Книга Песнь Гнева - Дарья Кадышева

Она увидела в черном льду глаз Милована ненависть и высоко занесла Ангрувин.

Но заколебалась.

В глазах Милована мелькали ненависть и… восхищение?

Лета задрожала и крутанула клинок, врезав его в шею командующему. Хрустнули позвонки, лезвие застряло. Милован захрипел. Она вырвала его с ошметками мяса и вновь рубанула. Блеснула кость. Ударила еще раз. Глаза командующего закатились за орбиты. Она взялась черные завитые кудри и рубанула последний раз.

Голова с влажным треском отделилась от тела и повисла в руках у Леты. Она была тяжелее, чем она предполагала. Тело командующего рухнуло у ее ног, зазвенев доспехами.

Девушка смотрела в бледное, изуродованное шрамом от ожога лицо, и внутри нее была абсолютная, холодная пустота.

Придя в себя через какое-то время, она отбросила голову в сторону, повалилась на изгородь и сползла по ней, захлебываясь плачем вперемешку с протяжным, чужим смехом.

За ее спиной в долине квадратный строй адептов рассеялся и исчез под воинами. На юге пали колдовские чудища. Стены крепости наконец полностью рухнули, обнажая свое нутро и обращая прислужников в бегство.

***

Буря нарастала. Ветер поднимался к темным башням, свистел в коридорах, заглушая крики тысяч. Потом вернулся ливень и накрыл долину холодом, потушил пожары и разогнал магов Ордена у рва. Еще больше войск ворвалось в крепость, вывешивая знамена через прорубленные в камне узкие окна и загоняя в угол оставшихся по одиночке магов. Уверенность в победе возрастала, но все понимали, что над ними все еще висела угроза. То, что произошло на Тор Ассиндрэль, могло повториться в любой момент.

Они настигли Катэля на вершине Жуткого Пика, на площадке, окруженной низкой балюстрадой и пятью огромными загнутыми внутрь столбами по краям, похожими на клыки чудовища. Маги Ордена окружили чародея кругом, и увидеть, что он делал, не представлялось возможным. Когда на площадку вошли почти все, кто успел присоединиться к этому отряду, возникла давка. Места определенно не хватало. Адепты сразу напали, и вершина башни озарилась яркими белыми и красными вспышками, взволновав тех, кто еще остался снаружи крепости.

Путь к башне был неблизкий, на каждом повороте извилистых и темных коридоров им встречалась опасность в виде очередного мага или даже магического голема. Катэль позаботился о своей безопасности и расставил своих вылепленных из глины стражей по всем путям, что вели к Жуткому Пику. Много воинов они потеряли, и с каждым шагом сильнее становился страх. Они не знали, что будут делать, когда наконец найдут Безумца.

Было чертовски холодно, как в самом сердце Седых гор на далеком Севере. Температура была ненормальная, вызванная неестественными причинами, и если бы не разгоряченные тела и обилие одежд, передвижение воинов заметно бы замедлилось. Полад пропустил вперед своих солдат, а сам все еще оставался на ступенях. Стар он был для этого. Слишком стар. Но совесть подгоняла его вперед, заставляла вступить в бой с магами. Негоже было помирать молодым, самое время было старикам сложить головы в славной битве.

Когда мимо Полада промчался Радигост Кейц, в одной руке держа свой знаменитый посох, а в другой — неожиданно — меч, главнокомандующий третьей дивизии решил, что было поздно прятаться в тени. Он выскочил на площадку и увидел, как адепты Катэля превращали его солдат в что-то окровавленное и искореженное. С другой стороны напирали илиары во главе с молодым наследником царя Китривирии, у которых, если присмотреться, дела были тоже не очень. И только дюжина магов из Сапфирового Оплота делала заметные успехи и просто сбрасывала заклинаниями адептов с площадки вниз. Другие способы они не использовали, боясь зацепить илиаров и людей. Радигост пытался добраться до Катэля, но круг магов Ордена был слишком плотным и непробиваемым, так что никакие чудеса, которые показывал верховный чародей, не действовали.

Когда столпотворение ощутимо поредело, Полад увидел за стоявшими полукругом адептами Безумца. Он стоял спиной к нему, перед странной конструкцией из шестеренок, рычагов и стеклянных колб, поддерживаемых чугунными захватами в форме листиков и цветов. Колбы были наполнены какой-то черной жидкостью, которая бурлила и пенилась. Шестеренки крутились с молниеносной скоростью, периодически выбрасывая копны ярких искр. От этой странной машины исходил пар, очень сильно воняло. Кровью, гарью и трупным разложением.

Катэль держал руки поднятыми вверх, и из них шли потоки энергии, похожие на табачный дым. Больше Полад не смог разглядеть. В один момент он чудом сумел отразить брошенную адептом вспышку заклинания, заслонившись широким клинком, и тогда его солдаты, увидев, что главнокомандующего чуть не прикончили, оттеснили его к выходу с площадки, где было безопасно, но ни черта не видно.

Затем все вдруг загудело, засверкало, задрожала башня и скалы за крепостью. Маги Ордена перестали жестикулировать и выкрикивать заклинания и посмотрели на небо. Дождь сократился и стал напоминать о себе лишь редкими каплями. Люди и илиары тоже застыли, уставившись наверх. Облака стали рассеиваться, блекнуть, исчезать. Они расходились, будто кто-то смахивал их гигантской ладонью. Прогремел гром, после чего облака начали исчезать с удвоенной скоростью.

— Здесь, кровью наших врагов и моей силой, — послышался хриплый голос, громкость которого была магически усилена, — я призову тебя Mecratiale, Chatrosalifale, Владыка Хаоса, Владыка Мира.

С того места, где разошлись черные облака, вырвался ослепительно белый луч и понесся вниз. Когда он ударил в башню, его сила повалила всех с ног. И только Катэль остался стоять, наблюдая, как толстый луч пульсировал и бил точно по его причудливой машине.

Полад подумал, как странно было то, что теургия была полнейшим злом, а красота, исходившая от этого луча, а также белевшее на глазах небо, стали сейчас почти объектами любования. Почти. Если бы не катэлевы слуги, готовые продолжить бой и снова встать стеной вокруг своего господина.

— Катэль!

Голос из смешанной толпы людей и илиаров, надломленный, громкий, грудной.

Чародей обернулся, и отражение луча блеснуло в его глазах.

— Пропустите его, — приказал он, и прислужники послушно разомкнули свой строй.

Никто не шевелился, пока кто-то худой, покрытый кольчугой и рваными, кое-где истлевшими темными тканями, служившими ему плащом, входил в круг магов. Полад выглядывал из-за спин своих солдат, пытаясь рассмотреть незнакомца.

— Сразись со мной, — сказал он, снимая с головы капюшон плаща.

Никто не дрогнул, не подал звука, когда Иарлэйт явил свое ужасное лицо. Повисла тишина — грозная и давящая, сковвавшая умы и тела. Катэль развернулся к эльфу всем телом.

— Сразиться со тобой? — эхом повторил он.

— В честном поединке, — отвечал Иарлэйт.

Катэль молчал с минуту, внимательно изучая его, затем засмеялся, и смех его разнесся по всей площадке башни.

— Ты не маг, как ты можешь сразиться со мной?