Книга Одиссея батьки Махно - Сергей Мосияш

Высокий гость крепко пожал всем руки, не исключая и капитана, которого Махно представил:

— Пленный офицер, штабист — мешок ценных сведений.

— О-о, — широко улыбнулся Бела Кун, — в таком случае я его забираю в наш штаб. Вы не возражаете, товарищ Махно?

— Берите, — вздохнул Махно, покорённый вежливостью высокого гостя, от которой давно отвык.

Бела Кун оглянулся, кивнул адъютанту:

— Проводите капитана в мою машину.

Вслед за уведённым капитаном как-то незаметно выскользнул и Каретников.

— Товарищ Махно, я привёз вам приказ командующего Южфронтом товарища Фрунзе, — сказал Бела Кун.

Махно разорвал пакет, вынул приказ.

— 20 октября 1920 года, 17 часов. По имеющимся данным разведки, противник главными силами начал отход в район — Александровен, Пологи, Мелитополь. Приказываю:

Первое: повстанческой армии поступить с 24 часов 21 октября в непосредственное моё подчинение.

Второе: не позднее 24 октября прорваться в тыл противника, двигаясь на Орехов, и далее в тыл мариупольской укреплённой позиции, разоружая и дезорганизуя тылы противника — захватывать штабы, разрушать железные дороги, отрезать бронепоезда.

Третье: в момент разгара нашей решающей операции, которая начнётся не позднее 30 октября...

Во дворе один за одним хлопнули два выстрела. Махно, прервавший чтение на полуслове, взглянул вопросительно на Белаша.

— Я сейчас узнаю, — поднялся тот, но в дверях явился испуганный адъютант Бела Куна, растерянно доложил:

— Его застрелили.

— Кто? — нахмурился Бела Кун.

— Вот... товарищ, — адъютант кивнул на входящего Каретникова.

— Зачем вы так? — спросил Бела Кун с упрёком. — Он бы нам пригодился.

— Так надо, — выдавил Семён, проходя к своей табуретке, стараясь не смотреть в сторону Нестора, без того чувствуя на себе его испепеляющий взгляд.

Наступившую тяжёлую паузу решил разрядить Клейн:

— Нестор Иванович, я привёз подписанный советской стороной договор.

Махно машинально принял от Клейна бумагу, хмуро просматривал текст, казалось, даже не вчитываясь в него.

— Ну что ж, товарищ Махно, — заговорил Бела Кун. — Желаю вам успеха. До свиданья, товарищи.

Едва за ним закрылась дверь, как Махно, схватив костыль, стоявший у кровати, запустил его в Каретникова. Семён едва успел от него уклониться.

— Ты что?! Чёрт хромоногий, сдурел?!!

— Прочь с моих глаз, сволота, иначе пристрелю, — закричал Нестор, хлопая руками по постели, словно ища свой маузер.

15. По тылам

Безмотивный расстрел капитана вышел боком Каретникову. Махно приказал снять его с поста командарма. Понимая заслуги и ценность Каретникова как командира и тактика, Белаш спросил Нестора:

— А куда ж его?

— Куда хочешь, — отрезал Махно. — Хоть на живодёрню.

— А кто ж тогда поведёт армию ?

— Ты.

— Я? — удивился Белаш. — Но я же оперативник.

— Вот и начнёшь эту операцию.

— Тогда я Каретника беру к себе в заместители, — как можно твёрже сказал Белаш.

— Что тебе Гавриленки мало?

— Он штабной работник.

— Ладно, бери кого хочешь, — отмахнулся Нестор. — Сколько у тебя в рейд намечено?

— Группы Петренко и Забудько, это шесть тысяч штыков, две с половиной тысячи сабель и два батальона пулемётного полка.

— А Чалого куда?

— Он в Новониколаевке, мы двигаем туда, и он к нам там присоединяется.

— Так, слушай приказ: вы должны по частям уничтожать синельниковскую группу, в состав которой входят дроздовская, марковская дивизии, а так же Донской конный корпус Морозова. Главное направление — на Александрове к, оттуда — на Орехов, а там прыжок к Гуляйполю. Буду ждать твоих реляций.

— Постараюсь, Нестор Иванович.

— Постарайся, Виктор, не должны мы перед ними ударить лицом в грязь. Хорошо бы первыми выйти к Перекопу. Эх, чёрт, не вовремя меня продырявили.

— А когда тебя вовремя дырявили? — усмехнулся Белаш.

— Это точно, — улыбнулся через силу Нестор. — Всегда не ко времени. Но нынче что-то плохо зарастает, в кость угодило. Красные обещают какого-то доктора прислать, знатного. Может, поможет, а то и оттяпает поаккуратнее.

Согласно приказу КомЮжфронта Фрунзе, Повстанческая Армия под командованием Белаша выступила 22 октября в 4 часа утра. Было темно, холодно, с низких туч сыпал нудный дождь.

— Добрый хозяин в такую погоду собаку не выгонит, — ворчали бойцы, рассаживаясь по тачанкам.

— Говори спасибо, что грязь не месить.

— Да, в моих дырявых чоботах самый бы раз.

Более сознательные, дымя цигарками, материли Врангеля, виня во всём чёрного барона: «Шоб ему повылазило».

Рейд в тыл белых был обеспечен переходом на сторону повстанцев Чалого, занимавшего участок фронта у Новониколаевки. Так что пересекли линию фронта без выстрелов и потерь, наоборот, с прибылью в две с половиной тысячи штыков. Именно это обусловило первые, сравнительно лёгкие победы. Вечером в Михайлове-Лукашеве повстанцы окружили два полка дроздовской дивизии. В какие-то полчаса полки были разгромлены, офицеры расстреляны, в плен сдалось около 4 тысяч рядовых, тут же влитых в Повстанческую Армию. На 8 орудий пополнилась артиллерия.

На рассвете, 23 октября, напали на станцию Софиевку, куда только что прибыл 2-й Дроздовский полк, и солдаты ещё не успели высадиться из вагонов да и не спешили высаживаться под дождь и снег.

Но когда по эшелону ударили пулемёты и пушки повстанцев, солдаты высыпались горохом, многие убегали под пулями прямо в степь.

Белаш призвал к себе Чубенку, только что по договору с большевиками освобождённому из тюрьмы, приказал ему:

— Возьми хлопцев из железнодорожников, забейте паровозами входные стрелки, чтоб не выпускать бронепоезда. Да побыстрей. Если отстанешь, двигай на Александровск.

На следующий день, рано утром, был атакован Александровск, здесь довольно упорное сопротивление оказали марковцы и 7-я кавдивизия белых, но атака во фланг кавалерии Марченко решила дело в пользу повстанцев.

Штаб 1-го корпуса белых едва успел выскользнуть из города в сторону Ново-Григорьевки, сопровождаемый убегающими остатками кавдивизии. Не давая врагу опомниться, повстанческая кавалерия ворвалась в Ново-Григорьевку, изрубив часть марковцев и взяв в плен 500 кавалеристов.

Вечером влетевших в Камышеваху повстанцев встретили радостные крики: