Книга Рокоссовский. Терновый венец славы - Анатолий Карчмит

Теперь он увидел пылающий город и деморализованные части своих войск. Окруженная группировка, вместо того чтобы вести борьбу с противником, уничтожала орудия, тягачи, танки и машины. В течение полутора суток ему удалось навести кое-какой порядок. Он собрал в один кулак войска прикрытия, состоявшие из отборных солдат и офицеров, и пытался во что бы то ни стало вырваться из окружения. Он понимал, что это безумие, но другого выхода не видел.

Пьяные офицеры, переступая через трупы солдат, рвались вперед на северо-запад. Им даже удалось прорвать оборонительный рубеж. В прорыв хлынуло более пяти тысяч солдат, но спастись им не удалось. 29 июня русские овладели Бобруйском и бегущие части были уничтожены.

Надо отдать должное храбрости и смелости Моделя; он сумел вылететь из бобруйского «котла», и его самолет приземлился в окрестностях города Слуцка, где располагался штаб фельдмаршала Буша.

— Ну что, Вальтер, тебе удалось вывести хотя бы часть войск из окружения? — спросил устало Буш, когда Модель переступил порог кирпичного дома, который занимал бывший командующий группой «Центр».

— Эрнст!.. Коньяк у тебя есть? — вместо ответа спросил Модель.

— Есть, — ответил Буш, и по его лицу пробежал нервный тик.

— Налей, — произнес Модель, тяжело опустившись на диван.

Буш повернулся, подошел мелкими шажками к шкафу, достал бутылку коньяку, плитки шоколада, поставил на журнальный столик перед Моделем.

С глазу на глаз они пробеседовали за коньяком около часу.

— Скажи мне, Эрнст, — проговорил Модель, — почему мы терпим в белорусской операции такие неудачи? Где, по-твоему, кроется их основная причина?

— Основная причина, Вальтер, заключается в том, что русские нас обхитрили. — Буш отошел на несколько шагов, чтобы видеть собеседника целиком. В связи с отстранением от должности он чувствовал некоторую неприязнь к своему преемнику, оказавшемуся в этот момент более удачливым.

— Спасибо, Эрнст, за откровенность, — едва усмехнулся Модель.

— Я верил нашей разведке. — Буш подошел к карте, висевшей на стене. — Основной удар мы ждали в районе Рогачева. Я надеялся, если русские будут сильно наседать, я переброшу туда силы с других участков. К этому все было готово. Как мы и предвидели, они бросили в прорыв две армии.

— Так почему ты не осуществил свой замысел? — спросил Модель, смакуя коньяк.

— Русские перепутали мне все карты.

— Не укладывается в голове, как это могло случиться? — повысил голос Модель, давая понять, что Буш виноват в провале операции.

— Русские нанесли одновременно второй, мощный удар, — продолжал Буш, обращаясь к карте. — Он был нанесен не в районе Паричей, где у нас был хорошо укрепленный район, а в другом направлении.

Буш замолчал и прошелся по комнате. Модель встал, начал рассматривать карту.

— Они что, высадили в тылу десант?

— Нет, они вылезли, как черти, из болота и зашли нам в тыл, — с огорчением произнес Буш и протянул руку к карте. — Здесь сплошные дремучие леса, зыбкие трясины… Рокоссовский сумел переправить здесь не только пехоту, но и технику. Это невероятно, но факт остается фактом — он нанес здесь мощный удар. Рокоссовский это сделал вопреки всем ожиданиям. — Буш повернулся так, что Моделю был виден коротко подстриженный седой затылок и яйцевидная плешь на макушке головы фельдмаршала. — Я тебе не завидую, Эрнст: Рокоссовский — очень хитрый противник. А тебе с ним предстоит воевать.

— Все говорят «Рокоссовский, Рокоссовский», — Модель сел на диван рядом с Бушем. — Когда я стажировался в русской военной академии вместе с Манштейном и Боком, такой фамилии я даже не слышал. — Модель чуть отодвинулся, чтобы не дышать в лицо Бушу. — Что это за птица?

— Это птица высокого полета, — сказал Буш, наполняя рюмки коньяком. — Ему около пятидесяти лет, поляк, воевал на стороне красных во время революции. Воевал под Москвой, под Курском. Я уже не говорю о Сталинграде. Это он разделался с Паулюсом. — Буш замолчал, взял в рот кусочек шоколада. — Самое странное заключается в том, что Рокоссовский был репрессирован. Три года тюрьмы никак не повлияли на его патриотический дух.

— Да, таких людей трудно понять, — произнес Модель, закуривая. — В них есть что-то такое, что не поддается нашей логике.

— Как ты думаешь, Вальтер, почему наша лучшая в мире армия терпит одно поражение за другим? — Каждую фразу Буш произносил так, будто ему было тяжело ворочать языком.

— Ее довели до этого безголовые генералы из окружения фюрера, — с раздражением произнес Модель. — Они вводят его в заблуждение. Чем дольше тянется война, тем лучше они себя чувствуют. Они ведь не кормят вшей на передовой, а живут в особняках и получают награды первыми. — Он повернулся к Бушу и с пафосом произнес: — Запомни, Эрнст, скоро придет время — фюрер позовет нас, и только мы спасем Германию от поражения! Да, да, только мы!

— Вальтер, с тобой можно разговаривать откровенно, — неуверенно произнес Буш, поднимаясь. — Только чтобы разговор был между нами?

— Конечно, Эрнст, конечно, слово офицера.

— Я имел честь присутствовать на совещании 14 июня 1941 года, — начал тихо Буш, расхаживая от одного окна к другому. — Тогда Гитлер собрал в Берлине всех командующих группами армий, чтобы обосновать решение о нападении на Россию и выслушать доклады о завершении подготовки к войне. Гитлер сказал, что не может разгромить Англию. Поэтому, чтобы прийти к миру, ему необходимо добиться победоносного окончания войны на материке. Чтобы создать себе неуязвимое положение в Европе, надо разбить Россию. На мой взгляд, изложенные им причины, вынудившие начать войну с Россией, были неубедительными.

— Ты пришел к такому выводу сейчас или еще тогда?

— Тогда я был на стороне фюрера.

— А теперь? — сверкнул на него глазами Модель.

— Хайль Гитлер! — поднял руку Буш.

— Говори дальше, — как-то непроизвольно вырвалось у Моделя.

— Ты, Вальтер, опытный военный и знаешь, к чему приводит недооценка противника.

— Так, так, — сказал Модель и подошел к окну.

— Гитлер не верил ни в донесения о военной мощи огромного государства, ни сообщениям о возможностях промышленности и, если хочешь, прочности государственной системы России. Для военного времени она оказалась незаменимой.

— Я не могу согласиться с тобой, Эрнст. Я верю в гений Гитлера! — сказал Модель. — Я до сих пор неуклонно выполнял его приказы и буду их выполнять. Я стал солдатом для того, чтобы защищать отечество. Я честно исполню свои обязанности до конца.

В дверь постучали. Оба фельдмаршала, вытянув шеи, устремили взгляд на генерала, стоявшего на пороге.

— Господин фельдмаршал, разрешите доложить?

— Докладывайте, — поднялся Модель.

— Вчера, 29 июня, командующему 1-м Белорусским фронтом русских Рокоссовскому присвоено воинское звание «маршал», — заглядывая в папку, произнес генерал. — Танки Рокоссовского находятся в пятидесяти километрах отсюда. По нашим расчетам, они могут быть здесь через 2–3 часа.