Книга Молодой бог - Henry Stewart

аккуратным, вступая в диалог с тем, от кого хочешь чего-то добиться. Каждый надрез должен быть незаметен твоей жертве, иначе твоё же оружие используют против тебя.

Слушая все эти наставления, я всё больше и больше начинал дивиться тому, что вообще жив до сих пор. Сайло обалдел бы от моего стиля работы, если бы ему довелось лицезреть как я болтал с людьми и как старался их обмануть.

Тут Сайло принялся распинаться о правилах в покере, а точнее, о негласных правилах жульничества и фальша. Что делает человека убедительным, а что нет. Мне почему-то представился образ Майкрофта, как он в своей поучающей манере говорит:

— Человека делает убедительным лишь правда.

От пережитых эмоциональных потрясений, после эмоциональных горок, мне стало как-то гадко. Ложь, обман, тайные заговоры, притворство… Всё неправильно.

— Вижу ты устал. — вдруг сказал Сайло, прервав свою речь. — Предлагаю тебе вот что: сможешь сейчас убедить Джима в том, что в твоих словах Клинту не было и капли от правды, то скажу, что ты полностью готов к Америке.

— А если нет? — побыстрее отделаться от того, кто так потрепал меня, мне улыбалось.

— Тогда продолжим занятия, пока не доведём тебя до совершенства.

Кошмар какой! Я зад себе порву, но заставлю Джима мне поверить!

Немного погодя, мы вышли из зала. В комнате дяди не оказалось, значит, он на первом этаже. Я медленно стал спускаться по лестнице, прикидывая в голове варианты. За спиной послышались шаги.

— Эй! — зашипел я на ван-Дамма. — Не иди за мной! А то он заподозрит что-нибудь.

— Ты должен быть готов к форс-мажорам. — просто ответил Сайло, толкая меня в спину.

Твою мать.

Джим обнаружился сидящим на кухне с чашкой кофе. Он бесцельно гулял взглядом по столу, не трогая уже успевший остыть напиток. Я неспешно подошёл к другому краю стола, несколько раз обернувшись на ван-Дамма. Тот, к моему облегчению, притаился где-то за стенкой.

После всех слов Сайло смотреть на Джима стало… больнее. Мне вдруг захотелось пожаловаться ему, что меня заставляют проходить какие-то дурацкие испытания, но потом я с ужасом понял, что не могу. Я не могу поныть дяде, не могу рассказать о своих страхах и волнениях, потому что он ненавидит это. Боже, да он же действительно не терпит человеческое… всё. Ни о какой тривиальности и речи быть не может.

По телу проплыла стая мурашек другого назначения. Такое я ощущал, сидя под дождём на базе. Та же ноющая пустота в груди.

Джим медленно поднял на меня свои глаза. Он был словно грустным, но это лишь его маска, я знаю. Теперь ещё лучше. Но даже эта притворная грусть вызывала во мне эмоции. Я всё ещё надеялся, что он изменится.

— Уже всё? — одна тонкая бровь подняла пару складок на лбу.

— Сделали перерыв.

Я не знал, как начать. Надо было зайти на кухню разозлённым, предъявить Джиму, что он всё сбалтывает своему дружку-шпиону. И, уже отталкиваясь от этого, начать отрицать то, что я должен. Но я не был злым. Меланхолия — редкая моя гостья, но именно сейчас она заглянула на чай.

Джим продолжал сидеть, не двигаясь. Он словно ушёл в себя. Может, так оно и есть.

— Я думал, мы понимаем друг друга.

Я выбрал другой способ. Джим поверит мне, если я буду самим собой, потому что теперь я начинаю понимать, кого из себя представляю. Да, я решил быть собой. Тем, кто всегда на словах и даже в мыслях был лучше, чем то было на самом деле.

Карие глаза вновь удостоили меня вниманием. Но рот оставался закрытым.

— Но похоже ты меня не понимаешь. — я не старался. Совсем. — Ты думаешь, что я простой. Для тебя. — мои слова в достаточной степени возымели эффект, чтобы внимание Мориарти закрепилось. — Думаешь, я отчаянный. И настолько, чтобы использовать правду как оружие. — я усмехнулся, не разрывая зрительного контакта.

— А, — тон Джима прозвучал скучающе, несмотря на его глаза. О, я заметил это! Вот о чём говорил Сайло. Глаза. — ты о Клинте. Хватит пытаться убедить меня, что ты лгал, я знаю, что это не так.

Джим первым отвёл взгляд в сторону. Может это значит, что он всё же не уверен в этом?

— Я не пытаюсь тебя убедить. — пожал плечами я, апатично плюхаясь на ближайший стул. — Зачем мне убеждать кого-то в чём-то? Это бессмысленно. — хоть и держал я теперь голову опущенной, краем глаза я заметил, что Джим вновь вернул своё внимание на меня. — Я просто ненавижу это. — подперев голову рукой, я снова позволил нашим взглядам слиться. Свои же глаза я задёрнул занавесками. — Ненавижу клевету. Вот это ты точно знаешь. Но раньше я сразу кидался доказывать и убеждать всеми способами. — «невольно» я коснулся шрама. — Сейчас мне плевать, что считают остальные. Я выше этого. В конце концов, что такое истина?

— Истина спрятана на дне колодца. — вдруг Джим слегка улыбнулся. С хитрецой.

Я чуть заметно пожал плечами, закрепляя в глазах Джима правду стеклом в своих.

Секунды молчания. Мы просто сидели друг напротив друга и молчали. Я рассматривал белизну стола, уже не следя за тем, что делает дядя. Однако спустя ещё полминуты, Джим неожиданно произнёс:

— Ладно, ты меня убедил.

Моё сердце подскочило. Сработало? Или Мориарти всё понял и решил обойти меня, продумав всё на несколько шагов вперёд?

— Но я разочарован. — он поднялся и покинул кухню, оставив несчастный кофе на месте.

Я резко поднял голову, провожая его спину взглядом. Когда та исчезла в коридорах дома, глаза мои наполнились слезами. Я был уже готов дать им наконец-то вытечь, но тут рядом раздался голос:

— Ауч!

Ван-Дамм возник справа от меня, облокачиваясь о стол. Я поспешно стёр нарастающие слёзы.

— Может он так говорит, чтобы ты старался лучше, ведь это так тебя мотивирует? — предположил мужчина.

— Нет. — покачал головой я. — Он действительно разочаровался из-за чего-то.

Когда вернулся Моран, мы пошли в зал, где молча выполняли некоторые упражнения. Себастьян понял, что что-то случилось, но видел, что говорить я пока не настроен. Единственный наш короткий диалог был об утренних пробежках. Киллер всё же сказал, что я выгляжу вялым, и что мне не помешало бы вставать пораньше. Я согласился побегать с ним завтра с восходом солнца.

Я не стал обедать с остальными, так как за столом присутствовал и Сайло. Мне показалось, что я не выдержу хоть ещё одного его замечания. А ещё я чувствовал какой-то стыд по отношению к Джиму. Что же его разочаровало?

Я вышел в сад, дышащий