Книга Песнь Гнева - Дарья Кадышева

Милован забавлялся. Он мог убить ее сразу, потому что она, ослепленная ненавистью и болью, пытаясь достать до него клинком, постоянно открывалась. Она совершала ту же ошибку, что и Драгон.

Что он хотел с ней сделать, Лета прекрасно знала. Он лишь ранит ее, серьезно, но недостаточно для того, чтобы убить. Он прикончит ее потом, сделав свое мерзкое дело.

Как же это ее злило, как она вскрикивала и вертелась вокруг него, пытаясь хоть как-то задеть его, хоть полоснуть концом клинка по доспехам. Ей бы хватило оставить на его коже крошечную царапину. Змеиный яд, которым Лета обмазала все лезвие Анругвина, глубоко въедался в поверхность меча и оставался там на многие часы, не смываемый ни кровью, ни водой. Будто в нем была магия.

«Может, так оно и есть», — подумала девушка в краткий перерыв между своими наскоками на командующего.

Царапинки было бы достаточно. Но огромный как зверь, закованный в тяжелую броню Милован демонстрировал столько прыти, что Лета потеряла всякую надежду. Это было даже смешно. Один его удар — и она ляжет на пол, разрубленная пополам двуручником, а один ее удар в лучшем случае пощекочет его непробиваемый доспех.

«Ублюдок… Нет, ты не станешь моей смертью сегодня».

Она вновь ударила его, но промахнулась. И тут ему наконец надоела эта игра. Он пошел на нее жестко, схватившись за рукоять клеймора обоими руками. Такой силы он прежде не проявлял. Он пытался выбить ее из равновесия. Она парировала, с каждым ударом слабея и чувствуя, что ее руки вот-вот бессильно упадут, не выдержав. Заметив ее колебания, он на мгновение прервался и пнул ее окованным в железом сапогом по раненому бедру. Лета взвизгнула и поняла, что ей пришел конец.

Она заслонилась мечом от последней, самой мощной атаки, и сила этого удара отнесла ее назад. Милован последовал за ней и, заметив, что на устояла, присел и подбил ее ногой по голени. Она рухнула на спину и застонала.

Шельмовская улыбка исказила лицо Милована.

— Ты поняла, что ты бессильна против меня? — он опустил меч и подошел к ней. — Ты ведь могла уйти, скрыться, и я уверен, что я бы тебя нескоро нашел…

Она была совершенно не способна подняться, чувствуя, как растекается внутри нее бессилие. И только злоба, бешеная злоба не давала ей расплакаться. Голень болела, казалось, будто вся собранная Лиамом по частичкам кость в ней снова разлетелась осколками.

— Но ты вернулась. Ты решила, что отомстишь, — проговорил Милован, обходя вокруг нее. — Это благородно… и в высшей степени глупо.

Лета издала рык и перевернулась на живот, чтобы оттолкнуться руками и подняться.

— Лежать, девка, — Милован кольнул ее острием меча в позвоночник, помешав встать. — Лежать.

Рыдания толкнули ее в грудь. Она засопела, безвольно распластавшись ничком по плитке.

— Я, как ты помнишь, хочу кое-что с тобой сделать. Но ты ведь не будешь мешать мне, да?

Борись с ним.

Драгон?

Борись. Сражайся.

Драгон… Что мне делать?… Он забрал тебя у меня.

И он заплатит за это.

Лета, обернувшись, приподняла голову и увидела над собой Милована. Огромного, страшного, с черными глазами, в которых отражались огни сражения. Она всхлипнула. Нога ныла, опухала, придавливала ее к земле.

— Что скажешь, Лета? Почтим память о Драгомире и твоей матушке?

Лета ощутила руки Милована на своих ягодицах и в глазах у нее потемнело от ярости. Она дернулась, но командующий взял ее за волосы и впечатал лицом в плитку. Его прикосновения вызывали у нее сильнейшее отвращение и желание вырваться. Она затрепыхалась как рыба, выброшенная на сушу, и только получила по затылку ударом кулака.

Пусть думает, что он победил….

Она испустила вздох, закрыла глаза.

А ты… Слушай. Слушай эту песню.

Она лежала долго, чувствуя, что он не спешил. Он наслаждался происходящим. Она захныкала, прижавшись щекой к полу. Она ничего не слышала, кроме грязи, которой он ее поливал, треска и грохота сражения перед крепостью, собственного, задыхающегося пульса, бьющего в голову.

А потом она поняла.

Она лежала долго. Не шевелясь, оставаясь безразличной. Пока он хватал ее тело, оставляя на нем синяки, и пытался снять одежду, пока терял бдительность…

Слушай песню гнева…

Она лежала долго. Пока он расслаблялся, вкушая свою победу и наслаждаясь ее отчаянной беспомощностью, пока он постепенно ослаблял хватку, выпуская из руки ее волосы…

Пока ее сердце окончательно не превратилось в лед.

Она сразу заметила, когда ее руки оказались свободны. Командующий был занят ее брюками, не обращая внимания на то, что оставил ей возможность вырваться. Даже ее ноги, на которые он уселся, казались уже не так сильно придавленными к полу.

Лета согнула руки в локтях и уперла их в пол. От рывка, с которым она оттолкнулась, сбрасывая с себя Милована, потемнело в глазах. Командующий перекатился на спину, выдохнув от удивления.

— Ах ты… ведьма!

Откуда-то пришли новые силы. Лета опасалась, что лишь нога, которую она волочила за собой, подведет ее. Она дождалась, пока Милован поднимется и отыщет меч. Но, не ожидая того момента, когда он полностью выпрямится и будет готов к продолжению боя, она прыгнула и осыпала его вереницей ударов, умышленно несильных и медленных. Наступать на ногу было зверски больно. Он зарычал и взмахнул мечом, отстраняя ее. Она, совершая следующую атаку, обернулась вокруг себя и намеренно подставила ему спину. И тут же ощутила подкосивший ее удар рукоятью между лопатками.

Рухнув на колени, она сильно изогнулась корпусом и воткнула клинок Миловану в незащищенную пластинами лат бочину, погрузив его на несколько сантиметров. Он проорал что-то нечленораздельное и занес над ней клинок. Лета кувырком ушла от удара, поднялась и ухмыльнулась.

Милован пошатнулся и прижал руку к боку. Его блестящий доспех заалел от хлынувшей на него крови. Лета подскочила и напала. Теперь уже он защищался. Он был вялый, почти не успевал за ней. Она вновь и вновь атаковала, попала однажды по животу, но лезвие отскочило от лат. Милован выругался и сделал выпад. Лета совершила отскок и рубанула его по изгибу локтя.

Он выронил меч, задышал тяжело и попятился. Лета развернулась и ударила его здоровой ногой в грудь. Он свалился на спину, но сразу же попытался встать. Она остановила его, прислонив к его горлу острие меча. Она стояла, возвышаясь над ним, и долго. Она хотела, чтобы он видел ее.

Я заплачу за их смерти кровью. Его кровью

Голень болела.

Милован застыл, скосив глаза на лезвие. Блеск металла клинка покрыла дымка его дыхания.

— Яд опустошителя действует на здоровяков вроде тебя медленнее, чем на людей со средним телосложением, — с отчуждением произнесла Лета. — Но не беспокойся. Я убью тебя раньше.