Книга В поисках утраченных предков - Дмитрий Каралис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так бы сразу и сказали, что привлекался… Сейчас посмотрим по фондам МВД. — Володя скинул тапочки и взлетел на приступочку книжного комода, на котором стояли застекленные книжные полки. Открыл створку — мне показалось, по всем законам физики он должен загреметь вместе со шкафом — и вытянул пыльную папку с делом. — Вот оно. По Саратовской судебной палате…
Он спустился и быстрыми пальцами вытащил нужную бумагу:
— Бузни Александр Николаевич… Ваш?
— Не знаю. Наверное, мой.
Он дал мне переписать название дела: «Наряд сведений о привлечении к ответственности за революционную деятельность отдельных лиц по Саратовской судебной палате…».
— А за что он привлекался?
— Здесь не написано. Закажите дело в читальном зале и посмотрите, — слегка грассируя, ответил Владимир Вячеславович; мне показалось, кроме нас в этом огромном зале никого не было. Он рассовал все на свои места и притворил стеклянную дверцу стенного шкафа.
Я подарил ему свою книгу, вложив в нее визитную карточку.
— Это тоже забирайте, — он протянул мне распечатку с названиями дел о Бузни-дворянах. — А ваша фамилия Каралис? — он глянул на обложку книги.
— Может, тоже посмотрите? — робко спросил я. — Знаю, что дедушка Павел Константинович жил в 1917 году на Невском проспекте в доме семьдесят девять. Но род деятельности не установлен… Может, что-нибудь найдется?
Владимир Вячеславович скрылся за архивными тумбами, и я услышал, как поскрипывают, выдвигаясь ящики. Сейчас мне вытащат дело о дуэли благородного предка или сообщение тайного агента о неблагожелательных высказываниях кого-нибудь из Каралисов в адрес Государя Императора во время партии бриджа в Английском клубе. И я начну со страшной силой раскапывать родовые корни…
— Есть! Правда, немного другой — Каралюс Фома Осипович, 1917 год. Дело по обвинению в шпионаже. Ваш?
— Не знаю…
— В принципе латинское «u» могли читать как наше «и». И тогда фамилии идентичны, — предположил из-за тумб Владимир Вячеславович. — Хотите?
— Давайте.
И я поплелся в читальный зал — заказывать дела с грехами: деда Бузни и выскочившего, как черт из табакерки, неведомого Фомы Осиповича, привлеченного в 1917 году по подозрению в шпионаже. Если Ленин, Троцкий, Каменев и Зиновьев, как недавно выяснилось, были шпионы немецкого генерального штаба, то почему бы Фома Осипович, почти однофамилец, не мог оказаться их подручным? Н-да…
Дела обещали подготовить завтра после двенадцати.
Я вернулся на свой Васильевский остров через мост Лейтенанта Шмидта, над Невой тек холодный стеклянный ветер, и зашел в Андреевский собор — был день рождения матери.
Да, начиная архивные розыски, надо быть готовым и к неблаговидным находкам.
Старший брат Юрий был отличником пограничной службы, служил на заставе имени Карацюпы, переловил, по его рассказам, десятка два разных шпионов, включая кабанов с радиопередатчиком под брюхом, а тут из мути семнадцатого года выползает Фома Осипович Каралю(и)с, подозреваемый в шпионаже против России! Этого мне только не хватало! С другой стороны, всегда можно вспомнить изречение товарища Сталина, доведенное до сведения общественности в 1939-м, если не ошибаюсь, году: «Сын за отца не отвечает!», и послать всех подальше.
Но потомком шпиона все равно быть не хотелось.
Спал я в кабинете, и спал плохо. Жене я ничего не сказал про находки, чтобы не дергать ее своими постоянно меняющимися национальностями и социальным происхождением: то справедливый древний грек, то не грек, то литовский князь, то внук молдавского крестьянина-революционера, то осколок большого дворянского клана, то потомок шпиона — с ума может сойти бедная женщина, выходившая замуж за старшего научного сотрудника с крепким пятым пунктом.
Под утро я обнаружил, что ко мне на диван забралась немецкая овчарка Юджи, и, выставив соломенно-желтое брюхо, бесстыже дрыхнет рядом со мной на спине. «Это что такое! — приподнялся я на подушке. — Так ты несешь караульную службу? Где твое место по штатному расписанию? У маминых дверей!» — «Хозяин, все под контролем! — меланхолично приоткрыв глаза, стелепатировала псина. — У нас муха без разрешения не пролетит, ты же знаешь!» — Она слезла с дивана и стала громко зевать и потягиваться. Заслышав нашу возню, в кабинет заглянула дымчатая Дашка, и Юджи, для порядка придавив ее лапой, дала ей слегка пошипеть и отпустила.
…И тут же вспомнил сон, похожий на дурной кинематограф. Высокий седой мужчина протягивал мне ветхий сундучок с окованными углами, и за его спиной темнела яма осыпавшейся могилы. Крышка открытого сундучка болталась на одной петле, и я видел среди содержимого цепь с круглым блестящим шаром, матерчатый сверток, распятие, позеленелые монеты… Я видел этого высокого согбенного мужчину первый раз, но почему-то знал, как его зовут… И знал о назначении цепи с шаром, но тут же забыл, как только проснулся…
Я оделся и повел собаку на прогулку, обещая ей скорую поездку на дачу, простор участка, ручей, в котором она любит мочить свое собачье брюхо, а ближе к лету — и Чертово озеро, и поездки по грибы, и азартную беготню за птичками со встопорщенной шерстью…
История не меню, где можно выбирать блюда по вкусу.
Ю. Лотман
Едва я потянул на себя массивную архивную дверь, как с Петропавловки бухнула пушка, и звук выстрела, шелестя под фермами мостов, пронесся к заливу.
Спустившись в низок гардероба, я поздоровался, разделся, поставил в ячейку портфель. Меня не покидало ощущение, что со вчерашнего вечера в Архиве всем было хорошо известно: утром придет потомок шпиона смотреть дела своего предка. Поднялся по лестнице, предъявил милиционеру пропуск, он сдержанно кивнул: «Проходите!» Стараясь шагать не шумно, прошел в читальный зал.
На моей полке зеленел обложкой толстый журнал, прошитый вощеной бечевкой, и лежала строгая казенная коробочка. Открыв ее, я обнаружил свернутую фотографическую пленку и корешок своего запроса с номером дела: «…Каралюс Фома Осипович. Дело по обвинению в шпионаже».
С журналом и коробочкой я подошел к столу регистрации и дождался, пока девушка в милом джинсовом комбинезончике не спеша запишет на фамилию исследователя Каралиса Д. Н. «Дело по обвинению в шпионаже Каралюса Ф. О., 1917 г.». А также «Наряд сведений по Саратовской судебной палате за 1906 год». Почти полное совпадение фамилий мог не заметить только слепой. Девица же была вполне глазаста.
— Благодарю! — как можно отчетливее и бодрее сказал я, кланяясь сотруднице. — Соблаговолите подсказать, где и как можно посмотреть сей микрофильм. — Делать вид, что обвиненный в шпионаже Каралюс не может иметь ко мне никакого отношения, было бы смешно.
— За читальным залом есть специальная комната. Там аппараты. Не все исправны, но найдете… — Девица отвернулась к тумбочке и стала что-то выискивать среди бумаг.
