Книга Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919) - Владимир Хазан

11. Георгий Петрович Полковников (1883–1918), офицер царской армии, полковник (с 4 сентября 1917 г.). Окончил кадетский корпус в Омске (1902), Михайловское артиллерийское училище (1904), Николаевскую военную академию (1912). Участник русско-японской и Первой мировой войн. С июня 1917 г. командир 1-го Амурского казачьего полка 3-го конного корпуса генерала А.М. Крымова. В дни большевистского переворота был одним из организаторов сопротивления юнкеров в Петрограде. Бежал на Дон, в марте 1918 г. арестован красными и расстрелян. См. о нем: Лурье 2000:100-02.

12. Николай Михайлович Кишкин (1864–1930), член ЦК партии кадетов (с 1905), товарищ председателя кадетской партии (1907–1914). Медик по образованию, окончил медицинский факультет Московского университета (1889). В правительстве Керенского был министром государственного призрения (с сентября 1917 г.). В октябре назначен руководителем Особого совещания по разгрузке Петрограда. В день большевистского переворота – особоуполномоченный Временного правительства и генерал-губернатор Петрограда. Один из организаторов и руководителей Всероссийского комитета помощи голодающим Поволожья (1921). В середине 20-х гг. работал в Наркомате здравоохранения.

13. Ср. реакцию приятельницы Рутенберга по юности, узнавшей о его участии в убийстве Гапона:…когда я узнала, что он убил Гапона, то для меня было большой загадкой, как человек с такой чуткой и мягкой душой мог это сделать (Успенская 1942: 3).

14. Григорий Исаакович Чудновский (1890–1918), участник революционного движения. В дни Октябрьского переворота член Петроградского ВРК, комиссар ВРК в Преображенском полку. С ноября 1917 г. чрезвычайный комиссар Юго-Западного фронта. Рутенберг мог быть знаком с Чудновским по Нью-Йорку, где тот в одно время с ним находился в политической эмиграции.

15. Алексей Максимович Никитин (1876 – после 1930), из купеческой семьи. По образованию юрист. Член РСДРП с 1899 г., с 1903 г – меньшевик. После Февральской революции избран первым председателем Московского Совета рабочих депутатов, с марта по июль 1917 г. – начальник милиции Москвы. С апреля член президиума исполкома Моссовета, с июня – заместитель председателя московской городской управы. С июля – министр почт и телеграфов во Временном правительстве (с сентября одновременно министр внутренних дел). С.Л. Франк, который знал Никитина задолго до революции, характеризовал его в своих воспоминаниях как одного «из самых бездарных членов этого кабинета интеллигентов-дилетантов» (Франк 1996/1935/1986: 45).

После освобождения из большевистской тюрьмы Никитин взял в жены Евдоксию Федоровну Никитину (урожд. Плотникова; в первом браке Богушевская; 1895, по другим данным 1890 или 1891–1973), историк литературы, поэтесса, организатор знаменитого литературного объединения «Никитинские субботники». Вместе с ней бежал в Ростов-на-Дону, находившийся в руках белых (об организации ими там литературного салона см.: Дроздов 1921:45–58). После возвращения в Москву основал вместе с женой кооперативное издательство «Никитинские субботники» (официально зарегистрировано в 1921 г.), являвшееся составной частью одноименного литературного объединения (председателем правления кооператива стала Е.Ф. Никитина), см. об этом: Фельдман 1998. В 1930 г. репрессирован.

16. Речь идет об Иване Ивановиче Манухине (1882–1930), враче-иммунологе, радиобиологе, терапевте, общественном деятеле. В 1911 г. защитил диссертацию «О лейкоцитозе», представленную в 1912 г. академиком И.П. Павловым к премии; проходил стажировку у И.И. Мечникова. Первооткрыватель метода лечения туберкулеза путем рентгеновского облучения селезенки. Начиная с 1912 г. испробовал свой метод на Горьком, с которым на протяжении долгого времени поддерживал дружеские отношения. После Февральской революции член правления Петроградского КУБУ (Комитета по улучшению быта ученых). Исполнял обязанности врача при Чрезвычайной следственной комиссии по расследованию преступлений царского режима (см. «Записные книжки» А. Блока, бывшего также членом этой комиссии), а после большевистского переворота вел наблюдение за арестованными членами Временного правительства, находившимися в Петропавловской крепости, причем и в том и в другом случае делал это бесплатно. В 1920 г. с помощью Горького получил разрешение выехать в научную командировку для работы в Институте Пастера в Париже, после чего в Россию не вернулся. Автор воспоминаний, печатавшихся в «Новом журнале»: Манухин 1958: 97-116; Манухин 1963: 184-96; Манухин 1967:140-58.

17. Михаил Иванович Терещенко (1886–1956), крупный финансист, сахарозаводчик, владелец издательства «Сирин». Депутат IV Государственной думы. Министр финансов в первом составе Временного правительства, во втором – министр иностранных дел. После освобождения из большевистского застенка бежал из России, жил в эмиграции в Норвегии, затем во Франции и Англии (несколько комически звучит фраза из биографической справки о нем: «Бежал из-под ареста в Западную Европу» (Выдрин 2003: 99)). Масон. Подробную биографическую справку о нем см.: Серков 2001: 794.

18. Для современников эта сцена была полна символического смысла. Петроградский корреспондент нью-йоркского «Русского слова» А. Яковлевич, рассуждая на тему слабой и сильной власти, писал:

Впервые Керенский проявил себя как власть, когда он привел в Думу Ю.Ю. Щегловитова. Родзянко хотел забрать министра юстиции к себе. Но Керенский властно стал посреди них и забрал Щегловитова к себе (А. Я-ч 1917: 5).

19. Журналист Л. Львов (Л.М. Клячко) живописует портрет Щегловитова, ставшего министром юстиции, таким сюжетом:

В министерстве юстиции каким-то образом сохранилось еще со старых времен на видных постах три еврея. Два некрещеных Гальперн и Тейтель. Первый был ближайшим помощником министра юстиции, а второй был членом Саратовской судебной палаты. Третий, крещеный, еврей Гасман – товарищ министра юстиции. Последнего Щегловитов еще терпел, но с Гальперном, как с некрещеным евреем, он не мог никак примириться. Долгое время Щегловитов, однако, не решался его устранить, ему было неловко: при Гальперне он начал свою карьеру; притом Гальперн пользовался безупречной репутацией и был весьма ценным работником. Точно так же неудобно было справиться с Тейтелем в силу закона о несменяемости, тем более что Тейтель никаких поводов к устранению не давал. В конце концов Щегловитов все-таки не выдержал, дал Гальперну отставку и по этому поводу написал главе Саратовского судебного округа Чебышеву, своему близкому приятелю, письмо, в котором он писал, между прочим, следующее:

– Я со своим жидом справился; жду, когда ты справишься со своим (Львов 1926:132-33).

Продолжая эту историю рассказом другого автора – известного адвоката О.О. Грузенберга, следует сказать, что со вторым «неудобным жидом», ЯЛ. Тейтелем, Щегловитов вскоре тоже расправился. В некрологическом очерке «Памяти Якова Львовича Тейтеля» (1939) Грузенберг писал:

Прокурор Судебной Палаты стал часто напоминать о нем в своих огорченных эклогах министерству. Там это производило надлежащее действие: Щегловитову и без того было неудобно перед Союзом Русского Народа, Михаила Архангела, Двуглавого Орла и пр. и пр., что допускает в своем ведомстве такое патологическое явление, как некрещеного еврея-судью. Вызвали Тейтеля в министерство. Щегловитов объяснился с ним начистоту, попросил «в виде личного одолжения» расстаться подобру-поздорову.