Книга Шторм войны - Виктория Авеярд

Мама смотрит на меня как на советника, не как на дочь. Взволнованная, я невольно сажусь прямее, расправляю спину, вытягиваюсь в полный рост.

– Ты так думаешь? – спрашивает мама.

Я взвешиваю то, что мне известно о Норте и ее аристократии.

– Полагаю, Серебряным Домам просто нужен повод не поддерживать Тиберия. Оставить страну в прежнем состоянии.

Мать и Тиора – королева и будущая королева – в молчании наблюдают за мной.

Я вздергиваю подбородок.

– И мы дадим им такой повод.

29. Мэра

Мы достигаем Асцендента ночью и скользим среди гор почти в полной темноте. Я стараюсь не представлять себе, каково это – разбиться о склон. Но пилоты опытны, они легко сажают наш самолет на высокогорном аэродроме. Остальные монфорские самолеты, а также транспорты, везущие солдат, остались внизу, на равнине. Одним бойцам придется подниматься к городу по Ястребиной тропе, другим – расходиться по своим постам тайными дорогами, которыми покрыт весь Монфор. Страна подготовится к обороне и укрепит границы на тот маловероятный случай, если вдруг Озерные решат обрушить свою мощь на горы. Или подстрекнут к нападению рейдеров и лордов Прерии.

Фарли, Дэвидсон, их спутники и я добираемся до города в молчании, шагая по ступенькам в мерцающем свете звезд. По пути я смотрю на небо, вспоминая названия созвездий. Не желаю думать ни об одном из братьев Калоров. Ни о том, кого мы оставили в Норте, ни о том, кто идет с нами, закованный в цепи, под прицелом ружья. Время от времени он принимается болтать, расспрашивает о Монфоре. Никто не отвечает, и его голос постепенно замирает, превращаясь в ничто. Прежде чем мы доходим до дома премьера, Мэйвена уводят по другой лестнице в окружении целой толпы охранников. Монфор не станет рисковать потерей еще одного заложника. И обращаться с Мэйвеном будут не так ласково, как с детьми Бракена. Его отведут в тюрьму под главными казармами Асцендента. Он удаляется, и я стараюсь не смотреть ему вслед. Мэйвен не оборачивается.

Фарли обгоняет всех, даже длинноногого Килорна. Не нужно быть провидцем, чтобы догадаться, что она думает о дочери, которая осталась здесь, вместе с моими родными.

Дэвидсон догадался послать весть вперед, и его величественное жилище все светится, когда мы подходим, – многочисленные окна и балконы озарены теплым светом ламп и свечей. У подъезда маячат знакомые силуэты. Моя мама передает Фарли Клару – девочка сонно улыбается, когда та поднимает ее над головой. Краем глаза я замечаю, как Дэвидсон обнимает Кармадона, – тут же сама попадаю в мамины объятья. Она крепко стискивает мои плечи, а потом с глубоким вздохом прижимает меня к груди. Я расслабляюсь, как бывает только в кругу семьи, и родные ведут нас в комнаты.

Наша встреча, как всегда, полна нежности, пусть разлуки и вошли в привычку. Я уезжаю, сталкиваюсь со смертью и, вопреки всему, возвращаюсь целой и невредимой. Я знаю, что родители посадили бы меня на привязь, если бы только могли. Если бы полагали, что это поможет. Но они позволяют мне самой принимать решения – и, кроме того, я новокровка. Девочка-молния. Они не в состоянии меня удержать. Как бы я ни хотела остаться, желание двигаться дальше, продолжать борьбу неизменно пересиливает.

Фарли, измученно улыбаясь, исчезает у себя в комнате, с Кларой на руках. Никто ей не мешает. Фарли нужно побыть наедине с дочерью, и мы ее не удерживаем.

Моя семья собирается на выложенной плиткой террасе, на которой стало гораздо больше цветов, чем я помню. Трами не терял времени даром.

– Они прекрасны, – говорю я, указывая на очаровательную россыпь белых бутонов над перилами.

Застенчиво улыбнувшись, он опускается в кресло, а Гиза пристраивается на подлокотнике. Я плюхаюсь рядом, довольствуясь мягкой подушкой на полу.

– Мне мама помогала, – отвечает Трами.

Та помахивает рукой. Волосы у нее распущены. За много лет я привыкла к маминым косам и аккуратным пучкам – чтобы волосы не лезли в лицо. Несмотря на седину, с распущенными волосами мама выглядит моложе.

– Я просто ходила за тобой по пятам с лейкой, – заявляет она.

Я никогда не считала Руфь Бэрроу красавицей. Да и как может нищая Красная быть красивой по сравнению с Серебряными? Но в Монфоре мама засияла, ее золотистая кожа обрела здоровый блеск. Даже морщины как будто сократились и разгладились. И папа тоже выглядит лучше, чем когда-либо, гораздо крепче, чем в Подпорах. Он набрал вес, руки и ноги у него округлились, а животик, напротив, уменьшился. Видимо, дело в местном питании, ну и, конечно, в том, что ему отрастили ногу и легкое. Поздоровавшись со мной и заняв собственное кресло рядом с Бри, папа погружается в обычное мрачноватое молчание. Жизнь в Монфоре пошла на пользу всем. Особенно Гизе. Ее медно-рыжие волосы блестят в тусклом свете, как масло. Я разглядываю одежду сестры, переделанную из монфорской военной формы. Рукава и воротник сплошь расшиты яркими завитками – это россыпь цветов и лиловые зигзаги молнии. Я протягиваю руку и провожу пальцами по затейливой вышивке.

– Я могу и тебе такое сделать, если хочешь, – говорит Гиза, изучая мою одежду.

Оскорбительно-яркий цвет формы Алой гвардии заставляет ее поморщиться.

– Надо это слегка разбавить, – бормочет она, помахивая рукой. – Я тебя украшу так, что и медалей не понадобится.

Килорн садится на пол рядом со мной и откидывается назад, скрестив ноги.

– А меня?

– Я подумаю, – отвечает Гиза, как обычно, фыркнув. И меряет его взглядом, словно оценивая заказчика. – Узор в виде рыбы?

Я невольно хихикаю, наблюдая, как Килорн преувеличенно дуется.

– Ты в этот раз надолго? – ворчливо спрашивает отец, полным упрека голосом.

Я заглядываю в его темно-карие глаза. Такие же, как у Бри и Трами – темнее, чем у меня.

Мама кладет руку ему на плечо. Как будто это заставит папу сменить тему.

– Дэниэл, она только что вернулась.

– В том-то и дело.

– Все нормально, – отзываюсь я, глядя на родителей.

Это справедливый вопрос – и правильный, учитывая обстоятельства.

– Честно говоря, сама не знаю. На несколько дней. На несколько недель. Или месяцев.

Мои родные веселеют с каждым словом. Больно вселять в них надежду, которая может оказаться ложной. Как же я хочу, чтобы это было правдой.

– Мы по-прежнему не знаем, как пойдут дела.

Папа поджимает губы.

– В Норте.

Я качаю головой.

– Нет. В основном в Озерном крае.

Остальные молча смотрят на меня, пока я объясняю. Кроме Килорна. Он хмурится, и на лбу у него появляются глубокие сердитые складки.

– Теперь вся сила у них. Кэл еще не успел объединить расколовшуюся Норту. Посмотрим, что из этого выйдет. Если Озерные нападут…