Книга Нефрит - Елена Синякова

— Так мясо или рыба? — выдохнул Нефрит снова повторяя вопрос, и кусая меня легко за нижнюю губу, словно предупреждая, что если я снова скажу не то, что нужно, то нарвусь на большие неприятности…а еще на самые сладкие сутки в своей жизни, о которых только можно мечтать!

Но стоило мне только втянуть в себя воздух, чтобы дать неверный ответ, Нефрит явно ощутил мое игривое настроение. чуть прикрыв глаза и покачав головой:

— …подумай о Мие, крошка….они будут ждать нас в назначенное время и день.

Пришлось сжать губы и тяжело выдохнуть, на секунду закрывая глаза.

Нефрит был прав.

У нас была наша семья — немного сумасшедшая, вечно голодная, шумная и беспокойная, но эти люди были нашей опорой и поддержкой в безумном мире, ия искренне обожала каждого из них, зная, что ради меня и Нефрита каждый из Беров совершил бы даже самое невозможное!

-..рыба, — наконец сдалась я, подумав, что буду не в состоянии смотреть, как Нефрит начнет разделывать бедную пойманную зверушку, чтобы накормить меня… и себя.

Улыбнувшись, он припал к моим губам, не сразу заставив себя подняться на ноги, и, плотнее закутав меня в плед, выйти из нашей уютной теплой пещеры, не слыша моего долго разочарованного выдоха и попыток убедить себя, что у нас еще будет полно времени, чтобы побыть друг с другом.

Я даже умудрилась уснуть, когда осталась одна, убаюканная мирным потрескиванием огня и мраком нашей пещеры, которая стала такой родной и уютной, блаженно вытянувшись под тяжелым теплым пледом и ощущая аромат любимого мужчины.

И все таки мне еще предстояли долгие годы тренировок впереди, прежде чем я смогу не засыпать до утра и удерживать темп и ритм Нефрита в наших любовных играх.

Долгие, сладостные годы, об одной мысли о которых мое тело наливалось негой и трепетом.

А пока во мне все нещадно ныло и болело, когда даже сквозь липкий сон я чувствовала все яснее и яснее, где именно на мне будет целая россыпь синяков от его сильных пальцев, и как неудобно будет ехать на нем верхом сегодня, когда внутри бедер саднило и даже немного жгло.

Впрочем, все это были всего лишь временные трудности и они меня совершенно никак не пугали!

Если Мия и Злата живы, здоровы и счастливы, то и я буду довольной и счастливой со своим Кадьяком!

Я проснулась от невероятно аппетитного запаха готовящейся на огне еды, когда первым голос подал мой желудок, а потом уже проснулась голова, пытаясь разлепить свои глаза, чтобы узреть самую сексуальную из всех возможных картин, если только мы не занимались любовью — как мой большой, прекрасный, сильный муж готовит рыбу, соорудив из веток подобие сетки для мангала, отчего стоял такой аромат, что у меня просто закружилась голова от голода.

— Мммммммм! — простонала я, сладко потягиваясь и выползая из кокона пледа, успев заметить, как возбужденно полыхнули яркие глаза Нефрита, даже если он не шевельнулся в мою сторону и кончиком ресниц, продолжая заниматься исключительно одной рыбой.

Мноооооого, много вкуснейшей рыбки, с хрустящей корочкой, жирненькой и вкусненькой!

— Бог мой! Ни в одном ресторане мира нет такого аромата!

— Голодная моя девочка, — проурчал сладко Нефрит, доставая целое длинное филе с одного рыбьего бока прямо передо мной на плоский камень, который был вместо тарелки.

И пусть здесь не было стола, столовых приборов, это место стало для меня самым дорогим и самым теплым, когда я, обжигая кончики пальцев, наслаждалась вкусом рыбы, приготовленной на костре, словно до этого никогда не ела ничего кроме черного хлеба!

— Как же вкуснооо00!

Нефрит лишь тихо смеялся, наблюдая за каждым моим движением и сам не торопясь попробовать хотя бы кусочек, лишь только подкладывал мне порцию за порцией, иногда облизывая кончики моих пальцев с низким возбужденным урчанием, но не двигаясь ко мне ближе.

А я была не в силах остановиться, пока громко не икнула от переедания, широко улыбнувшись Берсерку, который все это время был рядом, но не пытался сделать больше ничего, как бы сильно не был возбужден. Снова!

— Нефриииииитик, — сладко улыбалась я, пытаясь подползти к нему поближе и начать нашу физ. подготовку. Вернее активно ее продолжить с того места, на котором мы остановились!

Вот только мой стойкий муж проявил не дюженное упорство и силу воли, когда протянул ко мне термос, зажав его между моими ладонями и поднося осторожно к губам, кивая:

— Пей, любимая…иначе к ночи разболится еще сильнее.

Я чуть не поперхнулась, сделав первый глоток и почему-то смутившись.

Да, мы видели друг друга обнаженными, и вытворяли такие вещи, что было до сих пор жарко, но почему то эта простая фраза застигла меня врасплох и заставила смущенно опустить ресницы, хрипнув:

— …ты всегда все чувствуешь?..

— Всегда и все, любимая, — он снова легко подтолкнул термос, заставляя меня отпить еще ароматного, сладкого чая, который был отправлен со мной в дорогу стараниями крошки Мии специально, потому что именно он спасал от ран и боли, — Я бы поцеловал каждую твою ранку, каждый оставленный мной синяк…но, тогда мы точно останемся здесь еще на сутки и опоздаем…

Я улыбнулась ему, отпивая чай глоток за глотком, словно он мог утолить не только проступающую боль, но и зарождающееся во мне желание, чтобы эти сутки мы провели здесь.

Но Нефрит был прав.

У нас была семья, и если мы опоздаем и не придем вовремя, то начнется паника.

Чего только будут стоить вопли Отца!

Не удивлюсь, если Кадьяки разбегутся только от этого, не пытаясь больше дождаться Севера!

Нервно хихикнув, я булькнула чаем, лишь покачав головой на удивленно приподнятую бровь Нефрита и его попытку понять, что в эту секунду было в моей голове.

Забрав остатки рыбы с собой и плотнее заткнув пробку термоса, пришлось снова облачаться в тонну одежды, натягивать на себя мохнатую шапку и выбираться в лютый мороз и алый рассвет над белоснежными заснеженными полями вслед за своим огромным обнаженным мужем, которому холод был не по чем.

Промозгло поежившись, я как можно быстрее закинула рюкзак с вещами за спину, забираясь на большого черного медведя, чтобы утонуть в его аромате и согревающем жаре.

Вторые сутки нашей дороги тянулись бесконечно долго.

Как бы я не пыталась сесть, а в бедрах жгло и горело.

А еще меня постоянно укачивало.

Нет, не до тошнотиков!

Я постоянно хотела спать.

Я очень сильно хотела спать, в конце-концов осуществив свой вчерашний план с шарфом, под хрюкающий гогот Нефрита-медведя, когда обматывала его торс шарфом и привязывала его поверх собственной спины, растянувшись на нем животом к спине и свесив руки и ноги по бокам.

Как бы он не смеялся и не косился на меня своим медвежьим неоновым глазом, а я все равно чувствовала себя в таком положении куда более удобно, наконец позволив себе полностью расслабиться и погрузится в глубокий, хоть и слегка беспокойный сон, думая о том, что теперь и Нефриту не придется бежать осторожно, не боясь, что я свалюсь.