Книга Чужая жизнь - Ньевес Эрреро

— Ну, так воспользуйся моментом. Вон, она снова идет сюда… Я оставляю вас, — сказал Лео и поспешил к остальным друзьям. Лукас опять остался один.

Ориана приближалась к юноше и улыбалась ему. Длинные черные волосы девушки покачивались в такт ее шагам. Ориана села на то место, где находилась ранее, и запах цветов лаванды вновь заполнил все пространство между ними.

— Я уже сформировала группы. Мне придется добавить к вашей группе друга-вора или сестру Иктоми. Кого предпочитаешь?

— Сестру. Кроме того, я ее уже знаю, хотя брат не ведает о том, что мы знакомы. Между ними нет ничего общего. Но нам придется сделать вид, будто мы только что познакомились. Вчера все мы были у Джозефа на церемонии прощания с душой Кендаля, и она тоже там присутствовала. Между ними было нечто большее, чем дружба, понимаешь?

— Да, понимаю… Пойду за ней и приведу, чтобы «познакомить» вас.

Через некоторое время Ориана привела Винону «знакомиться». Иктоми издалека наблюдал за тем, как это происходило.

— Винона, познакомься, это Лукас.

— Очень приятно, — ответила девушка по-английски.

Лукас ограничился улыбкой, не давая ей руки и не целуя. Он знал, что, поступив иначе, ощутил бы конвульсии. Винона тоже не стала усугублять положение. Ее брат пристально следил за ней.

— Итак, будем трудиться вместе. Надеюсь, что тебе понравится работать с нами.

— Я уверена в этом. Увидимся! — На этом разговор закончился. Винона повернулась и ушла к брату.

— Твое приветствие было несколько холодным, не находишь?

— Я не мог поздороваться с ней иначе. Когда кто-то до меня дотрагивается, я ощущаю конвульсии. Я говорил тебе об этом, но с тобой такого не происходит. Наверное, потому… — он подумал о том, что нужно наконец произнести заветную фразу, великую фразу, — что ты особенная. Я уже сказал тебе это.

— Любое прикосновение вызывает у тебя конвульсии?

— Не только конвульсии, но и видение о том, что только что пережил тот, кто до меня дотронулся, — ответил Лукас и добавил: — Джозеф научил меня управлять этим состоянием, и я заранее готовлюсь к тому, что до меня могут дотронуться. Однако это срабатывает, если я знаю о возможном прикосновении. Если же это происходит неожиданно, то мне очень трудно справиться с конвульсиями, я даже могу упасть. И тогда станет очевидно, что со мной происходит что-то странное. В присутствии Иктоми мне следует быть настороже, чтобы избежать этого.

— Хорошо, теперь, когда я знаю об этом, постараюсь больше ни с кем тебя не знакомить, ведь при знакомстве почти все дают руку и обмениваются поцелуями, а ты не сможешь ответить на приветствие.

По мере того как корабль приближался к острову, пейзаж становился все более похожим на рай. Птицы всех размеров и цветов собирались на заболоченной приливно-отливной зоне вблизи острова Салтес. Стройные королевские цапли серого цвета взлетали, когда проходящее мимо судно замедляло свой ход. Сотни фламинго, журавлей, серых ржанок, кроншнепов и королевских куликов с длинными изогнутыми клювами без всякого опасения двигались по этим неисследованным местам. Желтоногие чайки с серой спинкой и белой грудкой[57]издавали такие сильные и пронзительные звуки, что пассажиры, разговаривая между собой, не слышали друг друга. Оставалось только молча созерцать эту красоту и покориться ей. Величественные пеликаны с белым оперением и длинными изящными крыльями с черными точками парами летали над кораблем и иногда, на бреющем полете, чуть не задевали головы находящихся на борту людей. Пассажиры были свидетелями того, как эти мощные птицы бьют крыльями по воздуху и с размаху погружаются в воду, едва заметив свою добычу. То, как они входят в пикирующий полет и плывут некоторое время под водой, демонстрируя затем свое умение вылетать из нее, было весьма впечатляющим.

— Как красиво! — громко, чтобы Лукас мог его услышать в этом многоголосье, сказала Ориана.

— Я люблю тебя! — произнес он в этом шуме. Лукас посмотрел на девушку, ожидая ответа.

— Не слышу, что ты говоришь! Не правда ли, все это прекрасно? — Она коснулась своих ушей и продолжила любоваться уникальной картиной, открывшейся их глазам.

Лукас внимательно смотрел на девушку. Она была прекрасна и далека от той тревоги, которая была у него внутри. Юноша произнес «великую фразу», а она даже не знала об этом. Все внимание Орианы было приковано к этому удивительному представлению, которое давали пассажирам многочисленные пернатые, пока корабль проходил через их место обитания. Спустя несколько минут экспедиция достигла острова Салтес. Лукас был одним из первых, кто сошел с корабля. Для того чтобы Ориана не намочила ноги, он поднял ее на руки и перенес на берег. Когда девушка оказалась так близко от него, Лукас подумал о том, чтобы снова произнести «великую фразу». «Скажи ей о том, что любишь ее!» — говорил юноша сам себе. Но слова будто застыли во рту. Ему хотелось поцеловать Ориану. Лукас был опьянен ее ароматом, но не решился сделать это в присутствии стольких людей. Юноша убедил себя в том, что момент был не очень подходящим.

Пройдя через ракушечный пляж и миновав охранников, пассажиры сразу же попали на место раскопок. Дон Клаудио Гандариас приветствовал их следующими словами:

— Сеньоры, вы должны знать, что результаты первого дня были просто потрясающими. Надеемся, что и сегодня нас ждет удача. Так что воодушевитесь, приступайте к работе и, если возникнут какие-то сомнения, консультируйтесь у руководителей групп. За работу!

Добровольцы отправились к своим участкам, где они начали раскопки в первый день. Ориана подошла к Виноне, но, как выяснилось, представлять ее кому-либо еще не было необходимости. Сестра Иктоми познакомилась со всеми, с кем ей предстояло работать, накануне приезда на Салтес. Брат находился далеко, так что игра в «знакомство» была ни к чему. Вскоре она приступила к работе, как и ее новые товарищи.

— Почему ты остригла волосы? — спросил Лукас.

— У нашего народа принято делать это в знак траура. Я обрезала то, что люди ценили во мне. Ради любимого я готова пожертвовать своей красотой, — ответила она на апсалоке.

— Я понимаю тебя, но Кендалю очень нравились твои волосы. Я это знаю. — Лукас подмигнул девушке.

Винона покраснела и ограничилась улыбкой. Виктор, Лео и Джимми, когда Лукас перевел им слова Виноны, тоже вступили в разговор, но при этом продолжали с силой скрести землю мастерками, которые им выдали.

— А мужчины тоже стригутся, если умирает близкий человек? — спросил Виктор по-английски.

— В древности мужчины разрисовывали свое лицо черной краской, обрезали бахрому на своих костюмах или делали надрезы на теле… Полностью погрузившись в боль, они могли даже отрубить себе пальцы на одной из рук. В наши дни некоторые мужчины тоже поступают так в знак траура.