Книга Дитя Всех святых: Перстень с волком - Жан-Франсуа Намьяс

Разница в возрасте, столь явная поначалу, теперь совершенно не бросалась в глаза. Впрочем, Шарль за последнее время резко вытянулся и теперь стал почти одного роста с Анной.

В конце мая 1411 года Анна де Вивре сообщила супругу о своей беременности. От радости он едва не потерял сознание. Шарль долго не мог прийти в себя и, наконец, воскликнул:

— У ребенка будет ваше имя!

Анна не могла скрыть своего удивления:

— Но мы ведь хотим сына, а не дочь.

— Если родится сын, назовем его Анн. Такое имя дается мальчикам, хотя и гораздо реже, чем девочкам.

Так и было решено: кто бы ни родился, в семье Вивре будет два одинаковых имени.

Утром 6 января 1412 года, на день Богоявления, Анна и Шарль вместе со всем Орлеанским домом присутствовали на торжественной мессе. Анна как раз причащалась, когда внезапно ее пронзила боль. Слуги поспешно отнесли ее в спальню, но Шарль остался в часовне, чтобы помолиться.

Господа Иисуса, которого чтили в этот день, он просил за свою жену, чтобы ее миновала трагическая судьба Изабеллы, чтобы Создатель не отнял ее во цвете лет…

Молился он не очень долго. Около получаса спустя в часовню вошла повивальная бабка. Шарль резко поднялся.

— Монсеньор, родился мальчик!

Шарль тут же спросил:

— А как мать?

— Она прекрасно себя чувствует. Я никогда еще не видела таких легких родов!

Он поспешил в спальню. Румяная, счастливая роженица нежно улыбалась прелестному новорожденному малышу, которого держала в руках. Насколько же напрасны были все их опасения! Маленький Анн родился в День Богоявления 1412 года, день славы и торжества. Большего счастья и желать было невозможно!

Шарль не мог сдержать крика радости и подошел к постели, чтобы впервые взять сына в руки.

Потом обернулся к матери. Анна, измученная, утомленная счастьем, никогда еще не была так красива. Как он любил ее в эту минуту! Целомудренным поцелуем он прикоснулся к ее волосам и вышел, оставив ее отдыхать.

Через три дня, утром 9 января, когда Шарль вместе с дозором объезжал на лошади владения, переполненный радостью и надеждами, Анна де Вивре внезапно ощутила ледяной холод. Позвали врача, а тот, в свою очередь, велел пригласить священника. Началась послеродовая лихорадка, от которой не удавалось оправиться ни одной роженице.

Вечером, когда Шарль вернулся, Анна была уже мертва. Он ринулся в спальню и, потрясенный, увидел то, что ознаменовало конец его собственной жизни. Его возлюбленная жена лежала на кровати, по углам которой горели четыре факела. Фрейлины герцогини занимались ее последним туалетом, обряжая умершую в свадебное платье. Снаружи шел снег.

Все было белым: брачный наряд, простыни, снежные хлопья за окном, но самым белым было лицо Анны. Она вступила в вечную зиму…

***

Едва лишь вернувшись в Куссон, Франсуа первым делом помчался в лабораторию. Войдя туда, он не мог скрыть изумления: все было опутано паутиной. Она была повсюду: на атаноре, на скамеечке для молитв и даже на черной земле, из-за чего та казалась совсем белой. Это являлось еще одним доказательством того, что он находился на верном пути и Деяние вершилось здесь само, в то время как сам он был так далеко…

Чуть позже, отправляясь в спальню отдохнуть после столь утомительного дня, Франсуа неожиданно оказался на дозорной площадке главной башни замка Вивре. Наступили сумерки. Небо было ярко-красным, и все внизу тоже казалось красным. Он любовался открывшимся перед ним зрелищем, когда внезапно появился конь.

Он был рыжеватой окраски и явился прямо с небес, ибо это был крылатый конь. Его огромные крылья с тревожным шумом хлопали за спиной, но Франсуа не испугался. Он даже знал, как зовут этого коня: Турнир…

Турнир неподвижно встал на дозорном ходу прямо перед человеком и стал ждать, пока тот подойдет. Франсуа быстро вскочил на спину животного. Турнир раскинул крылья и взлетел.

Так началось удивительное путешествие. Турнир взмыл в облака, и облака эти превратились в настоящие страны, с реками, садами, домами. Все вокруг было красным…

Именно в этот момент Франсуа внезапно проснулся. Он только что видел красный сон!

Красный сон, так же как и сон черный, восходил к его детству. В ту пору он часто снился мальчику и, как и тот, другой сон, был неизменным до мельчайших подробностей. В дальнейшем Франсуа тоже видел его — время от времени, когда еще вел жизнь рыцаря. В последний раз такое случилось, должно быть, лет пятьдесят назад.

Он стремительно вскочил с постели. Сомнений никаких не оставалось: красный сон возвещал о третьей ступени Деяния, что была того же цвета. Франсуа так ждал этого знака! И то, что знак этот был дан почти сразу по завершению белой ступени, не должно было удивлять его. Разве мэтр Фламель и госпожа Пернелла в свое время не осуществили обе стадии процесса в один и тот же день?

Ему сразу захотелось вновь оказаться в своей лаборатории, но он одумался. Возможно, сон указывал место, где должна была происходить заключительная стадия. Башня Вивре? Франсуа решил, что отправится туда немедленно.

Он отыскал Юдифь, а та выразила желание сопровождать его. Франсуа был несколько удивлен этим, однако еврейка настаивала:

— Разве вы мне сами не говорили, что присутствие женщины необходимо для осуществления Деяния?

Ему оставалось лишь признать это. После недолгого молчания она продолжала:

— С вашего позволения, я останусь с вами. Я буду вашим последним товарищем.

Франсуа де Вивре пересек границы Куссона в белом одеянии, верхом на белой лошади. Он надел свои драгоценности, с которыми расставался на время паломничества: перстень со львом, перстень с волком и розу, полученную от Розы де Флёрен. Он уносил с собой атанор и в скромной холщовой сумке — немного черной земли, белой от паутины.

Замок Вивре показался вдали на третий день пути. Франсуа испытал живейшую радость, возвратившись к источнику, в места своего детства и отрочества. С непривычным умилением рассматривал он это строение — довольно скромное с виду, если сравнивать его с величественным силуэтом Куссона.

Когда Франсуа появился в Вивре — в своем белоснежном одеянии, на белой лошади, — люди, давно считавшие его умершим, в едином порыве пали на колени. Как и в дни своего паломничества, Франсуа, хотя и пытался поначалу возражать, вынужден был повиноваться желанию своих подданных и благословлять их крестами, начертанными в воздухе.

До Дня всех святых оставалось совсем немного времени. Франсуа решил дождаться этого дня, чтобы приступить к осуществлению красной ступени. После торжественной мессы в часовне он отправился в главный зал.

На стене висела богатая коллекция оружия. Имелся там и меч, которым никогда еще не пользовались. Франсуа взял его, вернулся в башню, закрылся у себя в комнате и принялся молиться. Он просил Юдифь присоединиться к нему до захода солнца.