Книга Стража Лопухастых островов - Владислав Крапивин

Ига позволил граммофону допеть куплет, снял с диска мембрану и важно разъяснил:

— Это знаменитый певец Шаляпин, он больше ста лет назад жил. Ария Мефистофеля…

— Кого?.. — не опуская рук, пискнула Степка.

— Мефистофеля. Был такой черт, вредный, но остроумный… Помнишь, он на кинокамере отпечатан? Она так и называется «Мефисто».

— Помню… Ига, давай пойдем сейчас к Валентину Валентинычу. Только возьмем дома киноленту.

— Сегодня же воскресенье! Это музей по выходным работает, а «Два рыцаря» на замке. Валентиныч, небось, копается нынче на грядках в своем огороде…

— Ну, тогда завтра!

— Завтра пойдем. Только после обеда. С утра у нас в школе праздник «Последний звонок».

2

Утром пришлось надеть отглаженные светло-серые брюки, голубую рубашку и синий в белый горошек галстучек. Накануне Анна Львовна попросила:

— Постарайтесь хоть раз в году выглядеть цивилизованными людьми…

Это относилось к мальчишками с их украшенными бахромой штанами и потрепанными футболками. Девочки — те всегда «цивилизованные».

Ради Анны Львовны на что не пойдешь! Особенно в последний школьный день. Ига перед зеркалом со стенаньями разодрал гребнем свои каштановые космы. На косой пробор…

Потом стал ждать Степку.

Степка не была пока записана ни в какую школу. Перед отъездом с прежнего места ей заранее выдали свидетельство об окончании второго класса. И, чтобы она не скучала, Ига вчера сказал:

— Пойдем к нам на «Последний звонок». Будет интересно.

Степка поежилась:

— Все будут разглядывать, хихикать: кто такая, незнакомая…

Ига в сердцах сказал:

— Где ты раньше жила? С дикарями, что ли?.. Кто будет хихикать, зачем? Пришла девочка со знакомым пацаном, что такого? Скажут «репивет»…

— У меня уши не здешние, не лопухастые.

Ига пообещал почти всерьез:

— Я тебе их надеру сейчас, и сразу станут какие надо.

Она тут же согласилась пойти. Только сказала, что не знает: пустит ли ее бабушка.

— Она говорила, что, может быть, мы с утра на рынок пойдем. Если велит, пойду, помогать-то надо…

— Тогда я к тебе забегу после школы.

— Ага…

Степка не пришла. Видать, не отпустила бабушка. Это слегка царапнуло Игу, но не встревожило. Пошла внучка с бабкой на рынок, что страшного…

Праздник устроили в просторном сквере перед фасадом школы. Сперва все шло по давно заведенному порядку. Лопухастые первоклассница и первоклассник, сидя на крепких плечах выпускников позвонили в украшенный бантом колокол (он висел над крыльцом). Потом директор Вера Евгеньевна пожелала выпускникам удач на экзаменах, а остальным радостных и бесконечно долгих каникул. Все размашисто, от души, хлопали ладонями. А гусь Казимир Гансович хлопал белыми крыльями. Он сидел на решетчатом заборе сквера. Казимир Гансович любил общественные мероприятия на открытом воздухе и старался их не пропускать.

Школьный хор слаженно спел посвященную выпускникам кантату:

День этот светел, но с капелькой грусти, Мы не забудем его никогда. Кто-то учиться пойдет в Ново-Груздев, Кто-то в другие совсем города…

Потом все расселись на вытащенных из школы скамейках и стульях. Начались концертные номера. Танцевальная группа «Репейчата» сплясала перед школьным крыльцом танец «Рыжики и кнамы». Ребята из студии «Семеро козлят» показали сценку «Вовочка и медсестра». В конце ее медсестра, вооружившись громадным шприцем, повела Вовочку за ширму. Оттуда раздался очень натуральный визг, некоторые даже заерзали…

Потом на крыльцо поставили стул, а на него скакнул начинающий поэт и второклассник (вернее, уже третьеклассник) Генка Репьев в апельсиновом костюме с вышитой на боковом кармане крылатой лошадью. Скакнул смело и ловко, хотя все еще был с бинтом на колене. Почесал большим пальцем под носом, прорвел пятерней по торчащим волосам и проговорил:

— Вот. Новые стихи. Про сегодня…

Раньше шел я в школу с неохотой, А сегодня бёг не чуя ног, Потому что вот он, вот он, вот он — Наш последний школьный наш звонок!

Наступили радостные сроки: Дни каникул летних — в гости к нам! Не пойду я больше на уроки, Буду жить, как беззаботный кнам.

Все засмеялись, зааплодировали (и Казимир Гансович — очень шумно). И Генкина учительница Ирина Петровна захлопала. Она знала, что Репьёв в общем-то не лодырь и про свою лень придумал специально для стихов. Чего не сочинишь ради рифмы!

А Генка задумчиво поболтал над стулом забинтованной ногой и доверительно сообщил:

— А еще такое. Это я только сейчас… дополнение… — И опять покачал ногой. — Вот…

Мне плясать от радости не может

Помешать ни бинт, ни жгучий йод,

Потому что выздоровел Ёжик,

Он со мною радуется тоже

И сейчас вам песенку споет…

Опять раздались шумные хлопки, а Генка сбегал за дверь, вернулся с корзинкой и взял из нее на руки своего усыпанного иголками друга. Приподнял на ладонях, что-то прошептал. Добавил погромче:

— Ну, пожалуйста. Я же обещал. Не стесняйся…

Все притихли. Ежик пошевелился, вытянул мордочку, и… раздался дребезжащий голосок:

Лучше нету ничего Лопухастых островов. И на улицах, и в Плавнях Очень много сказок славных.

Кнамьи шарики в меже Для ребят и для ежей — Надо только постараться, Чтоб с находкой оказаться.

Здесь большие лопухи Шепчут Генкины стихи А ночами по дороге Скачут гипсовые ноги.

Удивляет целый мир Гусь наш мудрый Казимир. Я и сам чуть-чуть волшебный, Раз пою так задушевно…

Ёжик помолчал и добавил:

— Всё.

Тут грянули такие аплодисменты, раздались такие восторженные крики, что Генка на всякий случай прижал певца к груди. Казимир Гансович с забора прилетел на крыльцо и хлопал крыльями так, что Генкин апельсиновый костюмчик трепетал, будто флаг.

Когда шум стих, Генка погладил Ёжика по иголкам и сказал:

— Это не я, это он сам сочинил.

И снова раздались аплодисменты.

Среди зрителей были, правда, отдельные недоверчивые личности, которые говорили, что поет не Ёжик, а сам Репьёв. Мол, есть такое искусство — чревовещание, — когда человек может говорить и петь, не разжимая губ. Но большинство хорошо знало Ёжика и его способности. А про Генку знали, что он тоже очень способный, но не в чревовещании, а в стихах.