошмар творится!

– То ли еще будет, – великодушно пообещал Колян. – Тут, типа, такой жесткий расклад, что мало никому не покажется, даже уважаемому Вотану Боровичу. – И Ковалев на всякий случай предупредительно взглянул на грозного дионского патриарха. Тот сидел с каменной физиономией и, казалось бы, нисколько не квалифицировал слова Коляна как хамство. И потому Ковалев, приободрившись, продолжал: – Ксюша, тут, понимаешь, такая нездоровая канитель нарисовалась. Было это около полугода назад. Ну, представь себе. Трое школьных друзей прекрасно проводят время на даче самого крутого из них, то есть у меня, Коляна Ковалева, типа.

– Скромный, – улыбнулась Ксения, слегка вытягивая гласные.

– Конец мая, теплынь, травка зеленеет, водочка потеет, – поэтично продолжал Колян, не обращая внимания на слова Ксюши, – благодать, словом. И вдруг на тебе: снег повалил. Ну что за отстой? Полная непонятка, типа. И тут на мою дачу явились какие-то мужики странного вида, с ними две бабы, – Колян оглянулся на Галлену, которая сидела с абсолютно спокойным видом, хотя, конечно, всё прекрасно слышала, – а на дворе у моего новенького джипа, нулевой тачки, которую я только тогда купил за семьдесят штукарей баксов… козел ростом с лошадь бампер обгладывает! И что я после этого должен думать? Хотел уже было дать себе обещание лечиться от алкоголизма, хотя у меня его и в помине не было никогда – это, типа, по работе в напряг идет. А потом началось такое, типа!..

И Колян начал излагать Ксении свою версию происшедшего, совершенно игнорируя то обстоятельство, что Женя Афанасьев уже излагал Ксении перипетии их путешествий по мирам. Приключения, которые должны были казаться ей пересказом какого-нибудь тупого американского фантастического триллера – по крайней мере так это звучало в изложении Коляна. Про семь «отмычек» Всевластия, про их собирание по мирам. Когда Колян затруднялся с определением того или иного момента, ему помогали более подкованные Пелисье и Афанасьев.

– … а потом, значит, когда я остался в Древнем Египте после терок с фараоном и этим, как его… жидо… то есть пророком Моисеем… один тип попросил у меня скопировать мою татуировку, представляешь? Он там, типа, в крутых ходит, у фараона в близких, одним словом, как сказал бы Ванек, – тут Колян кивнул на своего родственника Пелисье, – бомонд. А этот бомонд, который у меня тату хотел скопировать…

– А что за тату? – спросила Ксения.

– Да так… типа наколка даже, а не тату. Это когда я еще на флоте служил…

– Ты служил?

– Ну да. Я и говорю: во флоте. Сделал себе наколку: «Колян с Балтики». Нормальная такая наколка, чисто на память пошла. А тот тип из египетских этих… как их… Женек!..

– Вельмож, – подсказал Афанасьев.

– Во-во! Этих самых! И этот вельмож мне, типа, говорит: дай-ка скопировать у тебя под ноль эту наколку. Ну, я че – от чистого сердца: давай, копируй, брателло!..

Ксения уже с трудом удерживалась от смеха.

– А этот тип из Египта, – сочно продолжал Колян, – пидором оказался!.. То есть, я хотел сказать, этим – нетрадиционной… гм… ориентации. И он, когда татуировщик переводил мою наколку на его лапу, то он начал меня слюнявить своими губами. В общем, такой урод оказался. Ну, я ему и врезал. А потом оказалось, что от того удара он…

Колян запнулся. Ксения спросила:

– Что?

– Ну, в общем, он, типа, – густо запинаясь, проговорил Колян, – в общем, он скопытился. А меня, типа… выкинуло в другую эпоху, потому что я… э-э… Женек, как там?..

– Нарушил рамки пространственно-временного континуума, – пояснил Афанасьев, – совершил качественный переход с воздействием на ткань временной ниши. Проще говоря, грохнул человека и изменил историю. И потом его выкинуло в другое время. Прямо к хану Батыю. А того типа, которого Колян приголубил…

– Женек!!!

– Ну, хорошо, хорошо, если тебе более прилична такая лексика, то – замочил. Нормально? – переспросил Афанасьев. – Ну и вот, Ксюша, похоронили того вельможу. Пролежал он, понимаешь, в своей гробнице две с половиной тысячи лет, если не больше. А в один прекрасный летний день вот этот гражданин Французской республики, замечательный археолог…

Пелисье церемонно поклонился.

– …откопал древнеегипетскую мумию, а у нее на руке – татуировка!

– «Колян с Балтики»? – смеясь спросила Ксения.

– Да вот именно! И главное, экспертиза подтвердила, что мумии столько и есть – две с половиной тысячи лет! Думай, называется, что хошь! И Пелисье там надумал такого, что самому страшно стало. А куда денешься? Ну, не укладывается в голове, оттуда современный русский язык может быть в Древнем Египте! То есть… тогда не укладывалось. А сейчас уже куда проще соразмерить, сопоставить. Большое видится на расстояние… вот мы и напридумывали непонятно чего, когда века, разделяющие нас и мумию, куда-то исчезли. Точнее – вот они – убрали.

И Афанасьев, который и произнес всю эту речь, указал на дионов, которые с некоторой настороженностью прислушивались к разговору людей, но сами вступить в него не торопились.

– У них есть способность проникать в сколь угодно далекое прошлое и оставаться там некоторое время, пока силы пространственно-временного континуума не выкинут их в исходную точку, – продолжал Женя. – Я же тебе говорил, но сразу это воспринять сложно, так что я готов повториться. Они проникают в прошлое… И с собой они могут брать в прошлое простых смертных, таких, как я. Вот таким манером лично я, простой журналист Евгений Афанасьев, родившийся в конце двадцатого века, а если точно, то 19 октября 1976 года, познакомился с пророком Моисеем, фараоном Рамсесом, товарищем Сталиным, ханом Батыем и прочими замечательными деятелями прошлого, чтоб их всех!.. И, как верно заметил Колян, – то ли еще будет! Вот такие дела, Ксюша. А ты говоришь – Апокалипсис. Всё произошло из-за того, чтобы мы, именно МЫ – стерли весь информационный и культурный пласт, всё то, что мы условно именуем ноосферой по определению профессора Вернадского и Тейяра де Шардена! И человечество вернулось в пещеры, будучи отброшенным в своем мироощущении на семь тысячелетий назад! Туда, в молодость человеческой цивилизации, в молодость мудрого Вотана! Вот так, Ксения, вот так!