Книга Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству - Софи Нордье

— Благодарю вас, Амори! Знаю, вы не повинны в клевете, обрушившейся на меня, и лично вас мне не за что прощать… До свидания, господа! — Королева резко повернулась, однако ноги у нее подкосились.

Сабина вовремя поддержала Бланку, иначе та рухнула бы на пол.

Прибежав в кабинет королевы, потрясенный Луи выслушал рассказ о случившемся. От него не скрыли ни одной детали, и на глазах у короля выступили слезы гнева и обиды. Он знал, что его мать всегда вела себя безупречно, и тяжело переносил возводимую на нее напраслину. Луи опустился возле кресла Бланки на колени и, успокаивая, стал целовать ей руки. Все понимали: будь он на несколько лет старше, ничего подобного бы не произошло, он не допустил бы этого. Но Людовик был еще слишком молод, и Бланке пришлось защищать свою честь, а значит, и честь своего сына, способом, который она сочла наиболее действенным. И это сработало! Эффект усилило неожиданное, а потому весьма действенное появление графа де Дрё, с помощью словесных пощечин образумившего чванливых аристократов.

К началу весны бесстыдные песенки о королеве полностью исчезли из репертуара парижских наймитов.

***

После нескольких партий в шахматы — она наконец-то выиграла у Габриэля! — Сабина победно хмыкнула и, удовлетворенно потянувшись, поправила на плечах шерстяной узорчатый платок. Взяв из вазочки вяленый инжир, она, мягко ступая домашними туфлями из овчины, подошла к окну, за которым виднелся заснеженный сад. Сквозь небольшие застекленные ячейки в свинцовой раме[107] мир за окном казался расплывчатым, и Сабина подошла к другому окну, которое служило для проветривания комнаты. Она распахнула ставни и вдохнула свежий холодный воздух. Ее длинные стройные ноги и аппетитные бедра были хорошо видны сквозь полупрозрачную камизу из белоснежного льна на фоне скудного, но все же дневного света.

Габриэль судорожно сглотнул — эта женщина вызывала в нем постоянное желание — и, неслышно подойдя сзади, захватил ее в кольцо рук. Сабина еле уловимо вздрогнула от неожиданности, но тут же игриво потерлась затылком о его подбородок, и шевалье с удовольствием вдохнул терпкий аромат шалфея, лаванды и еще бог знает каких трав, которыми она ополаскивала волосы.

За окном неспешно кружились в мартовском воздухе мелкие снежинки, в стороне виднелась башня Лувр. Во дворе рыжая кошка перетаскивала котят из сарая в теплую конюшню. Черный мохнатый пес, натянув цепь, захлебывался раздраженным лаем; он пытался лапой достать нахальную мамашу, бегающую туда-сюда всего в нескольких дюймах от него. Сабина засмеялась, указывая пальцем в окно.

— Я понимаю, родная, что ты хочешь услышать от меня предложение руки и сердца, — тихо начал Габриэль, и женщина, нервно дернувшись, резко оборвала смех.

Ее реакция свидетельствовала о том, что она давно уже ждала этих слов. Последние десять лет Габриэль был одиночкой в чужом мире и выработал привычку скрывать свои мысли и планы. Но недавно осознал: несправедливо наказывать молчанием женщину, с которой он собирался провести остаток дней.

— Мы обязательно поженимся, но немного позже…

— Что же мешает нам сделать это теперь? — спросила Сабина, не оборачиваясь, и напряженно замерла.

Молчание Габриэля действительно беспокоило ее. Он продолжал арендовать небольшой дом, чтобы соблюсти приличия, но на самом деле почти поселился у нее. Однако речь о свадьбе не заводил. И Сабина терпеливо ждала, зная: давить на шевалье бессмысленно.

— Я не могу привезти молодую жену в полуразрушенное поместье, — продолжил Габриэль, нежно зарывшись лицом в золотые завитки, выбившиеся из наспех заплетенных кос. — Однако брат Боэмунд обещает, что к середине осени донжон готов будет принять новую хозяйку. Февральская метель немного спутала наши планы, но рабочие наверстают упущенное.

— Значит, к осени мы поженимся? — Сабина резко повернулась в его руках.

— Обязательно! Думаю, к этому времени я успею выполнить и вторую, не менее важную задачу.

— Какую?

— Обзавестись титулом! Не могу же я предложить сеньоре д’Альбре более низкий статус, чем есть у нее сейчас.

— Глупенький мой! Статус супруги шевалье д’Эспри для меня более желанен, чем графский или герцогский титул, — облегченно рассмеялась она и, привстав на носочки, потянулась к губам Габриэля.

— Спасибо за эти слова; они ласкают мой слух. — Шевалье охотно ответил на поцелуй, слизнув с ее уст сладость инжира. — Однако мое самолюбие требует, чтобы вместе с рукой я предложил тебе еще и титул.

— И как же мой самолюбивый мужчина собирается это осуществить?

— В моей стремительно меняющейся жизни часто важную роль играл случай. Просто надо вовремя распознать его и разумно им воспользоваться.

— Всего-то, — хихикнула Сабина и бесстыдно потерлась о него бедрами.

Габриэль больше не мог сдерживаться. Он подхватил ее на руки и, распахнув дверь ногой, понес к кровати.

***

Ранним утром в канун весеннего равноденствия Сабина пришла во дворец, чтобы поздравить королеву с днем рождения Шарля. Торжественных мероприятий не намечалось, но баронесса знала, что Бланка с особым трепетом относится к младшему сыну, и не могла пропустить это важное событие.

Сабина застала счастливую мать в опочивальне — та играла с маленьким принцем. Королева была загружена делами, как никто другой, но несмотря на это всей душой отдавалась скромным семейным радостям.

— Ваше величество, — присела баронесса в глубоком реверансе.

— А, ранняя пташка! Посмотри, Шарль, кто пришел к нам в гости. — И Бланка подхватила на руки сына, одетого в белоснежное платьице, расшитое серебряными ангелочками.

— Разрешите поздравить его высочество с днем рождения и вручить ему небольшой подарок. — В руках у Сабины засверкал великолепный хрустальный кубок на массивной серебряной ножке с впаянным алым рубином.

— Небольшой? — ахнула королева, любуясь очаровательной вещицей. — Это воистину царский подарок! Откуда такая роскошь?

— Из наследия покойного барона. Работа ромейских умельцев. — Сабина улыбалась, наблюдая за тем, как именинник внимательно изучает новую игрушку. Его маленький кулачок крепко обхватил ножку тяжелого кубка, удерживаемого материнской рукой.

— Шарль, скажи мадам спасибо.

И годовалый принц, залопотав что-то на своем, понятном только ему языке, важно закивал, будто и впрямь благодарил подданную. Женщины рассмеялись.