Книга Мертвое море - Тим Каррэн

На полу оказался десяток овальных мешочков с сероватыми, испещренными синими венками зародышами, и самым жутким было то, что они не погибли. Твари корчились и извивались, их крошечные неоформившиеся конечности шевелились и подрагивали.

Сакс встал и, хромая, подошел ближе.

— Гадкие мелкие ублюдки, — произнес он.

Схватив багор, Сакс устроил резню. Он рвал мешочки и давил содержимое. Элизабет, застонав от отвращения, отвернулась, и остальные последовали ее примеру. Сакс не успокоился, пока не закончил, он давил тварей, как маленький мальчишка дождевых червей. Один из зародышей выскользнул из мешочка, мерзко извиваясь, и Сакс на него наступил.

Джордж непроизвольно содрогнулся от звука — будто раздавили зрелый, сочный персик.

— Вот вам и высший разум, мать его! — победно воскликнул Сакс.

21

— Оно было разумным, — сказал Кушинг пять минут спустя. — Это существо… оно было разумным. А мы убили его. Убили его потомство.

— Мы защищались, — заметил Менхаус, все еще содрогаясь при мысли об извивающихся неземных зародышах. — А что мы могли сделать?

— Ничего. — Кушинг покачал головой. — Вообще ничего.

— Если хочешь пожалеть эту тварь, Кушинг, взгляни на Полларда, — сказал Сакс. — Взгляни как следует.

Менхаус стиснул зубы.

— Я просто говорю, что оно было разумным. Вот и все, — подчеркнул Кушинг.

— Мне тоже не нравилась идея убить это существо, — вставил Джордж. — Как и всем нам, думаю. Но оно было не очень-то дружелюбным. Его лицо… Господи, никогда не видел столько ненависти. Эти глаза и бетон бы насквозь прожгли.

— Нужно возвращаться, — сказала Элизабет.

Сакс ее проигнорировал:

— Мы видели корабль этой твари. Его часть, торчащую из водорослей. Он был похож на летающую тарелку. Менхаус, конечно же, принял его за судно на воздушной подушке.

Фабрини усмехнулся себе под нос, но смешок вышел плоским и безрадостным.

— Чушь, — сказал Менхаус. — Я сказал, что он похож на судно на воздушной подушке. Вот и все.

Элизабет, казалось, спор совсем не интересовал.

— Пожалуйста, давайте уйдем. Я не хочу больше на него смотреть.

— Но настолько разумное существо… Только представьте, какими знаниями оно обладало, — не унимался Кушинг.

Сакс рассмеялся:

— Опять ты за свое. Если оно было таким смышленым, то почему застряло здесь, как мы? Не расскажешь, Эйнштейн?

Кушинг пожал плечами:

— Кто его знает? Возможно, это был просто несчастный случай. Может быть, что-то случилось с кораблем. Та штуковина, или корабль, как ты ее назвал, наверное, могла бороздить межзвездное пространство. Возможно, они открыли «кротовину» в это место и что-то пошло не так.

Фабрини присел на корточки, уперев локти в колени, и стал изучать построенный существом механизм.

— Как насчет этого?

Кушинг встал рядом и внимательно осмотрел устройство.

— Думаю, это телепорт. Устройство для телепортации. Такие механизмы могут быть очень распространены там, откуда эта тварь родом, но нас разделяют тысячи световых лет.

— Не совсем тебя понимаю, — сказал Менхаус. — Для чего эта штука?

Кушинг поделился своими предположениями. Пришелец застрял здесь, в Измерении Икс, а его корабль получил повреждения, поэтому он решил проложить «туннель» назад и построил телепорт — если это вообще он, — чтобы пробить дыру в пространстве и времени и вернуться в собственное измерение, в свой мир.

— Возможно, эта штука была у него на корабле, — добавил он. — Мы возим с собой спасательные плоты, они — нечто чуть более сложное. Только это очень смелое предположение с моей стороны. Эта штука может быть чем угодно. Возможно, это какой-нибудь коммуникационный аппарат. Кто его знает?

Он выдал очередную порцию домыслов, сказав, что пришелец мог выбрать это судно из-за бочек с радиоактивными отходами, чтобы подключаться к ним и заряжать механизм атомной энергией.

— Черт, эта штуковина могла работать на энергии холодного синтеза… Механика самих звезд! Но если это телепорт, тогда познания этой твари в математике и физике превосходят наши на десятки тысяч лет. Поражает воображение.

— Я читал письмо Гринберга, — задумчиво проговорил Джордж. — Похоже, он думал, что «кротовины» есть повсюду. Может, эта штуковина просто их открывает?

Менхаус опустился рядом на колени.

— Господи, здесь нет ни кнопок, ни рычагов, ни индикаторов. Вообще ничего. Как его включить?

— Хороший вопрос, — сказал Кушинг.

Менхаус проверил расположенные с противоположных концов зеркала, похожие на рамы без стекол, в которых располагался полупрозрачный материал вроде блестящей тюли. Он коснулся рукой переднего зеркала и почувствовал покалывание. Пожав плечами, Менхаус сунул в зеркало руку и… она исчезла. Хоть это и не совсем точное определение: его кисть вошла в зеркало до костяшек пальцев, но сами пальцы не появились с другой стороны, а выскользнули из задней части другого зеркала.

Менхаус, ахнув, выдернул руку. С ней все было в порядке.

— Повтори, — приказал Сакс.

Облизнув губы, Менхаус снова сунул руку в зеркало, и его пальцы вынырнули из другого, разделенные почти шестью футами пространства, и все же живые и невредимые.

— Похоже, ты суешь руку в четвертое измерение! — возбужденно воскликнул Кушинг. — Обычные законы физики в нем не работают.

— Что-то жутко мне, — признался Фабрини. — Суешь руку в переднее зеркало, а выходит она из заднего? Чертовщина какая-то.

— Не больно? — спросила Менхауса Элизабет.

Менхаус покачал головой.

— Только холод и покалывание, больше ничего.

— Вытаскивай быстрее руку, — предупредил его Кушинг. — Если эта штука вырубится, тебе может отрезать пальцы.

Менхаус отдернул руку.

Сакс присел рядом. Он потрогал похожий на перископ проектор, расположенный сверху, и его пальцы заискрились.

— Статическое электричество, — сказал он и положил руку на проектор. — Ага, вся эта хрень словно наэлектризована.

Сакс убрал руку, и механизм загудел. Сперва тихо, потом громче.

— Не думаю, что стоит играть с этой штукой, — заметила Элизабет.

Но было слишком поздно. Своим прикосновением Сакс что-то активировал: гудение перешло в визг и воздух вокруг снова стал потрескивать от вырабатываемой энергии. Опять появился запах озона и плавленой проводки. Из задней части «перископа» возник узкий луч белого света и, ударив в зеркало, вызвал свечение. Оно отразилось и распалось на призмы света, что, попав в переднее зеркало или линзу, превратились в голубой луч, который в свою очередь ударил в переборку. В луче, казалось, плясали миллионы крошечных точек, словно пузырьки в пиве. Гудящая от голубого света переборка выглядела нематериальной.