Книга Клады Отечественной войны - Александр Косарев

Таким образом, район, где следует производить поиски, нами был определён довольно точно. Конечно, от тех деревянных строений, да и от самого тракта, скорее всего, ныне не осталось и следа. Но, используя прекрасную прорисовку рельефа местности на старинной карте и современные навигационные технологии, можно будет отыскать точное их расположение в течение одного дня. С местоположением нужного участка леса, конечно, придется повозиться подольше, но данная задача также вполне разрешима. Но прежде чем точить лопаты, следует разобраться ещё с одним немаловажным вопросом. И данный вопрос, вернее ряд вопросов, обязательно должен задать себе каждый уважающий себя кладоискатель. Звучат они примерно так: а откуда, собственно говоря, именно в этом месте взялся какой-то там клад? Кто его там зарыл? И почему он ассоциируется именно с событиями 1812 года?

Попробуем ответить на эти вопросы, опираясь не некоторое знание истории Отечественной войны и здравый смысл. Начнём наши рассуждения с констатации того неоспоримого факта, что при своём отступлении от Вязьмы французская армия двигалась на запад значительно южнее современного Нахимовского. Даже по прямой от того места, где прежде располагалось Леонтьевское, до запруженной войсками Старой Смоленской дороги было не менее шестидесяти километров. По нашим же издревле извилистым дорогам — и того больше. Так что ожидать именно там появления обоза с сокровищами вряд ли приходится.

К тому же даже если и предположить, что некий отчаянный француз непременно решил закопать награбленное золотишко именно в том самом безвестном леске, то он сильно бы намучался туда добираючись. Приличных 'дорог в тех местах и сейчас-то немного, а двести лет назад их было на порядок меньше. В тех условиях, когда грянули первые морозы, пробираться по ним до намеченного места следовало не менее двух-трёх дней. Но даже такого времени у французов не было. Надо сказать, что, кроме чисто воинских «партизанских» образований, возглавляемых атаманом Платовым, те немногочисленные пути сообщения бдительно контролировались и партизанами самыми настоящими. И особо усердствовали в этом жители именно Сычёвского уезда. Вот для примера несколько вполне официальных справок по данному вопросу.

«На территории Сычёвского уезда французы появились 18 августа 1812 года. К этому времени в Сычёвке было создано 2 партизанских отряда, в которых состояло более 400 горожан и крестьян. Одним отрядом командовал земский исправник Евстафий Богуславский, а другим — сподвижник Суворова отставной майор Семён Емельянов. На селе действовало до 10 партизанских отрядов, среди которых особо выделялся отряд старостихи Василисы Кожиной. За два месяца и шесть дней (с 19 августа по 25 октября) сычёвские партизаны уничтожили 1760 вражеских солдат и офицеров и 1009 взяли в плен. На борьбу с французскими завоевателями поднялось всё население уезда».

«Мы получили здесь уведомление, что в Смоленской губернии Сычёвского уезда крестьяне села Тесово, стоящего в 50 верстах от города Гжатска, писали к своей помещице, Госпоже подполковнице Логиновой, от 2-го сентября, что 29 августа Исправник тамошнего уезда Г. Богуславский приехал к ним и, собрав мужиков, вооружённых по приказанию помещицы пиками, велел им во всех случаях обороняться от неприятеля. Мы исполнили с большою охотою сие приказание, и на другой же день 130 человек переколотили, и там же на месте похоронили; 60 французов перевязали и отвели в город Сычёвки. У нас же убито было при сем только двое дворовых людей, да 4 мужика тяжело ранены».

«Известны также вожаки крестьянских отрядов — рядовые Ерёменко и Четвертаков. В городе Сычёвка сражался третий отряд из жителей города под командованием Коржанковского. Он сильно потрепал отряд польских улан, действовавших в составе наполеоновской армии. Уже в начале сентября почти вся территория Сычёвского уезда была недоступна французам. Образовался своеобразный партизанский край. Движение быстро распространилось на соседние уезды».

Итак, продвигаться с какими-либо ценностями по практически повсеместно перекрытым и охраняемым дорогам северо-западнее Вязьмы французы не могли. Их малочисленные шайки, рыщущие по округе в поисках пропитания, регулярно отлавливались и уничтожались. Поэтому понятно, что шансов отыскать какие-либо сокровища у Леонтьевского, на мой взгляд, нет совершенно. Но вот насчёт оружия, либо военного снаряжения как такового, если говорить более общо, я не был бы столь категоричен. Не будем забывать, что это местечко и начало своё существование как временная военная база. А что такое военная база? Это некое место, куда приходят не только поспать и подкормиться. В основном военные базы использовались командованием русских войск для того, чтобы из спешно отходящих, сильно потрёпанных противником войск создать новые боеспособные соединения.

А от чего же зависит боеспособность воинской части? Да, конечно, солдат должен быть сытым и отдохнувшим. Но самое главное, он должен быть хорошо вооружён, одет в соответствующую форму и иметь всё необходимое для ведения боевых действий. База, которую обустраивал Л. Качурин, была просто огромной, более двухсот гектар! Следовательно, и предназначалась она для приёма очень значительных по численности воинских контингентов. А там, где ожидается много войск, в значительной степени утративших совсем или имеющих на руках испорченное, либо малопригодное к употреблению оружие, туда следует это оружие доставить. И всевозможные боеприпасы, и конскую сбрую, и порох, и подсумки, и шомпола, и палаши, и новые ружья, и пушки, и картечь, и ещё множество иных предметов, без которых армия обойтись не может.

Можно себе представить, что для больших масс войск и завозилось много оружия со складов. И много оружия (возможно, неисправного) оставалось на базе после процесса перевооружения. Сложность ещё заключалась в том, что долго засиживаться под свежеотстроенными навесами было некогда. Французская армия накатывалась всесокрушающим валом, и заниматься тщательным учетом полученного и оставленного вооружения было просто некому, да и некогда. Новоприбывшие солдаты успевали только поесть, сменить обмундирование и получить новое оружие. И марш-марш дальше, к Бородино.

Сильно подозреваю, что после того, как последний отряд покинул базу, наш главный строитель оказался владельцем большой кучи оставленного войсками малопригодного, а может быть, и просто излишнего вооружения. И куда было его девать? Тащить домой? Там малые дети, до несчастного случая недалеко. Оставлять подходящим французам? Тоже не годится, предательством пахнет. Вот исходя из таких соображений я больше чем уверен, что именно Леонтий Качурин, а вовсе не Наполеон, и был организатором наскоро оборудованного захоронения в расположенной неподалёку от Вяземского тракта рощице.

Вырыл он яму, а может быть, и несколько ям. Свёз туда собранное воинское имущество, да и закопал от греха подальше. Через пару лет взрыхлённая земля осела, заросла травой, и ничто не напоминало о том, что в данном месте что-то спрятано. А уж спустя несколько лет, а то и десятилетий об этом захоронении осталась только смутная легенда. И уж конечно, в ней появился сам Наполеон (раз дело происходило в 1812 году) и сокровища (ну как же без них), и только одно реальное слово о каком-то оружии дошло до нас, благодаря хорошей памяти славной женщины Екатерины Николаевной Качуриной.