Книга Морально безнравственные - Вероника Ланцет

— хнычет она, и это все, что мне нужно, чтобы поменять наши позиции, уложив ее на спину и ворвавшись в нее.

Мои пальцы впиваются в ее кожу, я глубоко проникаю в нее, толкаясь со всей силой желания, трахая ее как сумасшедший. Она встречает меня толчок за толчком, вращая бедрами и сжимаясь вокруг меня, ее руки обвивают мою шею и притягивают меня к себе для поцелуя.

— Ты чертовски совершенна, — простонал я, когда кончил, мой член дернулся внутри нее и наполнил ее своим семенем.

Рухнув на нее сверху, я переворачиваю нас так, что она лежит у меня на груди. Я обнимаю ее, целую ее лоб, мой член все еще дергается внутри нее.

— Итак, — начинает она, ее голос слегка неуверен. — Думаю, сейчас самое время сказать тебе кое-что, - застенчиво говорит она, зарываясь лицом в ложбинку на моей шее.

— Что именно? — Мои брови внезапно поднимаются, страх грызет меня.

— А… помнишь ту ночь на балу? — она слегка приподнимает голову, чтобы посмотреть на меня.

— Черт! — восклицаю я, вспоминая свое ужасное поведение. — Я был слишком груб с тобой? — спрашиваю я, боясь, что мог непреднамеренно причинить ей боль.

Она качает головой.

— Нет, конечно, нет, — быстро говорит она, и румянец покрывает ее черты.

Она слегка приподнимается, пока ее рот не оказывается рядом с моим ухом.

— Я беременна, — тихо произносит она, ее тон неуверен.

Еще до того, как я полностью переварила эту информацию, мои губы растянулись в улыбке.

— Беременна, — повторяю я, и меня охватывает чувство благоговения. — Тигрица, это лучшее, что ты могла мне сказать, — искренне говорю я ей, целуя ее маленький носик.

— Боже мой, еще один ребенок, — говорю я в удивлении.

Как мне так повезло?

 

 

Глава 30 

Аллегра

 

 

Месяц спустя

 

— Можно мне еще, мама?

Я поворачиваюсь и вижу, что Лука держит свою пустую тарелку и смотрит на меня щенячьими глазами, надеясь, что так он получит еще один кусочек торта.

— Конечно, можно, — взъерошив его волосы, я забираю у него тарелку и отрезаю еще кусочек.

— Держи, — протягиваю я ему, наблюдая, как счастье сияет на его лице.

Как я люблю этого мальчика!

— Спасибо, — улыбается он мне, и я не могу не улыбнуться в ответ.

— Поцелуешь меня, Лука? — спрашиваю я, указывая на свою щеку. Он задумчиво смотрит на мгновение, затем улыбается застенчиво, чмокает меня в щеку и убегает.

Посмеиваясь над его выходкой, я возвращаюсь к торту, отрезаю еще два кусочка и беру их с собой на диван.

Энцо на диване, просматривает какие-то файлы, а Лука на полу, смотрит свой любимый мультфильм и ест торт.

— Хочешь? — я пододвигаю к нему тарелку, но он качает головой, нахмурив лоб.

— Нужно закончить, — бормочет он, быстро целуя меня, прежде чем переключить внимание на документы.

Я ставлю его тарелку на стол и начинаю есть свою.

За время, прошедшее после похорон, нам пришлось сделать несколько изменений, одним из которых был переезд.

Мы переехали из дома Агости в квартиру в Мидтауне. Энцо сказал мне, что построил эту квартиру специально для нас, с печью для нашего любимого занятия и с достаточным пространством для воспитания наших детей. Уже тогда он хотел полной независимости от своей семьи.

Лука очень хорошо воспринял перемены, и с каждым днем мы становимся все ближе. Я до сих пор не могу поверить, что моему ребенку почти пять лет, и в моей голове все еще проносятся воспоминания о том, как он был младенцем. Мы оба узнаем друг друга, и мое сердце разрывается от любви к этому маленькому мальчику, такому вежливому и хорошо себя ведущему.

Теперь я знаю, что это все Энцо. Он так долго был и матерью, и отцом и посвятил все свое время тому, чтобы наш Лука рос любимым и воспитанным.

Я слышала все эти истории от мамы Марго, и она не уклонялась от того, чтобы рассказать мне, насколько Энцо был предан маленькому Луке: менял ему подгузники, просыпался каждые несколько часов, чтобы покормить его ночью, или просто брал его с собой повсюду, боясь оставить его одного даже на секунду.

Я никогда не думала, что могу любить его больше, но, когда я узнала все, что он сделал для меня и для нашего ребенка, мое сердце наполнилось такой любовью, что я разрыдалась.

— Мама, — подбегает ко мне маленький Лука с маленькой книжкой в руках. — Ты можешь почитать мне это?

— Конечно, — с готовностью соглашаюсь я, похлопывая по месту рядом с собой, чтобы он сел. — Посмотрим, — говорю я, забирая книгу из его рук.

Он придвигается ближе ко мне, его глаза полны любопытства, когда он смотрит на иллюстрации, сопровождаемые текстом.

Я начинаю читать, а он внимательно следит за мной. Вскоре я понимаю, что он пытается сопоставить мои звуки с буквами, и осторожно спрашиваю, не хочет ли он попробовать.

— Я не знаю... — он подносит большой палец ко рту, глядя задумчиво. — Наверное, я могу попробовать, — пожимает он плечами.

Я раскрываю для него руки, и он устраивается у меня на коленях, мой подбородок упирается ему в макушку, когда я предлагаю ему начать.

— Голубой кролик...

При всей его застенчивой неохоте, его способности к чтению превосходны, особенно для человека его возраста. Я стараюсь мягко поправлять его, когда он что-то неправильно произносит, и хвалить, когда у него получается, каждый раз зарабатывая себе победную улыбку.

Книга небольшая, и нам не требуется много времени, чтобы закончить ее за один присест.

Когда он дочитывает последнее слово и закрывает книгу, он замолкает, его брови сходятся вместе, он слегка хмурится.

— Лука, что-то не так? — я провожу рукой по его кудрям, беспокоясь, что могла его расстроить.

Поскольку я относительно новичок в материнстве, я всегда боюсь, что могу сделать что-то не так, хотя Энцо уверял меня, что это невозможно.

— Нет, я просто задумался, — он поворачивает ко мне свое маленькое лицо, его пронзительные зеленые глаза удерживают меня на месте.

Боже, он действительно похож на своего отца.

— О чем ты думал?

— Мне нравится быть с тобой, мама, — начинает он, его черты лица серьезны, — не могла бы ты больше