Книга Между любовью и любовью - Галина Лавецкая

К чему этот сон? Как тяжело на сердце! И дедушка. Говорят, нехорошо, когда умершие снятся. Спросить Любу? Вика умылась и пошла искать Стаса. Он сидел в кабинете Льва Ивановича, что-то писал на компьютере.

– Проснулась? А я хотел тебя будить, Люба уже два раза звала чай пить. Сердится, у нее там пирог.

– Не хочу я пирога. – Она подошла поближе и сказала: – Наверно, я скоро умру.

– Что ты, родная, Бог с тобой! – Стас привлек ее к себе и посадил на колени. – Ну, что случилось, маленькая моя? Откуда такие мысли?

– Не знаю, сон видела странный. – Вика положила голову ему на плечо и вздохнула. – Устала я от всего. Анечка не звонила?

– Нет. Иришка тебя требовала, я сказал, что спишь. И перестань грустить. Не принимай все так близко к сердцу, только изводишь себя. Приедем, сразу в Хэмптон на недельку. Морской воздух, поплаваем, погуляем, поживем в тишине. Слишком много событий в последнее время, вот нервы и не выдерживают. Отсюда и мысли мрачные. Умрет она! Так я тебе и позволю! – он обнял ее и стал покачивать, как ребенка.

На следующий день приехала Томка с мужем, повидаться перед отъездом. Пока мужчины занимались шашлыками, подруги пошли гулять. Вика рассказала, что утром звонила Вероника, просила не быть такой категоричной, на Алика жалко смотреть, так он переживает. Его жалеет, а еще подруга!

– А что ты хотела? Она с Никитиного голоса всю жизнь поет, а ему Алик ближе и дороже твоих переживаний. Но, может быть, ты и правда слишком много эмоций вкладываешь? Я все понимаю и целиком на твоей стороне, но нервы-то побереги. Анюта взрослая, сама разберется. А вдруг у них все будет в лучшем виде? Повремени, не обращай внимания. Вспомни, сколько ты из-за него страдала. Хватит уже, ну его к черту! История, конечно, кислая, если знать истоки. А может, все же это его хроническая болезнь, решил таким образом к тебе в семью влезть? Чтобы ты уж никуда от него. С Аликом твоим ни в чем нельзя быть уверенной. И над Анькой будет трястись, пылинки сдувать, чтобы все в семье было идеально. Все продумал извращенец чертов, кроме того, что ты его персоной нон грата объявишь. Тут у него облом случился, не рассчитал. А может, он правда втюхался в Аньку на старости лет? Кончай, Велехова, анализировать эти страсти целыми днями, так и крыша поедет.

– Да не могу я, Томуся, ни о чем другом думать! И днем, и ночью. Сны страшные снятся. Здесь хоть с тобой могу выговориться, а уеду, все в голове останется, действительно с ума сойдешь. Может, мне еще работу взять? Колонку вести предлагали, ответы на письма. Хлопотно всякую чушь читать, но и заняться без Сережи нечем.

– Вот и возьми. Займи себя под завязку и не думай ни о чем. Мне сумасшедшая подруга ни к чему, у самой в голове не все в порядке с этими прямыми эфирами. А говорить мы и так будем, слава Богу, сейчас расстояния не имеют значения.

Вернувшись в Нью-Йорк, Вика еще острее ощутила свое одиночество. Радость дочери, ее планы на будущую счастливую жизнь, нескрываемое восхищение Аликом – все это добавляло горечи в душе. К тому же надо было скрывать эту горечь и отчаяние, иногда захлестывающее ее. Не успокоил морской воздух и километровые прогулки по берегу. Она не могла примириться с потерей той гармонии отношений с Аликом, которая установилась в последние годы. Пустота была ощутимой и непоправимой. Вика старалась думать о чем угодно, но мозг упорно возвращал ее к неразрешимой проблеме, о которой никто из близких не догадывался. О ней знали лишь Алик и Томка. И еще Ира, заметившая то, на что никто в семье не обратил внимания, настолько естественным было присутствие Алика в их доме.

Вика с трудом засыпала под утро. Ночью все обострялось, тишина угнетала и нагоняла тоску. Она вспомнила свои летние поездки к родителям на посольскую виллу с бассейном. Ей было скучно одной, и, когда надоедало читать и плавать, она придумывала себе развлечения. У папы в кабинете было несколько колод карт для преферанса, и Вика мастерски научилась строить домики. Она могла заниматься этим час и два, пока не удавалось выстроить что-то сложное, иногда в три, а то и в четыре этажа, с балкончиками и башенкой. Ей хотелось, чтобы домик простоял до возвращения папы, и она расстраивалась, если от случайного сквозняка он рассыпался. Кажется, она сказала Алику, что ее жизнь рассыпалась, как карточный домик? Или хотела сказать, уже не помнила. Она много чего хотела сказать ему, но тогда не нашлось слов. Сейчас слов, жестоких, убедительных, ироничных и оскорбительных, было сколько угодно, и она говорила их ему ночами или днем, сидя в одиночестве. А он каялся, просил прощения и уходил, униженный и убитый горем. И это немного согревало ей душу.

Алик давно приехал, но не звонил и не появлялся. Аня забегала одна, веселая и довольная, делилась новостями, и все они были замечательными, если бы за ними не стоял Алик. Выбирали дом, решали, в каком стиле будут его отделывать. Аня целиком полагалась на его вкус и желания, а он хотел сделать только то, что нравится ей. Поженились, как и обещали тихо, с двумя посторонними свидетелями. Улетели на две недели в Гонолулу. Стас пытался сказать Вике, что ее ссора с Аликом сейчас уже не имеет смысла. Не хочет дружить с ним, не надо, но хотя бы для приличия, ради Ани, поддерживать вежливые отношения. Она ответила, что для нее это вопрос принципа, есть какие-то границы, которые нельзя переступать. Если ему хочется общаться с ним, то ради Бога, но без нее. Стас пожал плечами, ему безразлично, он и раньше видел Алика пару раз в год, просто тогда он не был мужем Ани. «Ерунда какая-то, Монтекки и Капулетти, Шекспир», – проворчал он, уходя в кабинет. А она оставалась одна со своими невеселыми размышлениями и воспоминаниями, рвущими душу.

Сколько раз за эти дни Вика винила себя за то, что позволила Алику остаться рядом с ней после развода с Ларой. За три года их брака они виделись редко, и она почти отвыкла от него, во всяком случае он перешел в разряд приятелей. Так бы все и оставить, но нет, он влез в ее жизнь, окружил, как коконом, своей заботой, пониманием, восхищением. Он стал необходим ей, в его отсутствие жизнь была пресна и обычна. Она делилась с ним своими сомнениями и проблемами, обсуждала свои планы. Чувствовала себя королевой, видя его взгляды, слыша его слова. И это длилось столько лет! А их музыкальные вечера, их многочасовые разговоры, стихи! Он любил ее прекрасной, нежной, романтической любовью, и, казалось, это будет длиться вечно. Все эти годы Алик не был ее любовником, но происходило гораздо более важное, Вика была смыслом его жизни. Они даже не ссорились, все их бурные объяснения остались в прошлом, там, где полыхали страсти. И, положа руку на сердце, Вика не променяла бы нежность и гармонию их отношений на те давние, безумные восторги. Поэтому снисходительно подшучивала над его приключениями. Не было у нее права укорять Алика. Это была его другая жизнь и Вики не касалась. И она чувствовала себя счастливой. А сейчас пустота. Огромная, которую ничем не заполнить. Даже удивилась, неужели Алик занимал столько места в ее жизни? Не просто исчез, забрав все с собой, это еще можно пережить, но окружил этим Аню, ее дочь, так похожую на Вику. А ей сказал, что они всегда были друзьями, и он надеется на понимание, ведь у них теперь одна семья. Мать, любовник, дочь. Разрушил гармонию, оставил грязь и пошлость. История из другой жизни. Есть такие ток-шоу, где малограмотные и несимпатичные люди рассказывают отвратительные истории, поливая друг друга грязью, а эксперты вопрошают, как дошли они до жизни такой. Потом гость-психолог обещает помочь героям начать новую жизнь, а гость-депутат берет дело под личный контроль. А ведущий, наоборот, очень симпатичный, спрашивает, поняли они свои ошибки и обещают ли эту новую, светлую и чистую, начать. Те, плохо соображая от рождения, явно не понимают, о чем речь, но согласно кивают. Душка-ведущий обаятельно улыбается и просит беречь себя и своих близких. Вот в такой примерно компании оказалась Вика. А Томка советует прекратить думать обо всем, просто плюнуть, забыть. Пусть живут, как хотят. Да она рада бы забыть, не получается.