Книга Сказание о Старом Урале - Павел Северный

* * *

Вольный, верховой ветер тормошил еловые леса, поднимая в них гуды, стоны и скрипы. Светила совсем полная луна. Свою первую ночь свободы Сусанна дождалась, но тревога мешала сполна насладиться этой радостью.

Каждый непонятный шорох напоминал беглянке об опасности, заставлял до мелочей перебирать в памяти ненавистную прошлую жизнь, еще такую недавнюю, не отошедшую в мир далеких воспоминаний.

Сусанна лежала в избе на лавке и следила, как мигал огонек в лампадке. Спать не могла. Слушала, как совсем близко воет волк. Падала по капле вода из рукомойника в бадью. Перестук этих капель перебивал течение ее мыслей...

Она ясно, будто в каком-то тайном зеркале, видела все, что происходило во дворце в день ее бегства. Она притворилась с утра нездоровой. Акинфий забеспокоился и велел позвать лекаря. Тот поил «больную» горькими каплями и не велел ей вставать с постели. Акинфий не отходил от ее ложа, ловил ее взгляды и старался всячески угодить. А «больная» только и ждала, чтобы наступила ночь. Уговорила Акинфия уйти спать к себе. И лишь миновала полночь, она стала надевать крестьянскую одежду. Обулась в лапти. Под грудью подвязала узелок с остатками драгоценностей, даренных Демидовым. В парк решила идти не тайным ходом, а по малахитовой лестнице. Бежала по аллеям, при свете луны, пугаясь скрипа новеньких лаптей. Спускаясь за беседкой в лог, опять изжалилась вся в крапиве. От росы отяжелел подол юбки. Одним духом пробежала по откосу до стены. Толкнула калитку. Она подалась... А там за калиткой ждал Савва. Дошла с ним до мельницы. На тихий Саввин свист вышел из кустов Егор. Савва на прощание крепко обнял Сусанну. «Смелая ты девка, бог тебе в помощь. Покамест на Поясе, иди не оглядывайся, а дальше не моего ума забота. Ну, я в обрат пошел». Так она рассталась с Саввой. На заимку приехала, когда уже начинало светать. Сразу упала на лавку, проспала до полудня не шелохнувшись, а теперь вот заснуть никак не может... Лучше уж подняться, чем-то отвлечь себя от страшных мыслей. Ею все более овладевали дурные предчувствия и темный страх.

Она накинула на плечи теплый шушун, напилась воды из кадушки. Послушала, как спокойно похрапывает на печи Егор. По крутой лесенке поднялась на дозорную вышку.

От луны светлым-светло. Сиянием облиты вершины лесов. Гудят и стонут эти дали лесные... Постояла, огляделась вокруг ищущим взором. Разглядела всю заимку. Обнесена она тыном, на лугу – стога сена. От ворот заимки бежит и теряется в перелеске тропа. Изредка сквозь лесной шум прослушивается неумолкающее журчание горной речки, но где она бежит по лесам, Сусанна сверху не разобрала.

От ветра у нее захолодели руки, но возвращаться в избу не хотелось. Очень уж хороши эти леса под луной. Смотрела, будто запоминала их красоту, ибо не чаяла когда-либо еще вновь увидеть Урал. Разве только... Но сейчас, охватывая взглядом эту лесную ширь, не хотелось даже допускать мысли о новой и притом уже звериной неволе...

В лесу, совсем близко, захрустел валежник. Сусанна спряталась за опорный столбик и увидела, как на опушку вышел медведь. Зверь неторопливо пересек луг, направился к пригорку и опять убрался в ближний перелесок.

А Сусанна все стояла наверху... Где-то подал глухой голос филин. Под ветром стонали и гудели деревья-великаны. Журчала горная речка. На небе клубились лунные облака. Сусанна вспомнила, как вместе с Саввой любовалась ими с верхнего яруса Наклонной башни.

3

С того мига, когда Акинфий Демидов узнал об исчезновении Сусанны, в каждую живую душу, подвластную хозяину Невьянска, вселился молчаливый страх. Люди замерли, притихли в ожидании небывалой грозы.

Весть о бегстве Сусанны уже успела облететь все закоулки завода, заставляя и женщин и мужчин креститься в предчувствии неминуемой беды. Все знали нрав Акинфия Демидова. Полбеды, коли хозяин орет и сквернословит. Но если он молчит в гневе – дело плохо!

Акинфий сам обнаружил свою потерю: в ранний утренний час он пришел к опочивальне любовницы, тревожась о ее здоровье после вчерашнего недомогания. Уразумев, что он обманут, Демидов сейчас же разослал всадников по дорогам в сторону Чусовой, Тагила и Верхотурья. Всех воротных сторожей, карауливших въезд и выезд из семи башен, допрашивали о беглянке с пристрастием и перепороли. Один из этих караульщиков, по имени Никифор, с перепугу даже отдал душу. Слуги Демидова ходили с опухшими от оплеух щеками и разбитыми в кровь зубами. С каждым часом хозяин зверел все страшнее. Из сторожей не тронули только одного Савву. Демидов сам ходил к нему на башкю. На вопрос о беглянке старик коротко ответил хозяину:

– Сверху не видать. Небось не в карете покатила.

Обыск в опочивальне Демидов учинил самолично. Осмотрел все углы. Тайной двери за пологом постели не нашел, но понял, что беглянка унесла с собой все драгоценности, а ни единого дорогого наряда не взяла. Демидов был неколебимо убежден, что беглянке деваться некуда, далеко она не уйдет! В селениях проверили всех лошадей. Установили, что ни один экипаж, ни одна крестьянская подвода, ни одна верховая лошадь не покидали крепости и завода: лошади мужиков были на работах или в стойлах, повозки и кони заезжих купцов оказались все на месте...

Осмотрены были избы во всех невьянских слободках. Огороды, баки и сеновалы были обысканы. Ретивые дознатчики не забыли проверить даже выселки и курени углежогов... Беглянка как в землю прозалилась.

После полудня всадники вернулись ни с чем. Клятвенно уверяли Шанежку, что ни на одной из дорог нет следов и примет беглянки.

После разговора Демидова с приказчиком Шанежкой тот вышел из дворца с побелевшим лицом. Прямо с порога своей избы Шанежка долго крестился на икону, повторяя про себя хозяйское предостережение: дескать, «коли не изловишь, почитай себя мертвецом». Перспектива отправиться на дно пруда с камнем на шее приказчику не улыбалась; посему новые нарочные отправились на поиски, сам же приказчик принялся допрашивать всех, кто проживал на околицах завода.

Вечером Демидов побывал на башне и покинул ее в состоянии холодного бешенства. Взгляд его мог, кажется, превратить встречного в камень. Во дворце он сразу прошел в брошенную Сусанной опочивальню, заперся там на ключ и остался в полном одиночестве.

4

На следующее утро Шанежка уже начинал терять надежду поймать Сусанну. Он засел в избе. Глушил свое горе брагой, но чем больше пил, тем сильнее страшился хозяйского гнева.

Днем, когда полупьяный Шанежка валялся в одежде на постели, обдумывая и отбрасывая один за другим планы спасения от неминуемого наказания, дверь избы отворилась, на пороге очутился караульный, а за ним следом шагнул за порог незнакомый чернявый мужчина в грубом, самодельном кафтане, кожаных обутках и с шапкой в руке.

Шанежка обругал караульного крепким словцом.

– Не видишь – прилег с устатку?

– Да вишь, вот чужой нашего хозяина допытывается.

– Ну и веди к хозяину. Он как раз его нынче гостинцем приветит!