Книга Клинки Керитона. Дорога на Эрфилар - Андрей Голышков

Гиеноподобный шак-шалк, вопреки ожиданиям, вёл себя спокойно и передвигался исключительно на двух задних лапах. Он опускался на четвереньки, лишь когда останавливался или в тех местах, где потолок был настолько низок, что мешал ему выпрямиться в полный рост. Страшный по сути своей зверь вёл себя как человек, и Саиме казалось, что в его рыке слышится пусть и непонятная, но вполне осмысленная речь. Любопытство постепенно брало вверх и вытесняло страх, Саима поймал себя на том, что начал понемногу приглядываться к шак-шалку. На коротеньком привале он, набравшись мужества, поделился со «зверюгой» кусочком вяленого мяса, найденным в закромах покойного Тилу. Зверь принял угощение как должное, не выразив ни одной из эмоций. Нёт, понимая всю пикантность ситуации, старался всегда держаться посерёдке между онталаром и шалком.

— Это что? — Саима качнул головой, указывая на мех в руках Нёта.

— Отвар с черпухой. У Тилу-пузана одолжил.

— Укрепляешь дружбу с шалком?

— По-моему, немного чуб-чуба хоть как-то облегчит его и без того задрипанную жизнь.

Слой пыли на полу становился всё толще, но, наконец, они подошли к перекрёстку, и здесь серый покров нарушали одинокие следы, уходившие в темноту. Нёт присел на корточки и провёл пальцем по одному из отпечатков.

— Совсем свежие, — сказал он.

— Да. Кто-то был здесь совсем недавно.

— Это он тебе сообщил? — Нёт покосился на Вира.

— Ага. Мои глаза и ухи. Видит в два раза больше меня, слышит… слышит вообще запредельно много. И всё мне передаёт. Сразу. Что бы я без него делал? — Саима приложил палец к припухшим губам с пятнами засохшей крови у уголков. — Слышишь голоса?

— Нет, — дауларец насторожился.

— И я не слышу. А он слышит.

— Вечно ты со своими шуточками. Пойдём, глянем, что там дальше. Если что, вернёмся и пройдёмся по следу.

— Можно и так, — Саима тщетно попытался разглядеть, что же там впереди, в глазах двоилось, и он практически ничего не видел дальше пяти локтей перед собой. — Веди, — вяло скомандовал он и забубнил:

Страшный шак-шалк живёт в чаще лесной, Он сотни людей отправил в мир иной. Охо-хо-хо, Бу-бу-бу-бу… А я не хочу так просто умереть, Беру свой лук и точу свой меч. Охо-хо-хо, Бу-бу-бу-бу…

Вскоре перед ними открылся большой трапециевидный зал с мраморными стенами, высоким сводчатым потолком и пятью саркофагами, стоявшими веером. У изголовья каждого возвышались скульптуры, а на плитах были выбиты рунные надписи.

— Вот это мы погуляли.

— Что-то не так?

— Это же сам Экиар. Суазор, Рухар, и… вероятно, Кэурн, — Саима провёл пальцами по полуистёртой надписи, вырезанной на табличке. Это был греот, к сожалению, этим древним языком онталар владел весьма посредственно. — А это, должно быть, оружейник Керитон.

— Здоров, — восхитился Нёт, снизу вверх глядя на статую огромного четырёхрукого молодца с обнажённым торсом. В отличие от соседей по вечности, воин сидел не на троне, а на наковальне, к ноге его был прислонён массивный молот. В каждой из четырёх рук он держал по мечу, рукоятями вперёд, как бы предлагая любому желающему ими воспользоваться. Фигура была огромна, и обычные по размеру мечи, зажатые в двухведёрных кулаках, смотрелись скромными полуторными фалькатами.

— Керитон, он же Гилхус, был оружейником самого Алу'Вера. Ума не приложу, каким боком он смог затесаться в эту высокородную компанию, но, думается, что это именно он и есть.

— Старушка смерть всех уравняла. И чем же был знатен оружейник Гилхус, окромя того, что ручкался с Алу'Вером?

— Всего лишь тем, что создал четыре меча, которые после сам Алу'Вер и зачаровал.

— Сильные, должно быть, чары?

— Сильные. Других Алу'Вер не накладывал.

— Это те самые мечи?

— Получается, что они. В пророчестве говорится, что клинки достанутся четырём достойным, не побоявшимся их принять.

— Да?

— Такая вот история.

— В чём подвох, Саима? Вот я, к примеру, более чем достоин. Или нет? Я с превеликим удовольствием принял бы один меч, а то и два, Хорбут меня раздери. А ещё лучше молоточек евойный, Гилхуса, стало быть, взял бы. Очень уж он мне приглянулся. Может, попробовать?

Саима вяло пожал плечами.

— Про молот ничего не знаю. А мечи, по преданию, возьмут лишь достойные. Сдаётся мне, сказки всё это. И пробовать я бы поостерёгся, потому как сказано: «Достойному меч, недостойному камень» — это дословно.

— Откуда ты всё знаешь?

— Читать люблю.

— Ага, — Нёт потёр подбородок, прищурил левый глаз. Демонстративно оглядел зал. — Что-то я не вижу толпы окаменевших претендентов, неужели за сколько веков так и не нашлось ни одного желающего? — глаза его подозрительно заблестели. Так сверкает, требуя крови, сталь обнажённого клинка. Он смахнул лёгкое полотно паутины, укрывавшее руки оружейника.

— Может, тут подметают часто. Я бы не рискнул.

— А я рискну, — с этими словами ладонь дауларца легла на рукоять ближайшего к нему меча.

К бесконечному его облегчению, ладонь не окаменела. Да и клинок не откликнулся — остался на прежнем месте.

— Остановись, Нёт.

Вторая попытка была не успешней первой, да и третья не дала результатов, однако стоило Нёту коснуться рукояти последнего меча, как он почувствовал дрожь в ладони: гарда и ножны пошли мелкими трещинами, многовековая каменная скорлупа облетела цветочными лепестками к ногам оружейника Керитона.

— Тэннар Великий! — Нёт чуть не задохнулся от восторга: клинок поддался и мягко вышел на пол ладони, источая приглушённое алое свечение. — Получилось.

Саима отпрянул от него как от заразного. Вир высунулся из капюшона и с недоверием воззрился на обалдевшего дауларца.

— Не знаю, что там пишут в твоих умных книгах, но я этот меч возьму. Он принадлежит мне. На нём аура силы, — казалось, даже голос у Нёта изменился, приобретя властный оттенок. Он выдохнул и полностью обнажил клинок. Отойдя на безопасное расстояние, он крутанул им, разминая кисть. — Да, это меч силы! Мой меч!

— Кх-х-кхрас шоч шар-р-ах, — одобряюще рыкнул шак-шалк, не особо отвлекаясь при этом от смазанной чуб-чубом палки.

Нёт сделал выпад. Рубанул воздух.

— А ты чего ждёшь? — спросил он. — Твоя очередь, — он указал на Керитона остриём алого клинка.

— Я пробовать не буду.

— Это ещё почему? Зря, думаешь, нас сюда Тэннар привёл? Тяни давай, или так и уйдёшь?

— Так и уйду, — Саима привалился к ножке трона, на котором восседал каменный Экиар.