Книга Отважные капитаны. Сборник - Редьярд Джозеф Киплинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ну и как «Холдок, Стейнер и Чейз» кормит своих людей?» — поинтересовался он.
«Сами видите, — сказал я, вышибая пробку из очередной бутылки пива. — Я не нанимался голодать, Макриммон».
«Как и совершать заплывы в шторм, — ответил он, потому что белл уже рассказал ему о том, как я тащил трос. — Ну, полагаю, в накладе вы не останетесь. Какой фрахт мы могли бы взять на «Ламмергейер», чтобы получить четыре сотни тысяч фунтов? А, Макфи? Клянусь, это вырвет печень «Холдоку, Стейнеру, Чейзу и компании». Верно, Макфи? И что — я по-прежнему страдаю старческим слабоумием? Или я уже не сумасшедший — по крайней мере, до тех пор, пока не прикажу красить «Ламмергейер»? А, Макфи? Денди, можешь смело задрать тут лапу!.. И что — была там вода в машинном отделении?
«Могу заявить беспристрастно, — ответил я, — сколько-то воды там имелось».
«Они решили, что корабль тонет, когда оторвался винт, —— проскрипел старик. — Вода прибывала с невероятной скоростью. Кальдер говорил, что им с Баннистером жалко было покидать судно».
А я подумал об обеде в «Рэдли», и о том, чем мне пришлось питаться последние восемь дней.
«Да уж, наверняка жалко», — сказал я.
«Но команда не хотела и слышать о том, чтобы остаться и тащиться в порт под парусом. Все возмущались и говорили, что еще задолго до того все они перемрут с голода».
«И перемерли бы, если б остались», — сказал я.
«По словам Кальдера, на борту был практически бунт».
«Вам известно больше, чем мне, Макриммон, — сказал я. — Откровенно говоря, раз уж все мы в одной лодке, скажите: кто открыл забортный клапан?»
«А, так вот в чем было дело, в клапане? — спросил старик, и я увидел, что он в самом деле удивлен. — Забортный клапан, значит?»
«Я думаю, что именно он. Все было задраено, когда я поднялся на борт, но кто-то затопил машинное отделение футов на шесть, а потом закрыл клапан сверху дистанционной передачей».
«Надо же! — усмехнулся Макриммон. — Неблагодарность человеческая не знает пределов. Но если это всплывет в суде, «Холдок, Стейнер и Чейз» изрядно опозорятся».
«Я спрашиваю лишь из чистого любопытства».
«Мой пес страдает тем же недугом. Денди, надо бороться с чрезмерным любопытством, оно заводит маленьких терьеров в беду и никогда не кончается ничем хорошим. Где находился «Кайт», когда тот расфранченный лайнер снимал команду с «Гроткау»?»
«Там же, совсем неподалеку», — ответил я.
«И кому из вас двоих пришла мысль погасить ходовые огни?» — спросил он, подмигивая.
«Денди, — обратился я к терьеру, — нам обоим стоит поумерить любопытство. Очень уж это невыгодная штука. И каковы, по-твоему, наши шансы на вознаграждение за спасенное имущество, Денди?»
Старик смеялся, пока не раскашлялся.
«Возьмешь, что я тебе дам, Макфи, и останешься доволен. Боже, и на что только люди тратят свое время, когда стареют!.. Возвращайся на «Кайт», да поживее. Я совсем забыл, что в Лондоне вас ждет чартер на Балтику. И это будет, полагаю, ваш последний рейс, разве что захотите выйти в море ради собственного удовольствия».
Представители судовладельца уже поднимались на борт, чтобы заняться кораблем и отбуксировать его дальше. Так что я передал Стейнеру его посудину и вернулся обратно на «Кайт». Стейнер стал было по привычке задирать нос, но Макриммон этот самый нос ему живо натянул, заявив:
«Вот, кстати, тот человек, которому вы обязаны судном — и должны денег. Стейнер, денег! Позвольте представить вам мистера Макфи. Вы, возможно, встречались и раньше, но как-то вам не везет на хороших людей, что на суше, что в море!»
Этот Стейнер зыркнул так, будто готов был сожрать старика целиком, а тот кашлял и посвистывал во все свои старые бронхи.
«Вы еще не получили призовые», — сказал Стейнер как бы с намеком.
«Нет, конечно же, еще нет! — ответил старик, и его скрипучий голос был слышен, наверно, даже на берегу. — Но у меня есть два миллиона фунтов стерлингов, а наследников нет, и если ты, щенок, вздумаешь со мной тягаться в судах, я выставлю фунт против фунта — до последней монеты. Ты меня знаешь: я Макриммон из «Макнахтен и Макриммон»!»
Уже садясь в шлюпку, он процедил сквозь зубы:
«Господи, я четырнадцать лет ждал возможности разорить эту паскудную фирмочку, и теперь, с Божьей помощью, я это сделаю!»
«Кайт» болтался в Балтийском море, пока старик делал свое дело. Но мне известно, что асессоры оценили «Гроткау» со всем ее грузом в триста шестьдесят с чем-то тысяч фунтов, поскольку перечень содержимого ее трюмов больше походил на описание рога изобилия, — и Макриммон получил треть этой суммы за спасение покинутого командой корабля. Видите ли, есть огромная разница между буксировкой судна с командой и буксировкой судна, брошенного на произвол судьбы, — и эта разница исчисляется в фунтах стерлингов. Сверх того, две трети команды «Гроткау» выразили желание дать показания о злоупотреблениях с продовольствием на судне, а насчет гребного вала в Совет по торговле и мореплаванию отправилась докладная Кальдера, и попади эта докладная в суд, дело могло бы обернуться для компании-судовладельца совсем плохо. Так что тягаться с нами в суде они даже не пытались.
Когда «Кайт» вернулся, Макриммон заплатил мне и Беллу лично, а остальной команде pro rata[123] — так это, кажется, называется. Моя доля — вернее, наша с Джанет доля, — составила ровно двадцать пять тысяч фунтов стерлингов.
При этих словах Джанет вскочила и поцеловала его.
— Двадцать пять тысяч фунтов стерлингов! Ну а я ведь родом с Севера и не люблю тратить деньги без счета, но я бы отдал зарплату за полгода — сто двадцать фунтов — за то, чтобы узнать кто затопил машинное отделение «Гроткау». Я знаю, до какой степени Макриммон их ненавидел, но он точно не приложил к
