Книга Безымянные культы. Мифы Ктулху и другие истории ужаса - Роберт Говард
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На глазах Мак-Грата разворачивалась кровавая драма – буря ярости и безумия. Кровь и мозги залили землю, черные тела и конечности, куски тел валялись на залитой лунным светом поляне страшными кучами, в то время как последние черные негодяи искали спасения среди деревьев. Наконец шум панического бегства утих.
* * *
Выстрелив, Мак-Грат не вернулся в свое укрытие. Не замеченный испуганными неграми и сам едва сознающий, какое ужасное кровопролитие творилось вокруг, он направился прямо через поляну к жалкой белой фигуре, безвольно лежавшей рядом с отделанным железом столбом.
– Констанция! – закричал он, прижав девушку к своей груди.
Вяло приоткрыла она свои затуманенные глаза. Мак-Грат обнял ее. Вокруг кричали ниггеры, шла резня. Постепенно Констанция узнала своего возлюбленного.
– Бристол… – еле слышно пробормотала она. Потом закричала, прижалась к нему, истерически рыдая. – Бристол! Они сказали мне, что ты мертв! Черномазые! Ужасные черномазые! Они собирались убить меня! Они собирались убить и де Албора, но он пообещал провести жертвоприношение…
– Нет, девочка, нет! – Он попытался успокоить ее бешеную дрожь. – Теперь все в порядке… – Резко подняв голову, Мак-Грат взглянул в ухмыляющееся окровавленное лицо кошмара и смерти. Огромная обезьяна прекратила раздирать мертвые жертвы и подкрадывалась к влюбленной паре в центре поляны. Кровь сочилась из раны в грязной шкуре чудовища. Именно эта рана сводила его с ума.
Мак-Грат вскочил навстречу твари, заслонив доведенную до отчаяния девушку. Его пистолет исторг струю пламени, излив поток свинца в могучую грудь зверя, когда тот бросился в атаку.
При приближении твари уверенность Мак-Грата уменьшалась. Пулю за пулей всаживал он в тело чудовища, но оно не останавливалось. Потом Бристол швырнул полностью разряженный револьвер в уродливое лицо – без какого-либо эффекта. Накренясь и чуть повернувшись, чудовище схватило Мак-Грата. Когда гигантские руки сжались вокруг Мак-Грата, он потерял всякую надежду, но, повинуясь инстинкту бойца, изо всех сил, по самую рукоять, вогнал свой афганский кинжал в волосатый живот твари.
Ударив, Мак-Грат почувствовал дрожь, пробежавшую по гигантскому телу. Огромные руки отдернулись… В последнем предсмертном рывке чудовище швырнуло Мак-Грата на землю. Но тварь закачалась.
Морда ее стала маской смерти. Мертвое чудовище еще какое-то время стояло, потом ноги его подкосились. Дрожа, повалилось оно на землю, а потом затихло. Даже обезьяна-каннибал из Замбибве не могла выжить после того, как в нее в упор разрядили револьвер.
Когда Мак-Грат встал, покачиваясь, Констанция поднялась и подошла к нему, истерически рыдая.
– Теперь, Констанция, все в порядке, – задыхаясь, пробормотал он, прижав ее к себе. – Земба мертв. Де Албор мертв. Боллвилл мертв. Негры разбежались. Никто не помешает нам убраться отсюда. Луна Замбибве стала последней для всех них. Но это лишь начало новой жизни для нас.
Пробуждение было внезапным. Грисвел резко сел, изумленно огляделся, пытаясь понять, где он находится. Через пыльные оконные стекла просачивался лунный свет. Огромная, пустая, с высоченным потолком и черным зевом камина комната казалась совершенно незнакомой, как будто она принадлежала иному, призрачному миру. Дрожали натянутые нервы, и было предчувствие неминуемой беды.
Сорвав наконец с себя липкую паутину сна, Грисвел вспомнил, что это за комната. Вспомнил и то, как он здесь очутился.
Повернув голову, Грисвел едва различил слабо посеребренный луной продолговатый холмик. И сообразил, что это спит рядом на полу его спутник, Джон Браннер.
Грисвел никак не мог понять, отчего проснулся он сам. И в доме, и снаружи царила тишина, только издали, из глубины соснового бора, доносилось жалобное уханье совы. И все же Грисвел сумел поймать ускользавшее воспоминание: это был не просто дурной, а до отказа насыщенный ужасом сон – тот самый случай, когда просыпаешься в холодном поту. Кошмар прекратился, но память сейчас воскрешала его картины, одну чудовищнее другой.
А было ли это сном? Наверное, как же иначе? Однако сновидения так причудливо переплелись с реальными событиями, что Грисвел не мог понять, где кончается действительность и начинается бред.
Похоже, во сне он вновь, и в мельчайших подробностях, пережил последние часы бодрствования. Сон начинался с того момента, когда Грисвел и Джон Браннер, досужие путешественники, забравшиеся далеко от родной Новой Англии, увидели перед собой усадьбу.
Дом чернел на фоне заходящего солнца – мрачный, старый, с галереями и балюстрадами. Фундамент утопал в кустарнике и бурьяне, а стены и крыша вздымались, резко очерченные мертвенной бледностью заката, что разливалась вдали за темными соснами.
За день оба устали, их укачала тряская езда по ухабистым лесным дорогам. При виде заброшенной усадьбы воображение разыгралось, рисуя картины довоенной роскоши и кромешного упадка. Друзья оставили автомобиль на обочине и направились к дому по мощенной кирпичом тропинке. Растрескавшиеся эти кирпичи едва проглядывали в буйной траве.
Вдруг с балюстрады сорвалась голубиная стая и с глухим шумом крыльев унеслась прочь. Дубовая дверь чудом держалась на сломанных петлях. На полу в просторной сумрачной прихожей и на широких ступенях лестницы, ведущей наверх, толстым слоем лежала пыль. Против входа Грисвел с Браннером увидели вторую дверь. Они вошли в большую комнату, пустую, с тускло сияющей в углах паутиной и все с той же пылью, щедро покрывшей даже угли в громадном камине.
Путники поспорили, идти за хворостом или нет, и решили обойтись без огня. Солнце заходило, быстро сгущалась ночная мгла соснового леса. Они знали, что в этих краях водятся гремучие и мокасиновые змеи, и обоим не хотелось бродить в потемках по зарослям. Неплотно поужинав консервами, они улеглись возле камина, завернулись в одеяла и мгновенно уснули.
Вот что приснилось Грисвелу.
Перед ним опять высился мрачный дом на фоне застывшего над горизонтом темно-красного солнца. Снова при появлении людей на дорожке из выветрелого кирпича снялась с балюстрады голубиная стая. В сумрачной комнате он увидел два холмика на пыльном полу – себя и своего друга под одеялами.
И в этот миг обыденное сменилось кошмарным. Грисвел заглядывал в просторную комнату, едва освещенную луной. Окна отсутствовали, и непонятно было, через какое отверстие проникает серый свет. Но Грисвел ясно увидел три неподвижных тела, висящих одно подле другого; зрелище это будило в душе ледяной страх. Он не слышал ни единого звука, но ощущал присутствие кого-то опасного, безумного, притаившегося в темном углу…
И вновь Грисвел очутился в пыльной комнате с высоким потолком, возле большого камина.
Лежа под одеялом, он напряженно глядел на лестницу с балясинами, куда из глубины верхнего коридора лился лунный свет. Там на седьмой от пола ступеньке стоял кто-то сгорбленный, темный, неразличимый. Смутно желтеющее пятно – лицо? – было обращено к камину, словно этот кто-то следил за Грисвелом и его спутником.
