Книга Записки русского генерала - Алексей Ермолов

Выстрелы сии на некоторое время привели в замешательство чеченцев, но уже не было кому оным воспользоваться, ибо люди наши были рассеяны, и большая часть гарнизона спасалась, переплывая Терек.

В сие время переправлялся пороховой погреб, и снаряды крепостных орудий хранились в сарае, покрытом камышом. Сообщившийся оному огонь произвел столько сильный взрыв, что орудия были разбросаны и части лафетов разметаны на противном берегу реки. Чеченцы в ужасе побежали из укрепления и уже не появлялись. Потеря наша простирается убитыми, погибшими при взрыве и потонувшими всего до семидесяти человек.

Потеря неприятеля была не менее. Взбешен я был происшествием сим, единственно от оплошности нашей случившимся. Еще досаднее мне было, что успех сей мог усилить партию мятежников, умножить верующих в лжепророка. Я не обманулся! Генерал-майор Греков не мог приспеть к защите поста, ибо силы его состояли из пехоты, сделавшей уже большой переход.

Он прибыл к укреплению Герзели-Аул, дабы обеспечить его от нападения, усилил гарнизон одною ротою егерей и двумя орудиями, приказал поправить укрепление. Оттуда, прошедши крепость Внезапную, усилил ее также одною ротою и возвратился в станицу Червленную, дабы собрать несколько войск.

Между тем чеченцы, распустив лживую молву о приобретенных ими успехах, ободрили сообщников, пригласили соседних им горцев, в числе четырех тысяч человек пришли к укреплению Герзели-Аул и начали стеснять его облежанием до того, что гарнизон вскоре лишен был воды.

Неприятель в близком расстоянии расположил свои окопы вроде траншей и предпринял штурм. Некоторая часть перешла уже ров и была на валу, но штурм отбит с чувствительным уроном. Лжепророк однако же нашел средство восстановить упадший дух обещанием блистательных успехов, то есть обогащения добычею. Но более ободрила мятежников измена аксаевских жителей, которые с ними соединились, и готовность андреевских жителей последовать тому же при малейшей удаче.

Мятеж сей мог распространиться в Дагестан, где по многолюдству мог быть несравненно опаснейшим, тем более, что из Грузии мало весьма мог я отделить сил, и некомплект войск был чрезвычайный.

Генерал-лейтенант Лисаневич, узнавши о случившемся в Амир-Аджи-Юрте, приказал баталионам Ширванского полка: 1-му следовать в крепость Грозную, 2-му сколько возможно поспешнее прибыть в станицу Червленную, для чего выставлены были подводы, сам прибыл туда же.

Между тем генерал-майор Греков собрал три роты 43-го егерского полка, 400 линейных казаков и несколько орудий. Генерал-лейтенант Лисаневич взял отряд сей под личное начальство и, не дожидаясь 2-го баталиона Ширванского полка, переправился [через] Терек в Амир-Аджи-Юрте и пошел к Герзели-Аулу.

Приближаясь к оному, замечен он был неприятельскою конницею, которая немедленно обратилась в бегство, не давши ничего знать облегающей укрепление пехоте. Посланные вперед казаки успели отхватить часть неприятеля; гарнизон, видя приспевшую помощь, сделал вылазку, и вскоре потом прибыл отряд. Мятежники понесли чувствительный весьма урон, который мог быть гораздо значительнее, если бы не способствовали спасению их лежащие поблизости леса и гористое местоположение.

Потеря наша была самая ничтожная. Лжепророк бежал [один] из первых в сопровождении самого малого числа сообщников, все разошлись по домам, не помышляя о соединении и в боязни жестокого наказания. Жители Аксая, кроме главнейших зачинщиков, оставивших город, искали измену свою загладить совершенною покорностию и просили пощады.

Невозможно было ожидать благоприятнейших обстоятельств и столько скорого уничтожения мятежа, но внезапное происшествие вдруг все переменило. Генерал-лейтенант Лисаневич, желая схватить некоторых оставшихся в Аксае мятежников для примерного их наказания, приказал старшему князю майору Мулле-Хассаеву представить к себе всех почетнейших старшин с тем, чтобы в числе их были непременно замеченные им самые буйные и наиболее к мятежу склонные. Потребовал от него списка таковых.

Генерал-майор Греков, лучше знавший народ сей, представлял ему, что не приличествовало задержать людей, им призванных, паче еще подвергнуть наказанию; что поступок сей произведет в народе беспокойства и уничтожит совершенно доверенность к начальству. Майор князь Мулла-Хассаев обязывался в самое непродолжительное время всех их доставить без всякого затруднения.

Генерал-лейтенант Лисаневич не послушал обоих, и 16 числа поутру не менее 300 человек лучших жителей Аксая введены были в укрепление Герзели-Аул. Не было взято никаких мер осторожности, аксаевцы многие были вооружены, наш караул не был не только усилен, даже не выведен в ружье, команды отпущены за дровами и на фуражировку, и в укреплении оставалось менее людей, нежели аксаевцев.

Вышедши пред них в сопровождении нескольких офицеров, генерал Лисаневич стал в оскорбительных выражениях упрекать их гнусною изменою, грозить истреблением виновнейших и начал вызывать некоторых по представленному ему списку. Он знал хорошо татарский язык и потому объяснялся без переводчика, который бы мог смягчить выражения. Двое из вызванных старшин с покорностию предстали пред ним.

У них сняли кинжалы и отвели их под стражу; третий, будучи вызываемый по списку, видя участь первых двух, противился, но, когда его принудили, он, тихо подойдя к генералу Лисаневичу, вдруг бросился на него с кинжалом, который он до того скрывал под одеждою. Он нанес рану смертельную в живот насквозь.

Не остановясь, кинулся на генерал-майора Грекова, и сей в мгновение кончил жизнь под его ударами. Поблизости находились казаки и некоторые из приверженных нам мусульман, которые после поражения генерала Лисаневича могли остановить его, но до того велико было их изумление, что они пребывали неподвижны.

Человек уже немолодой главный пристав кумыцкий капитан Филатов бросился на него, и хотя получил прежде рану, но по счастию она не была тяжелою, и он, схватясь с ним грудь с грудью, успел вонзить ему кинжал в брюхо, отвратя удар его рукою.

Силы злодея были превосходнее, и уже преодолевал он Филатова, но один из армян, приставив ему ружье, поверг его мертвого выстрелом. Генерал Лисаневич, захватя рукою рану, стоял опершись о забор и сохранял твердость, но когда сказали ему о смерти генерала Грекова, вырвалось у него слово «Коли!», и оно было сигналом истребления всех без разбора.

В сие время командир 43-го егерского полка выводил из казарм караульных 20 человек, кои немедленно ударили на толпу, и к ним присоединились прочие, бывшие в укреплении. Аксаевцы в величайшем страхе и замешательстве бросились к воротам и чрез вал укрепления успели заколоть двоих часовых у ворот, но вслед кололи их штыками и пустили ружейный огонь.

Вырвавшиеся из укрепления встречены были возвращавшеюся с фуражировки командою, прибежали конвои команд, посыланных за дровами, и из 300 человек аксаевцев весьма немногие спаслись бегством. Между тем погибли люди совершенно невинные и несколько испытанных в приверженности к нам.

В числе их были некоторые из жителей города Андрея. Если бы не овладел аксаевцами совершенный страх, они могли бы захватить близко их стоявшие ружья караульных и людей, высланных за дровами, и без всякого затруднения овладеть укреплением и артиллерию, при коей не было ни одного канонира. В укреплении были большие запасы снарядов и патронов.