Книга Легион павших. I - III Акт - Эри Крэйн

И как им только удавалось одновременно почитать королеву и при этом ненавидеть его за то, что он помог ей, а не добил?

— Почему ты вернулся, мышонок? Почему спас?

Потому что идиот. Настолько идиот, что даже не задумывался о том, что будет, если она откажется его отпустить. В тот момент это не имело значения.

Так и не дождавшись ответа, Аелитт вздохнула и снова посмотрела на руины.

— Все потеряно, — рассеянно пробормотала она. — Сколько стараний — и все впустую.

Къярт не сказал бы, что потеряно все. Во время своего вторжения некроманты перебили меньше десятка фурий, по большей мере запечатав их в помещениях гнезда. Взрыв, разрушивший его, убил еще около пары десятков, но большинство выжило, в том числе и молодняк. По итогу, потери исчислялись самим гнездом и «перерожденными», чьи тела теперь откапывали, чтобы Къярт снова мог их призвать. Сейчас Аелитт нуждалась в любых ресурсах, способных укрепить ее положение и защитить племя.

— Зачем ты только пошел с ними, мышонок? Ты же не такой, как они. Ты знал, что они убьют тебя, как только поймут это, — жаждущий ответов взгляд королевы фурий снова впился в него. — Я бы никогда не поступила так с тобой.

Не удивительно. От мертвого некроманта пользы немного.

Къярт хмуро посмотрел на Аелитт. Она и правда ждала, что он снова с ней заговорит. С какой стати, если ей нет дела до его слов?

Грустно улыбнувшись, она понимающе кивнула и отвела взгляд.

— Придется начать сначала. Найти другое место. Провести новую жатву. В этот раз мне тоже придется в нем участвовать.

Къярт покосился на Аелитт. Он понятия не имел, о какой жатве речь, но звучало малообнадеживающе.

— Не бойся, мышонок, я тебя не трону. И не позволю другим. Никому не дам тебе навредить, — она помолчала, прежде чем продолжить: — Больше не будет других некромантов. Мне нужен только ты. Я знаю, твоей силы хватит с лихвой. Главное, чтобы хватило времени.

Лицо Аелитт переменилось, и она отвернулась, подняла взгляд к затянутому серой поволокой небу.

— У нас его совсем не осталось. Пройдет вечность, прежде чем вырастет новое поколение. Даже те дети, что уже рождены, не успеют повзрослеть, — она сокрушенно покачала головой. — Кого я обманываю? Мне не успеть вернуть гнезду силу до того, как придет Орда.

Къярт встрепенулся, и Аелитт это заметила. Их взгляды встретились.

— Прости, мышонок. Как бы я ни старалась, мне не суметь в срок усилить сестер настолько, чтобы Орда согласилась их принять. У нас был шанс примкнуть к ней, но теперь, когда от братьев остались только изувеченные тела, Орда не примет нас. Поглотит, как и всех остальных, — пробормотала она.

Под тяжелым взглядом фурия нахмурилась, тряхнула волосами, села совсем близко.

— Я не отступлю и не сдамся, мышонок, даю слово, — с жаром сказала она. — Сделаю все, что в моих силах, чтобы фурии смогли вернуть свое место в рядах Орды, — Аелитт осеклась, коснулась ладонями щек Къярта и зашептала: — Но если ничего не выйдет, я не потащу тебя следом за собой на дно. Я отпущу тебя, мышонок, и тогда ты сам сможешь примкнуть к Орде. Тебе она не откажет. Твоя сила… она совсем как у тех, истинных.

Къярт мотнул головой, высвобождая лицо из рук Аелитт. Сжав кулаки, он дернул руками в слепой, бессмысленной надежде, что цепи лопнут.

— Я совсем тебя не понимаю, мышонок, — растерянно произнесла Аелитт и сникла под пронзившим ее взглядом.

Идиот. Какой же он идиот.

— 6 -

Раздавшийся грохот наверняка перебудил всех постояльцев гостиницы. Но Райз уже не спал: стремительно нагревающийся шрам разбудил его несколькими секундами ранее. Он наспех натянул штаны, схватил револьвер и один из клинков и сбежал вниз по лестнице.

Тогда как Клык бесновался в стойле, след Когтя и вовсе простыл: осталась только выломанная дверь и клочья шерсти на раскуроченных прутьях решетки.

Не тратя время на седловку, Райз погнал грива на юг — туда, куда указывал шрам-компас. Бросившийся следом за хозяином Коготь должен был бежать где-то впереди, но под небом, затянутым плотными облаками, стояла темень.

Грив несся карьером, и расстояние до цели сокращалось. Впереди выросли округлые макушки сосен и возвышающиеся над ними каменные глыбы: ландшафт уходил вниз, спускался в окруженные лесом скалы. Райз надеялся, что это замедлит тех, кто схватил Къярта — все же в проворности с гривами сложно тягаться. Но на деле вышло иначе.

Клык носился среди скал, забирался на них, когда попытка отыскать проход ни к чему не приводила. А вот те, кого они преследовали, отлично знали местность. Немудрено, что мерзавцы потащили Къярта именно сюда. Но куда они собирались идти дальше? Спрятаться среди скал и переждать? Было бы неплохо. С поставленной Фелисом печатью найти их не составит труда. Да, им некуда бежать, ведь дальше только…

Каньон.

Клык, как вкопанный, замер на его краю, едва не сорвавшись вниз, в бурлящие воды Уплат.

Райз бросил взгляд на руку, вытянул ее перед собой ладонью вперед, чтобы исключить возможность ошибки. Прожигающий предплечье сгусток крови указывал на противоположную сторону каньона. Но ни один зверь Афракского Союза не преодолел бы почти сотню метров по воздуху. Разве что он был крылатым. Но ничего подобного, способного утащить человека, поблизости не водилось.

Гуляющий в вышине ветер растащил облака, обнажил тощий силуэт месяца. Райз напряженным взглядом окинул даль, там, где бледный свет уронил блики на гладь Горького моря, и развернул Клыка назад.

Поблизости не было ни одной переправы, только на северо-востоке, где каньон становился ниже и шире, превращался в плодородную долину. Но Райзу нужно было на юг.

По возвращении в гостиницу его встретил взъерошенный владелец и с порога потребовал возместить нанесенный ущерб и компенсировать репутационные убытки, которые тот понесет после нелестных отзывов потревоженных постояльцев. То ли тот еще толком не проснулся, то ли был пьян, раз решил выдвигать претензии, когда в его гостинице похищают его же гостей, но сейчас Райзу было плевать на возмущения. Рассчитавшись, он собрал свои вещи и вещи Къярта, забрал из них документы, деньги и оружие, бросил все остальное — чтобы не нагружать Клыка больше необходимого — и выехал в сторону каньона.

Левая рука немела от боли. К ней будто прижали раскаленное клеймо, и ближе к утру, когда позади остались почти две сотни километров каньона, казалось, что она горела целиком — от кончиков пальцев и до плеча. Прогнозы не утешали: каньон подбирался к береговой линии, и