Книга Пришельцы ниоткуда - Франсис Карсак

– Христиане все еще могущественны?

– Да, они пользуются поддержкой народа. Скорее всего, именно они устроили тот бунт, который сотрясал империю в момент моего отбытия.

– Бунт! Новая кровь, новые смерти! Вы должны рассказать мне обо всем. Но не здесь. Не согласитесь разделить со мной скромный обед? Ну конечно же, конечно, идите за мной!

Улицы теперь были более оживленными. Тинкар увидел множество мужчин и женщин, одетых очень строго, но лица у всех были просветленными.

– Здесь все иначе, чем в городе, – заметил он.

– Да, у нас очень мало контактов с галактианами. Они почти не заходят к нам, а мы не выходим отсюда. Их нравы чужды нам, но в случае опасности мы объединяемся. Мы помогаем поддерживать нормальную жизнь на «Тильзине», у нас есть свои лаборатории, свои заводы, свои наблюдательные посты и одно машинное отделение. Я тесно общаюсь с текнором, некоторые наши ученые работают совместно со своими коллегами из города, но и только.

– И вы не страдаете клаустрофобией?

Старик улыбнулся:

– Иногда. Но каждый раз, когда город делает остановку, мы отправляемся на планету размять ноги. Конечно, в собственных шлюпах. Входите, мы уже дома.

Жилище была скромным, но уютным. Тинкар удивился, обнаружив в нем пожилую женщину и девушку.

– Моя сестра Эллена, моя племянница Иолия, – представил патриарх. – Ее родители погибли в прошлом году – несчастный случай.

Девушка, как и остальные женщины анклава, была одета в простое платье-балахон коричневого цвета. Невысокая, с красивыми, собранными в шиньон каштановыми волосами, открытым лбом, тонким носом и чувственным ртом, она не поднимала глаз.

– Эллена, я привел гостя с Земли!

Тинкар поклонился. На морщинистом лице старой женщины еще виднелись следы былой красоты.

Обед оказался незамысловатым, но вкусным. Они ели в тишине, и Тинкар тоже молчал, полагая, что у паломников так заведено. Оторвавшись от тарелки, он перехватил устремленный на него взгляд Иолии. Глаза у девушки были огромными, светло-карими, с золотистыми блестками. Робко улыбнувшись, она вновь опустила голову. Обед закончился благодарственной молитвой, и Тинкар ощутил неловкость, не зная, что делать.

– Что ж, а теперь, когда мы подкрепились, расскажите нам последние новости с Земли.

– Их довольно-таки много, есть весьма зловещие, и я не знаю, стоит ли…

– Иолия молода, но уже знает, что жизнь состоит не из одних лишь удовольствий. Можете свободно говорить при ней.

Тинкар рассказывал долго; вначале он подбирал слова, потом, убедившись, что слушатели симпатизируют ему, забылся. Он поведал хозяевам об изменениях, происшедших в земной цивилизации после великого исхода, о сосредоточении власти в руках императоров и знати, о расширении прав политической полиции, об отмене основных свобод. Для того, кому повезло быть членом одного из высших классов, жизнь в империи была довольно беспечной, если только человек не проявлял излишних амбиций. Для остальных – рабочих, крестьян, мелких торговцев – она оставалась тяжелой. Для тех же, кто любил свободу, она оказывалась практически невозможной. Если принимать во внимание лишь материальную сторону жизни, народ жил неплохо, люди не голодали и имели крышу над головой, но при этом исполняли роль простых производственных машин, и жизнь их не принималась в расчет – они зависели от прихоти знати или чиновников и гнева солдат.

– А ученые? Священники?

– За инженерами установлено наблюдение. Они только и мечтают о том, как бы свалить империю, которая, однако, кормит и защищает их. Что же касается священников, то христианские пастыри живут жизнью народа, а представители вашей религии не покидают монастырей. Остальные, естественно, являются частью правящего класса.

– И какова же эта «религия для господ»?

– О! Она очень сложна! Скажем, среди гвардейцев распространена своя вера.

– И на каких же принципах она строится?

– Существует высшее Божество, создавшее мир для своих почитателей. Император – его живое воплощение. В его обязанности входят управление империей и расширение ее пределов в космосе. Священники – его помощники, армия – его руки. Хорошо все, что совпадает с волей императора, а все, что не совпадает, – плохо и подлежит искоренению. Тот, кто верно служит императору, обретет вечную жизнь, остальные будут выброшены в небытие.

– И вы в это верите?

– Почему бы и нет? По крайней мере, я думал, что верю. Правда, с тех пор, как случай забросил меня в ваш город, я уже ничего не знаю. Но быть может, это и есть испытание моей веры? – Тинкар задумался. – Однако в тот момент, когда я улетал… Возможно, думать так сродни предательству, но империя, похоже, была на грани краха. Бунтари побеждали почти повсюду. Но как можно победить представителя Бога на Земле? Действительно ли он истинный представитель Божества? Не может ли все это быть более сложным испытанием?

– Вы наивны, Тинкар Холрой, больше, чем позволено в вашем возрасте. Вы говорите так, словно эти проблемы встали перед вами впервые.

– А почему бы им не встать передо мной впервые? Мне платили не за то, что я думал, а за то, что я выполнял работу, к которой был подготовлен, работу солдата, и я думаю, что делал ее хорошо. Что мне до всего остального?

– Это остальное достаточно тревожило вас для того, чтобы вы задумались о том, что находитесь среди привилегированных людей, что народ страдает…

– Я, конечно, видел это, но считал нормальным. Лишь теперь я начинаю сомневаться. А что касается моих привилегий, за них я заплатил сполна. Вы представить себе не можете, что такое подготовка звездного гвардейца! Я не стыжусь этих привилегий и считаю, что имею на них право!

– И что это за привилегии?

– Освобождение от налогов на жалованье, пенсия в сорок лет, если, разумеется, я доживу до этого возраста, преимущества перед людьми из народа и перед некоторыми представителями знати, когда я не на службе, и перед всеми – когда я на службе. Об остальных привилегиях я предпочел бы здесь не упоминать. Отрицательная же сторона жизни гвардейца – бесчеловечные тренировки и отсутствие семьи. Я не видел родителей с трехлетнего возраста! Я не знаю их имен, не знаю, живы они или умерли. – Затем он глухо добавил: – Быть может, я сам их и убил во время одного из бунтов?

Он замолчал, скривив губы в горькой ухмылке.

– Как вы, должно быть, страдали!

Он поднял удивленный взгляд на девушку.

– Страдал? Да нет, не думаю. Кем бы я стал, если бы остался в семье? Рабочим? Крестьянином? Гвардия меня выучила, сформировала. Мой мир куда обширнее того, в котором я жил бы, оставшись в семье. Разве что я был бы выходцем из семьи инженеров? Но это едва ли.

– И чем вы займетесь теперь?

– Кто знает? Пока что я – пария, планетянин, земная вошь.