Книга История Финляндии. Время императора Александра II - Михаил Михайлович Бородкин

следовало и положено было заменить русский герб буквой А. Кажется, даже граф Берг, узнав какой оборот приняло дело, сразу изъявил свое согласие на подобную замену»...

Описанные уже в предыдущей главе финляндские политические настроения в значительной мере предрешают их отношения к русским. Если финляндцы проявляли стремления к обособлению их края от России, то едва ли можно ожидать от них особого расположения к русской народности. Тем не менее, в общем выводе отношения финляндцев к русским могут быть признаны сносными, хотя и не обходились без некоторых шероховатостей. Главную массу русских в Финляндии составляли, конечно, войска и на отношениях к ним приходится оценивать истинные чувства, питаемые финляндцами к русским. В шестидесятых годах в Финляндии расположена была первая гренадерская дивизия. Финляндцы вообще были несколько предубеждены против русских солдат; объясняется это в известной мере тем, между прочим, что бывшие линейные батальоны 22-й пехотной дивизии комплектовались прежде большей частью штрафованными, которые, конечно, не отличались высокой нравственностью. Когда в июле месяце 1863 года, жители окрестностей Гельсингфорса узнали, что в скором времени прибудут четыре полка гренадер и расположатся на тесных квартирах в ближайших к городу приходах, то неудовольствие их усилилось, хотя эта же дивизия, находясь в Финляндии во время последней войны (1854 — 1855 г.), заслужила всеобщее расположение. Прошло 21/2 месяца стоянки гренадер и ни одной истории не случилось; амбары и разные склады, остававшиеся по принятому обычаю открытыми, не были тронуты. Финны сошлись с гренадерами, как утверждал корреспондент «Русского Инвалида» (1863 г., № 234); последние помогали хозяевам работать и вели себя исправно, а за продукты, нужные войскам, деньги оставались у финна. Вообще отношения местного населения специально к русским войскам были спокойные и естественные. Мелкие же недоразумения и пререкания, без которых совместная жизнь едва ли возможна, общего характера этих отношений не портили.

Несколько иначе финляндцы смотрели на русских лиц из образованного класса. Во взаимных отношениях с ними прорывались более резкие черты. В 1865 году в Або произошла «история», о которой генерал-губернатор, барон Рокасовский, писал начальнику Абоской губернии (20 ноября) 2 декабря: «Из вашего письма, а равно из других поступивших на мое имя рапортов, осведомился я, к крайнему своему сожалению, что в городе Або вновь произошли беспорядки, целью коих было поношение и оскорбление чести гг. офицеров, расположенных там русских войск. Свойство этих оскорблений, явно не относящихся к лицу оскорбленных, а напротив того задевающих их национальность, обнаруживает у местных жителей весьма предосудительный образ мыслей и направление, не согласные ни с должными общественными тишиной и спокойствием, ниже с обусловленными политическим положением здешнего края обстоятельствами. Подобные смуты не могут быть терпимы, а потому должны быть положены пределы таковым бесчинствам. Вы уверяете, что образованные и порядочные люди г, Або крайне негодуют и сетуют на эти бесчинства. Таковое уверение не составляет особенного утешения для оскорбленной воинской чести и такому показанию вообще противоречит то обстоятельство, что поименованный вами (Бекстрем) и два его спутника принадлежат к числу служащих. Но если негодование образованных людей действительно имело бы прочное основание, то не трудно будет вам склонить горожан к действительным мероприятиям, воспрепятствующим возобновление бесчинств и смут, подобных настоящим. В этих видах предлагаю заботиться о том, чтобы доброе согласие между Абоскими жителями и чинами русского войска впредь бы не нарушалось, а, напротив того, упрочилось бы. Если же повторяться будут прежние бесчинства, то я вынужден буду принять меры к ограждению воинской чести, и с этой целью расположить в городе такое число войск, что безопасность охраняема будет патрулями в большом составе».

Местные жители пожелали загладить впечатление недостойных членов своей среды и отправили в Гельсингфорс депутацию от горожан, которая представила генерал-губернатору адрес, «с изъявлением скорби и негодования благомыслящих по случаю столкновений», происшедших между тамошними жителями или приезжими и офицерами, расположенных в городе русских войск. Этот адрес граф Армфельт представил Государю, который пометил: «Желаю верить искренности выраженных чувств».

Подобные истории, видимо, повторялись и ранее и позже, но в разных размерах. В январе 1862 года Шернваль-Валлен писал Рокасовскому: «князя Василия Долгорукова озабочивает кошачий концерт в Або. По-видимому, он теперь только получил об этом сведения и при этом крайне неточные. Если Государь в следующий четверг спросит объяснения на этот счет, то граф Армфельт затруднится, что ему отвечать».

Мелкие оскорбления и пререкания не прекратились, несмотря на то, что значительная часть офицерского состава 23-й дивизии, расположенной в финляндском военном округе, заметно ошведилась. В полках 23-й пехотной дивизии служило в офицерских чинах 14% католиков, а финляндцев почти 23%, считая штатную численность офицеров полка в 56 человек. Если сложить число католиков и лютеран, то получим, что во всей дивизии число офицеров неправославных к офицерам православного вероисповедания относилось как 37 к 100. т. е. неправославные офицеры составляли 1/3 общего числа, а финляндцы почти 1/4. В полевой и крепостной артиллериях округа процент этот был несколько меньше, а в штабе округа — даже более половины.

Выходки против православного духовенства повторялись довольно часто.

Особыми обстоятельствами, возбуждавшими толки по всей России, явились предложения о нейтралитете Великого Княжества, в случае войны России с иностранными державами, и нелепая затея политиканов воздвигать памятники в честь героев борьбы 1808 — 1809 годов.

Первое официальное известие о памятниках финским войнам, сражавшимся с русскими в кампанию 1808 — 1809 годах, относятся к 1864 году. Генерал-губернатор Рокасовский дал тогда же соответствующую оценку факту, несомненно, задевавшему русское национальное чувство. От имени начальника края было сообщено Вазаскому губернатору:

«Во вверенной вашему превосходительству губернии отпразднована 2/14 июля сего года скопищем разного звания лиц, в числе более 2 тысяч человек, годовщина поражения русских у Лаппо, причем с особым торжеством открыт воздвигнутый иждивением одного заводчика памятник. Обстоятельное повествование этого празднества, появившееся в «Helsingfors Tidningar», позаимствовано некоторыми другими финляндскими газетами, а затем перепечатывается в иностранных ведомостях, подавая повод к разным превратным толкам и пересудам. Находя таковое отпразднование дела против русских войск, в настоящих обстоятельствах крайне неуместным, и что вы должны были личным влиянием на граждан отклонить подобные действия, а в нужном случае предоставленной вам властью их вовсе запретить, я вынуждаюсь поставить это вам на вид и предлагаю на будущее время, в предупреждение подобных случаев, отнюдь не допускать манифестаций, могущих оскорбить чувство самолюбия и собственного достоинства русских и поколебать водворившееся доброе согласие между жителями одной и той же империи. Равным образом, и в интересах самих финляндцев, предлагаю впредь не допускать печатания в местных ведомостях