Книга Твое сердце принадлежит мне - Дин Кунц

Водитель пикапа коротко глянул на Райана, отвернулся, тут же посмотрел вновь. Губы зашевелились быстрее. Словно речь теперь шла о Райане.

Проехав не одну милю, свернув с Тихоокеанской береговой автострады на Ньюпорт-Коуст-роуд, Райан снова и снова поглядывал в зеркало заднего обзора, высматривая серебристый «Лексус» или «Форд»-пикап.

Дома, на лестницах, в коридорах, комнатах, Райан не встретил ни Ли и Кей Тинг, ни Донни, помощника Ли, ни Ренату, помощницу Кей.

Он услышал затихающие шаги по плитам известняка, дверь, закрывающуюся в другой комнате. Далекий голос и чей-то ответ. Слов не разобрал.

На кухне быстренько соорудил себе ленч. Никаких свежих продуктов, ничего из уже початых контейнеров. Сам открывал банки, бутылки, упаковки.

Приготовил салат из грибов, артишоков, желтой свеклы, фасоли и спаржи с итальянским соусом и тертым пармезаном. Поставил на поднос вакуумную упаковку с импортным кексом с цукатами и столовые приборы. После некоторого раздумья добавил стакан для вина и маленькую бутылку[19]«Шардоне».

Пока нес поднос в свой кабинет в западном крыле, никого не увидел, хотя и услышал, как в одной из комнат, где-то далеко, загудел пылесос.

В комнатах камер наблюдения не было, а вот в коридорах они стояли. Все автоматически записывалось на ди-ви-ди и просматривалось лишь в том случае, если в дом проникали грабители. В режиме реального времени картинку никто не контролировал. Тем не менее Райан чувствовал, что за ним наблюдают.

Глава 11

В кабинете Райан поел, сидя за письменным столом, глядя из окна на бассейн и на далекий океан.

Зазвонил телефон, по личной линии, этот номер знало лишь несколько человек. На дисплее высветился номер Саманты.

– Привет, Моргунчик. По-прежнему неторопливо стареешь?

– Знаешь, волосы в ушах еще не выросли.

– Это хороший знак.

– И мужская грудь не появилась.

– Перед тобой просто нельзя устоять. Слушай, я сожалею, что в среду вечером все так вышло.

– А что вышло в среду вечером?

– Я испортила вечер разговорами о Терезе, о трубке для питательного раствора, о том, как мою сестру уморили голодом.

– Ты не можешь испортить мне вечер, Сэм.

– Какой ты милый. Но я хочу загладить свою вину. Приходи сегодня на обед. Я приготовлю шницель из телятины по-римски.

– Мне нравится твой шницель из телятины.

– И кукурузную кашу.

– Это ж сколько работы.

– А начнем мы с капонаты[20].

Не доверять ей у него оснований не было.

– Почему бы нам не пообедать в ресторане? – предложил он. – Тогда не придется мыть посуду.

– Я помою посуду.

Он ее любил. Она любила его. И отлично готовила. Он поддался безотчетному страху.

– Слишком много работы. Я тут узнал об одном отличном новом ресторане.

– И как он называется?

Насчет ресторана он солгал. Но он знал, что без труда такой найдет.

– Хочу тебя удивить.

– Что-то не так?

– Просто есть желание выйти в свет. И узнать, так ли хорош этот ресторан.

Они поговорили о том, что ей надеть, в какое время ему заехать за ней.

– Люблю тебя, – услышал он на прощание.

Ответил: «Люблю тебя» – и положил трубку.

К этому времени съел только треть ленча, но напрочь лишился аппетита.

Со стаканом вина вышел из дома, пересек внутренний дворик, подошел к бассейну, посмотрел, как солнечный свет, преломившись в воде, играет на итальянских синих кафельных плитках.

Вдруг понял, что водит пальцами по нашлепке из пластыря.

Цыгане предсказывали будущее по ладоням и чайной заварке, какой-то шаман проанализирует кусочки его сердечной мышцы и скажет, что с ним будет.

Возникший перед мысленным взором образ цыганки, гадающей при свечах, напомнил ему истории о том, как волос человека использовался черным магом для того, чтобы навести на него порчу.

Вудуист, заполучив эти три кусочка сердца (куда более ценный исходный материал, чем три волоска), мог наслать на него страшную беду.

Когда по спине побежал холодок, сердце учащенно забилось, а на лбу выступил пот, Райан резко одернул себя за такие мысли. Беспочвенные подозрения относительно Сэм материализовались в суеверную чушь.

Он вернулся в кабинет, позвонил Саманте.

– Знаешь, я, пожалуй, отдам предпочтение твоему шницелю из телятины.

– С чего такая перемена?

– Не хочу делить тебя с толпой завистливых мужчин.

– Толпой?

– Метрдотель, бармен, официант, все мужчины в ресторане, которым посчастливиться увидеть тебя.

– Иногда, Моргунчик, ты переходишь тонкую грань, отделяющую истинного романтика от подхалима.

– Я говорю от чистого сердца.

– Свежо предание, но верится с трудом.

И она положила трубку. Но перед щелчком отбоя Райан вроде бы услышал смешок.

Хотя Сэм отключила связь, гудков Райан не услышал. В трубке лишь потрескивали помехи, словно линия оставалась открытой.

– Кто здесь? – спросил он.

Ему не ответили.

В телефонном аппарате было десять линий выхода в город, одна – внутренней связи, еще к одной подключался дверной звонок. В настоящий момент все линии оставались свободными. С других телефонных аппаратов подслушать его никто не мог.

Райан ждал, в надежде услышать сдерживаемое дыхание или какой-то шум в комнате, где находился человек, подключившийся к этой линии. Напрасно. У него только создалось впечатление, что кто-то его слушает, а слушает или нет, наверняка он знать не мог.

И ему не осталось ничего другого, как вернуть трубку на рычаг.

* * *

Около четырех часов, даже раньше, чем обещал, Уилсон Мотт прислал электронное письмо с подробной информацией о матери Саманты.

Распечатав письмо, Райан отправил его в «корзину» и тут же стер, чтобы больше никто не мог до него добраться. Потом уселся на шезлонг у бассейна и принялся за чтение.

Ребекка Лоррейн Рич, пятидесяти шести лет, жила в отдельной квартире жилого комплекса «Оазис». Работала дилером блэкджека в одном из известных казино.

Каким-то образом, наверняка незаконно, Мотт добыл теперешнюю фотографию Ребекки из ее досье, которое хранилось в Комиссии по контролю азартных игр штата Невада. Выглядела она не старше сорока и была очень похожа на Саманту.