Книга Да будем мы прощены - Э. М. Хомс

– Не знаю.

– Понимаете, – говорит она, – мы с вами действуем в невыгодном положении.

– Почему это?

– Мы оба понятия не имеем, о чем говорим. Вы бывали в Южной Африке?

– Нет.

– И я нет. Но у меня есть пара зацепок. Каждый раз, когда передо мной встает головоломная задача, я себя спрашиваю: как бы поступила Линн Тилман?

– Кто это – Линн Тилман?

Она смотрит на меня, будто говорит: как, вы не знаете?

– Вы знаете, как Опра работает с Колином Кови?

И снова я понятия не имею, о чем это она.

– Колин – тот самый поразительный организатор торжеств, который устраивает мероприятия для Опры по всему свету, но Колин так хорошо это умеет, потому что учился у Линн Тилман.

– Она тоже организатор торжеств?

– Нет, она писательница, но полна озарений на тему о том, почему люди поступают так, а не иначе. И Колин ко всему, что делает, применяет эстетику Линн Тилман, и потому-то у него работа так хорошо и выходит. Я думала, не получится ли у меня выйти на Колина и узнать, что он предложит. Или, может быть, я смогу позвонить Линн Тилман. Ее мнение было бы очень нам полезно.

Я киваю, все еще не совсем понимая, о чем это она говорит.

– Так, теперь перейдем к вопросу о сувенирах гостям. Когда-то я бы предложила именные ермолки, может быть, именной айпод – но это дорого, да и почти у всех детей сейчас есть. Мы делаем снежные шары, бейсболки, футболки… но в данном случае, я думаю, лучше всего было бы футбольные мячи с надписью «Нейт-13».

– Блестяще! – отвечаю я, впервые за весь разговор заинтересовавшись.

Она подхватывает мой энтузиазм и расширяет его.

– И свитера, голубые с белым, и в них утюгом вплавлены термонаклейки с именами гостей. Там электричество есть? Алфавит тот же самый?

– А сколько стоят такие футбольные мячи на заказ?

– Мы их закупим оптом. Вы хотите только футболки? Или футболки, шорты, носки? Хорошо было бы все сразу. Кроссовки разных размеров? И пара судейских свистков? Свитера двух цветов, половинка на половинку? И тогда можно будет сделать две команды?

– Лучше все это сразу, – говорю я.

– И для девочек тоже?

– Конечно. Полное равенство.

Она мне вручает еще один список дел – домашнее задание к следующей нашей встрече: 1) адресная книга, желательно в электронном формате; 2) мысли относительно содержания церемонии; 3) надо ей искать раввина или нет? 4) размер бюджета?

Входит Черил с подносом кофе и печенья. Мы быстро перекусываем, и как раз в это время появляется Сесили, турагент. София собирает свою коробку, оставив мне перо и бумагу, проштампованную ее контактной информацией и логотипом: «Сва-Рей, София».

Сесили приготовила в «Пауэрпойнте» презентацию, содержающую три сценария – от самого дешевого до самого дорогого.

– Я тут немножко побегала и выяснила. Речь идет примерно о девяти тысячах на человека на авиабилеты.

– А не надо бизнес-классом, можно туристическим.

– Это туристический. Может, удастся сбросить до шести с половиной, если есть какая-то свобода с датами и временем вылета.

– Полно.

– Не забывайте, – напоминает София, уходя, – дата уже фиксирована – полдень, девятого июля.

– Понятно, – говорит турагент. – Так сколько дней в деревне?

– Два? Или, скажем, три?

– Давайте сделаем две ночи и три дня. А что потом – сафари на пятерку крупной дичи? Ну, знаете – лев, слон, буйвол, леопард и носорог. После сафари – полет на воздушном шаре, прыжки банджи, спуск с водопада?

– Давайте будем держаться природы и истории – никаких банджи, никаких воздушных шаров, и спуска с водопада пусть тоже не будет, – говорю я. – А вы всегда хотели стать турагентом?

– Я была стюардессой, – говорит она. – С мужем познакомилась в самолете – он часто летал. Был женат. Мне девчонки говорили: «Они никогда от жен не уходят». Но он ушел. Вернулся и сказал: «А теперь ты должна вернуть мне честное имя». – Она замолкает. – Так самый важный вопрос: насколько шикарно все это должно быть?

– Я хочу, чтобы было комфортно, но без излишеств. Меня более интересует безопасность, нежели шик.

– Вы не хотите произвести впечатление?

– Не хочу выглядеть дураком. Явиться в далекую бедную деревню на пару дней, потом сказать им: «Аста ла виста, бэби», – и махнуть на шикарное сафари. Это противоречило бы главной идее – отметить превращение мальчика в мужчину.

Черил сияет, довольная собой и своими возможностями.

– Как они думают, кто я тебе?

Она смеется:

– Они все про тебя знают. Называют тебя «мой другой муж». Я думаю, это каждой женщине нужно – даже мой муж так думает. Мы – такая отсталая культура, слишком уж буквально заняты выживанием.

– А что с тьюторами для Эшли и Рикардо? Ты знаешь кого-нибудь?

– Конечно, – говорит она. – У нас есть свой аннотированный список, кто для каких детей и по какому предмету.

– Электрик?

Она смотрит на меня:

– Я тебе пришлю список по мейлу.

В воскресенье моя мать выходит за Боба Голда. Как только двери дома открываются с засасывающим хлопком и проламывается воздушная завеса, Эшли начинает снимать видео. Уводит камеру направо. На доске объявлений у входной двери написано: «Сильвер выходит замуж за Голда в полдень». Кондиционер дышит на ладан, и весь дом воняет старыми подгузниками. Мать у себя в комнате, вокруг нее суетятся подружки невесты. Две крупные дамы перекрывают дверь.

– Мальчикам нельзя, – говорят они, пропуская между собой Эшли с ее видеокамерой.

Мы с Рикардо ждем в столовой, которая превращена во что-то вроде часовни, и там стоят цветы и трехъярусный свадебный торт.

– Будешь выводить свою мать? – спрашивает меня какая-то женщина, и я не очень понимаю, что она имеет в виду. – Вдоль по проходу? – уточняет она.

– Да, конечно, не вопрос.

Мужчина средних лет представляется как сын Боба Голда, Эли.

– Прошу у вас прощения за моих сестер.

– Я понимаю.

– Они с матерью все еще женаты, хотя она и лежит в коме. – Я киваю. – Сестрам трудно сознавать, что у него своя жизнь. Когда папа нам сказал, что способен любить более чем одну женщину, сестры были не готовы это услышать. – Он секунду молчит и меняет тему. – У нас есть общие знакомые, – говорит он. – Сын вашей тетки Лилиан, Джейсон. Мы с ним встречались одно время. Тесен мир.

– Невероятно тесен, – соглашаюсь я.

Столовая начинает наполняться стариками и старухами в праздничных нарядах и разной степени подвижности. Одни приходят сами по себе, другие опираются на трости или ходунки, третьих везут в креслах. Караван таких кресел, толкаемых служителем, вдвигается в зал.