Книга Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

– Конечно сумеешь, – спокойно произнес Роберт, мгновенно остужая мой пыл, но от следующих его слов меня бросило в жар. – Однако же с моей помощью ты станешь более умелой наездницей, и все признают нашу королеву лучшей охотницей на свете!

Я пристально посмотрела на него.

– Если ты зайдешь слишком далеко, чересчур взалкаешь власти, то останешься с пустыми руками, Роберт, упадешь с того высокого пьедестала, на который я тебя возвела. Помни об этом! – После этих слов я пришпорила лошадь и помчалась прочь от своего конюшего.

Внутри у меня все клокотало от злости, и я безуспешно пыталась напустить на себя безмятежный вид, дабы не дать своим фрейлинам повода для новых сплетен. Я сумела взять себя в руки, лишь когда мне показалось, что я вот-вот лопну, как переспелый фрукт. Но мои дамы, помогая мне снять амазонку, казалось, не замечали перемен в моем настроении и едва шевелились, расстегивая бесчисленные пуговицы, застежки и крючки, развязывая ленточки. Мне хотелось закричать во весь голос, надавать своим неповоротливым фрейлинам пощечин, излить на них свой гнев и прогнать прочь. Не знаю, как я сдержалась, но в конце концов я осталась одна, забралась в ванну и попыталась расслабиться. Я ухватилась за края ванны и чувствовала, как постепенно слабеет хватка моих дрожащих от злости пальцев. Только тогда я облегченно вздохнула.

Закончив купаться, я велела фрейлинам спрятать пышное убранство, что они приготовили мне на вечер, и попросила принести мне ночную рубашку и халат. Затем я вынула из волос все шпильки, пальцами расчесала кудри и, сокрушенно покачав головой, пожаловалась на страшную головную боль. Сказав, что останусь сегодня в своих покоях, я отослала всех, кроме Кэт. Я снова почувствовала себя маленькой девочкой, потерянной и одинокой, девочкой, которая еще в раннем детстве лишилась матери. Мне вдруг стало страшно, как тогда, когда я впервые узнала о том, насколько ужасная судьба ее постигла. Я стояла посреди комнаты, босая, с распущенными волосами, в полупрозрачной ночной рубашке без рукавов и купалась в бледном, призрачном лунном свете, лившемся через окна. Передо мною склонилась старенькая, согбенная Кэт. Дрожащими руками она подавала мне мой любимый роскошный изумрудный халат с золотой вышивкой и летящими рукавами, достающими до самого пола. Мне все не верилось, что она уже не молода; она менялась как-то незаметно, и вдруг оказалось, что она уже старушка. Я смотрела на вырастившую меня женщину и думала, что, наверное, так бы выглядела сейчас и моя мать, если бы была жива.

– Кэт! – воскликнула я, и слезы заструились по моему лицу, когда она протянула мне халат. – Прости меня, пожалуйста, прости! – взмолилась я, падая перед ней на колени и целуя ее морщинистые руки.

– За что, милая? – спросила она, озадаченно хмурясь.

– За все, за всю ту боль, что я тебе причинила, за то, что дала тебе повод стыдиться меня. Этот разговор о Роберте…

– Мое ненаглядное дитя! – молвила она, помогая мне вдеть руки в просторные рукава, после чего заключила меня в объятия и погладила по голове. – Бесс, я бы гордилась тобою больше лишь в том случае, если бы ты была мне родной, кровной дочерью. Мне жаль, что я была так груба с тобой, но ты знаешь, что твои развлечения с лорд-адмиралом ранили меня в самое сердце. Тогда я была слишком глупа, сама повела себя как девчонка, хотя была намного старше, опытнее тебя. Нужно было настоять, повести себя как и положено дуэнье принцессы, но я тоже поддалась его чарам, страшная правда открылась мне лишь после того, как все закончилось. Как я была неправа, толкая тебя в его объятия! Стала тебе подружкой, поддерживала все твои безрассудные затеи там, в Челси. Мы будто выросли вместе… И теперь я вижу, что лорд Роберт – точно такой же, как и лорд-адмирал, и я не хочу, чтобы ты повторила ту же ошибку… или даже совершила совсем непростительную, ведь теперь тебе есть что терять. Ты молода, красива, разумеется, тебе хочется страсти и любви, и ты заслуживаешь счастья. Однако я боюсь, что свобода и власть, данные тебе народом, опьянили не только тебя, но и лорда Роберта. Он хорош собой, но тот еще жеребец, под стать лорд-адмиралу. И ты идешь у него на поводу! И вместо того, чтобы дать тебе что-то, он заберет у тебя все. Я не могу этого допустить.

– Кэт, я не позволю ему, обещаю тебе! – воскликнула я, хватая ее за рукав. – У меня как будто пелена с глаз спала. Не бойся, Кэт, я не допущу, чтобы у тебя прибавилось морщин из-за меня или Роберта. – Я улыбнулась сквозь слезы, коснувшись ее лба. – Сегодня я будто очнулась от тяжелого сна, в один миг превратилась из ребенка во взрослую женщину. Я пришла в себя, Кэт, я поняла, что он за человек, и ему не надеть на свою голову корону. Так не может больше продолжаться. Он зашел слишком далеко, пора подрезать ему крылья. И я не стану больше прощать ему надменность и самонадеянность в благодарность за приятно проведенное время. – Я поднялась и поправила длинные рукава халата без помощи Кэт. – Теперь все наладится, Кэт, не сомневайся. Твоя королева прислушалась наконец к голосу разума и совладала с собственным сердцем. А теперь иди, – попросила я, целуя ее в щеку, – и позови сюда Сесила. Затем возвращайся, я хочу, чтобы сегодня ты осталась на ночь у меня. Я так скучала по тебе все это время!

Я беспокойно ходила по комнате, запустив пальцы в разметавшиеся по плечам кудри – похоже, это вошло у меня в привычку, я всегда перебирала свои локоны в минуты волнения. Мне хотелось взять себя в руки к приходу Сесила, обуздать свои чувства к Роберту. Мои мечты о нас – это не его мечты, нам с ним никогда не примириться, теперь я понимала это, равно как и то, что Роберт никогда не оставит попытки захватить власть, как пытался выхватить сегодня у меня из рук поводья. Мне нужен был любовник, а не супруг, но Роберта интересовала лишь моя корона.

– Мне нужно поговорить с вами о лорде Роберте! – выпалила я, как только Сесил появился на пороге. – Он стал слишком уж самонадеянным, ведет себя высокомерно, очевидно, решил, что может повелевать всеми…

– Вы не сообщили мне ничего нового, мадам, – кивнув, произнес Сесил. – По ночам, сразу после того, как ваше величество отправляется спать, он устраивает в своих покоях попойки с азартными играми и шлюхами, которые продолжаются порою до самого рассвета.

Затем мой преданный советник стал рассказывать, как Роберт облачается в расшитый золотом пурпурный бархат, как король, и собирает вокруг себя своих приспешников, известных умением ловко обращаться с дубинами, кинжалами и мечами. Роберт устраивал развлечения для тех, кто с гордостью носил на рукавах синих бархатных ливрей его герб – медведя, держащего в лапах сучковатый посох. Его слуги были такими же амбициозными, как и он сам, им тоже хотелось ухватить за хвост восходящую звезду, каковой они считали своего господина. Им хотелось оставить себе хоть какие-то крохи звездной пыли, как и гулящим девицам, сидевшим у них на коленях и позволявшим целовать себя лишь потому, что они надеялись извлечь из этого какую-то выгоду.

Роберт возвышался над всеми в золотом лавровом венке, какой носил когда-то сам могущественный Цезарь, и дерзко поднимал в воздух кубок, наполненный красным, как кровь, вином, заявляя, что я всецело в его власти, совсем потеряла голову от любви и сделаю все, что он скажет, даже подарю титул графа. «Уже грамоту готовит, – хвалился он и добавлял с загадочным видом: – Если Господь даст мне прожить еще год, то я вознесусь много выше, чем сейчас!» Все, разумеется, понимали, что он намекает на то, что станет королем, и тут же принимались обхаживать будущего своего властелина и присоединялись к свите алчных и похотливых подхалимов Роберта. Очевидно, он не понимал одного: эти люди первыми отвернутся от него, когда он, подобно греческому Икару, взлетит слишком высоко и опалит крылья.