Книга История Рунного посоха - Майкл Муркок

– Барон Мелиадус, есть новости об эмиссарах Коммуназии?

– Пока что нет, могущественный король-император, однако…

С горсткой повстанцев, барон Мелиадус, империя может примириться, а вот если нашим берегам угрожает такая великая сила, едва ли не превосходящая нашу, сила, помимо прочего, обладающая научными тайнами, неизвестными нам, вот этого мы можем и не пережить… – Золотой голос выговаривал слова нарочито терпеливо.

Мелиадус нахмурился.

– У нас нет доказательств, что планируется подобное вторжение, властитель мира…

– Согласен. Точно так же у нас нет доказательств, барон Мелиадус, что этот Хоукмун и кучка бунтарей обладают силой, способной причинить нам вред.

Внезапно жидкость в Тронной Сфере пронзили нити холодного синего цвета.

– Великий король-император, дайте мне время и средства…

– Мы растущая империя, барон Мелиадус. Мы желаем расти и дальше. Было бы печально, не так ли, остановиться в развитии? Это не наш метод. Мы гордимся тем, какое влияние оказываем на Землю. Мы желаем расширять его. А ты, кажется, не особенно стремишься воплощать нашу мечту, которая состоит в том, чтобы сеять великий, хохочущий ужас во всех уголках мира. Ты, как мы опасаемся, начал узко мыслить…

– Однако, отказываясь считаться со слабыми силами, способными нарушить наши планы, повелитель всего сущего, мы также можем предать собственные интересы!

– Нас возмущает твое несогласие, барон Мелиадус. Твоя личная ненависть к Хоукмуну и, как мы слышали, страсть к Иссельде Брасс и есть возмутительное несогласие. Мы принимаем близко к сердцу твои интересы, барон, ибо, если ты продолжишь в том же духе, мы будем вынуждены поставить на твое место кого-то другого, освободить тебя от службы и даже, да-да, освободить тебя от членства в ордене…

Барон Мелиадус испугался, руки в латных перчатках инстинктивно потянулись к маске. Остаться без маски! Величайший позор, величайший ужас для всех! Ведь именно это подразумевает подобная угроза. Пополнить ряды самых низких подонков Лондры, попасть в касту сорванных масок! Мелиадус содрогнулся, он с трудом заставил себя заговорить.

В конце концов он пробормотал:

– Я обдумаю ваши слова, император Земли…

– Обдумай, обдумай, барон Мелиадус. Нам не хотелось бы видеть, как жизнь великого воина рушится из-за пары неверных мыслей. Если решишь снова завоевать наше расположение, то выяснишь способ, каким нас покинули эмиссары Коммуназии.

Барон Мелиадус упал на колени, широко раскинув руки, его огромная маска волка закивала. Завоеватель Европы пал ниц перед своим повелителем, однако в голове у него роились десятки бунтарских мыслей, и он благодарил правила своего ордена за то, что шлем-маска скрывает его лицо и его ярость.

Он попятился от Тронной Сферы под взглядом насмешливых, похожих на бусинки глаз короля-императора. Цепкий язык Хуона коснулся драгоценного камня, плававшего рядом с иссушенной головой в клубящейся молочной жидкости, расцвеченной всеми оттенками радуги, постепенно снова потемневшей.

Мелиадус развернулся и пустился в долгий обратный путь до гигантских дверей, чувствуя, что глаза каждого гвардейца-Богомола под маской провожают его недобрым, насмешливым взглядом.

Миновав двери, он повернул налево и зашагал по коридорам сложно устроенного дворца в сторону апартаментов графини Фланы Микошевар Кэнберийской, вдовы Асровака Микошевара, перебежчика из Московии, который некогда стоял во главе Легиона Стервятников. Графиня Флана была не только номинальной главой Легиона Стервятников, но еще и кузиной короля-императора, его единственной оставшейся в живых кровной родственницей.

Глава вторая

Человеческие мысли графини Фланы

Маска цапли, сплетенная из золотых нитей, лежала на лакированном столике перед графиней, которая смотрела в окно на безумные закрученные шпили города Лондры, и на бледном, красивом лице были написаны тоска и смятение.

Стоило Флане шевельнуться, как богатые шелка и драгоценные камни, нашитые на платье, заиграли в красном солнечном свете. Она подошла к шкафу, открыла его. Там висели причудливые костюмы, которые она сохранила, когда много дней назад два странных гостя покинули ее покои. Маскарадные костюмы, которые носили Хоукмун и Д’Аверк, прикидываясь князьями из Коммуназии. Сейчас она спрашивала себя, где они могут быть, в особенности Д’Аверк, который, как она знала, полюбил ее.

У Фланы, графини Кэнберийской, была дюжина мужей и еще больше любовников, от которых она избавилась тем или иным способом, как обычная женщина избавляется от изношенных чулок. Никогда в жизни она не испытывала любви, не переживала чувства, известного многим другим, даже правителям Гранбретани.

Однако Д’Аверк, этот франтоватый ренегат, вечно прикидывавшийся больным, пробудил в ней эти чувства. Может быть, до сих пор она оставалась такой холодной, потому что сохранила умственное здоровье, тогда как окружавшие ее при дворе были безнадежно больны; потому что могла испытывать нежность и беззаветную любовь, тогда как лорды Гранбретани вовсе не понимали подобных чувств. Возможно, Д’Аверк, мягкий, деликатный, чувствительный, пробудил ее от апатии, вызванной вовсе не ущербностью души, но, напротив, величием – таким величием, которому невыносимо существование безумного, эгоистичного, извращенного мира при дворе короля Хуона.

Но теперь, когда графиня Флана очнулась, она уже не могла игнорировать чудовищность своего окружения и отчаяние, охватившее ее при мысли, что любовник, с которым она провела всего одну ночь, может никогда не вернуться, что он, возможно, даже погиб.

Она удалилась в свои покои, избегая общения. Но, хотя подобная уловка позволяла на время уйти от осознания собственного плачевного положения, чувство скорбного одиночества только усиливалось.

Слезы катились по прекрасным щекам Фланы, и она утирала их надушенным шелковым платочком.

В комнату вошла камеристка и нерешительно замерла на пороге. Флана автоматически потянулась к маске цапли.

– В чем дело?

– Барон Мелиадус Кройденский, моя госпожа. Он хочет с вами поговорить. Дело чрезвычайной важности.

Флана натянула маску через голову, опустила на плечи.

Она секунду обдумывала слова девушки, затем пожала плечами. Что это изменит, если она увидит Мелиадуса на несколько минут? Может, он принесет новости о Д’Аверке, которого, как она знала, барон ненавидит. Если проявить достаточную гибкость, она сумеет выудить из него информацию.

Но вдруг Мелиадус захочет заняться с нею любовью, как это бывало в прежние их встречи?

Подумаешь, она отправит его восвояси, как отправляла уже не раз.

Он чуть кивнула прекрасной маской цапли.

– Впусти барона, – сказала она.

Глава третья

Хоукмун меняет курс

Огромный парус наполнился ветром, и корабль быстрее понесся по морской глади. Небо было ясное, море тихое – бесконечное лазурное полотно. Весла больше не требовались, рулевой следил за курсом. Боцман в черно-оранжевых одеждах поднялся на палубу, где, глядя на волны, стоял Хоукмун.